Гвен ждала.

— Ну, ладно, — выпалил Джефри, — я неправильно поступил! Ты часто говорила нам, что не следует летать в лесу, а я не послушался.

— Начало многообещающее, — неумолимо продолжила Гвен, — интересно, каким будет окончание?

Джефри какое-то время смотрел в глаза родительнице, но было видно, что озорник постепенно теряет решимость. Наконец он опустил глаза и прошептал:

— Прости, мама.

— Еще лучше, — заявила Гвен. — Ты снова будешь это делать?

— Нет, мама.

— Почему?

— Потому что ты не разрешаешь.

— Нет, это не годится. Конечно, хорошо, что ты помнишь, но этого недостаточно! Почему я запретила тебе летать в лесу?

— Потому что я могу разбить голову о ствол, — ответил Джефри тихо, однако потом снова вызывающе посмотрел на Гвен. — Но ведь такого со мной никогда не случалось!

Гвен продолжала сурово смотреть на сына.

— Ладно, — Джефри снова опустил глаза, — ну, было один раз, два года назад. Я тогда потерял сознание... И три года назад, когда я вернулся домой малость оглушенный. Но ведь я тогда был маленьким!

— Конечно, теперь ты летаешь лучше. Наверняка, Джефри, ты способен прицелиться и боднуть ствол точно в центр.

— Я совсем не ударяюсь о деревья! — Джефри с обидой выпятил подбородок. — Я накопил большой опыт пикирования, мама!

— Точно, — согласился Род, — наш сын так наловчился, что теперь легко может расплющить свою голову в лепешку.

— Нет! Я могу проскользнуть между сучьями, как угорь!

— Какой кошмар! — Род наглядно представил себе стаю летающих угрей, проносящихся по небу. — Но все равно устраивать высший пилотаж между сучьев опасно для тебя.

Джефри раздраженно закатил глаза.

— Неужели ты не можешь быть серьезным, папа?

— Думаю, тебе не понравится, если он станет серьезным, — заверила Гвен мальчика. Но Род лишь пожал плечами.

— Я и так серьезен, — он наставил палец на Джефри. — А за то, что ты усомнился в этом, пойдешь пешком до самого замка.

Джефри посмотрел на отца, и Род неожиданно почувствовал, что тело мальчика готово устремиться вверх. Но за мгновение до того, как сын собрался взлететь, Верховный Чародей успел выдать свой мысленный импульс.

Джефри нахмурился, как будто что-то у него пошло неправильно. Лицо его напряглось от усилий. Род почувствовал, как энергия левитации мальчика сталкивается с его телекинетической силой, и удвоил собственные усилия. Но тут Гвен спешилась, и Род с удовлетворением почувствовал, как она присоединилась к нему. Теперь можно было чуть расслабиться.

Но Джефри не уступал. Лицо его покраснело, плечи согнулись от внутреннего напряжения.

Гвен прислонилась к Роду, не проявляя ни малейших признаков усталости от мысленного соревнования с сыном.

Джефри отказался от продолжения борьбы, во взгляде его появилось покорное выражение.

— Вы сговорились против меня!

— Нет, мы просто выработали общие правила и условия наказания.

— Вот я и говорю, что вы сговорились, — Джефри старался выглядеть уверенно.

Он не мог сдаться просто так. Род понимал чувства сына и позволил ему спасти свое лицо.

— Ты прав. Но в таком случае ты знаешь, что произойдет, если ты ослушаешься.

— Разве ты маленьким всегда слушался? — выпалил Джефри. Род покраснел.

— Это не имеет отношения к предмету нашего разговора... И вообще, хватит болтать. Нам пора двигаться дальше.

Он повернулся и зашагал в глубь пышной растительности. Гвен с легким удивлением посмотрела мужу вслед, потом повернулась к детям и, поощряюще улыбаясь, кивнула:

— Пошли, дети. Вы слышали, что сказал отец.

Младшие Гэллоугласы последовали за Родом. Корделия и Грегори, как самые младшие, теперь оккупировали спину Фесса.

— Могло бы последовать и более строгое наказание, — наконец заметила Корделия.

— О, замолчи, пожалуйста! — выпалил Джефри. — Меня раздражают не усилия.

— Конечно, нет. Стыдно, братец, — согласился Магнус. — Но нечего сожалеть о том, что проявил уважение к старшим.

— Включая и тебя, вероятно? — язвительно прошипел Джефри. — Нет, я склонен считать, папа тоже испытывал такой же стыд! Разве ты не видел, как он покраснел?

— Видел, — с кривой улыбкой отозвался Магнус. — Интересно, что он вспомнил.

Все молчали несколько минут, представляя себе всевозможные истории, в которые мог попасть Верховный Чародей.

— Фесс должен знать точно, — неожиданно сказал Грегори.

— Ага, верно, — Джефри повернулся к Фессу, глаза его заблестели. — Говори! Что происходило, когда папа не слушался дедушку?

— Это должен рассказывать он, а не я, — медленно ответил робот. Педагогический контур в его мозгу не допускал возможности критиковать поведение старших по положению в семье.

— Послушай, Фесс, — очень мило попросила Корделия. — Ты не можешь хотя бы намекнуть?

— Личные дела вашего отца конфиденциальны, дети, — робот не поддавался ее чарам.

— Но намек — это совсем не рассказ, — возразил Магнус.

— Моя программа не допускает разглашения закрытых материалов, — строго сказал Фесс.

Дети помолчали, пытаясь придумать, как обойти программу.

— Но о своем собственном прошлом ты, надеюсь, можешь говорить? — спросил Грегори.

Фесс немного помолчал, потом ответил:

— Да, и с радостью расскажу вам об истории вашего рода и о ваших предках...

— Нас интересует только та часть, которая об отце, — быстро уточнил Грегори. Он уже не раз выслушивал лекции Фесса. — Расскажи, что ты делал, когда он не слушался.

— Не могу! В том случае, когда мои действия связаны с личными делами вашего отца, воспоминания закрыты для его детей.

— Я должен изучить Кобол, — вздохнул Грегори.

— Зачем его изучать? — повернулся к нему Джефри. — Кобольд — злое малосимпатичное существо.

— Он говорит не о существе, а об алгоритмическом языке, — объяснил Фесс.

Джефри вздрогнул.

— Как это?..

— Это язык колдунов, — небрежно пояснил Магнус. — Фесс, расскажи нам о самых значительных событиях в своем прошлом.

— Я так понимаю, что вы теперь не отстанете, — вздохнул Фесс. — Прекратите свои попытки, дети. Я не раскрою вам тайны вашего отца ни случайно, ни намеренно.

— Но ты же обещал, что расскажешь нам об его делах, — напомнил Магнус. — А ты сам разве всегда слушался, Фесс?

Джефри раздраженно уставился на брата, но Грегори махнул рукой, заставляя его молчать, а сам посмотрел на Магнуса. Джефри нахмурился, но тут до него начало доходить. И он заулыбался.

— Ваш вопрос можно интерпретировать как относящийся к моей программе, — медленно проговорил робот, — и в таком случае я должен ответить. Нет, я никогда не действовал не в соответствии с заложенной в меня программой.

Джефри возбужденно хлопнул себя по бедру, но Грегори спросил первым:

— А как в смысле приказов хозяина? Ты никогда не действовал вопреки им?

Фесс молчал так долго, что Джефри снова приободрился. Наконец робот согласился:

— Да, было несколько случаев, когда приказы хозяина противоречили моей программе.

— Значит, ты иногда не слушался! — воскликнул Джефри.

— Я подчинялся более важным приказам, — быстро заметил Фесс. — Непослушание невозможно по собственному капризу робота, дети.

— А по чьему капризу возможно? — спросила Корделия.

Фесс испустил громыхающий лязг, что у него соответствовало вздоху.

— Моя базовая программа была разработана Петером Петроком, дети, но она была испытана, пересмотрена, снова испытана и наконец одобрена руководителем отдела, затем вице-президентом, ответственным за программирование, самим президентом «Когерент Императивз, Лимитед», после чего была передана на утверждение Совету директоров.

Джефри ошеломленно посмотрел на него.

— Таким образом, отвечая на ваш вопрос, — продолжал робот, — я должен сказать, что непослушание не делается по чьему-либо капризу. Это сознательное, взвешенное решение группы ответственных индивидуумов, действующих на основании многочисленных данных и оценок в соответствии с хорошо обоснованными принципами.