Она решила посмотреть, как выглядит полянка и дерево при дневном свете, и решительным шагом двинулась вниз по склону. Но на полянку ей попасть так и не удалось. Во-первых, там караулил полицейский. Он стоял под низко свисавшими ветвями кизила, жевал резинку. Настоящий цербер. Во-вторых, ее глазам предстало занятное зрелище. Около злополучного пруда раздавались голоса, расхаживали мужчины. Она подошла вплотную к самому берегу, но на Дол даже не обратили внимания. Все были заняты другим делом, со стороны наблюдать за этим было весьма любопытно.

Пруд был полностью осушен, в нем бились тысячи рыбешек, в основном карпы и караси, а по тине и илу бродили все в поту, чертыхаясь, мужчины и ворошили граблями дно. На противоположном берегу стоял седовласый мужчина в выгоревшем на солнце комбинезоне, расстроенный и негодующий, он нервно попыхивал трубкой. Это был Ватру, старший садовник имения, большой чин в Берчхевене.

Дол стала взбираться вверх по склону. Очевидно, не ей одной пришло в голову, что убийца запросто мог сунуть по камню в каждую перчатку и бросить их в пруд. Но, Боже праведный, сколько хлопот!

Впрочем, Берчхевен содержался в образцовом порядке, камни где попало на земле не валялись. А если вы только что вздернули человека, вряд ли у вас осталось время, чтобы их искать по всей округе. Можно было, конечно, камни и грузила заготовить заранее, но это маловероятно.

Проходя по обширному и ухоженному саду, где росли розы, она заметила двух людей в темных костюмах и котелках, ковырявших то тут, то там заступами почву, видимо, в поисках свежекопаной земли.

Она прошла на конюшню, поздоровалась с конюхом и получила разрешение потрепать по холке лошадей.

На одной из них она ездила много раз. Наверху раздавались приглушенные восклицания и перебранка: вилами ворошили и перекладывали сено на чердаке.

Дол прислушалась и пробормотала:

— Ищут иголку в стоге сена. — Затем повернулась и вышла наружу.

Пройдя по своим следам, свернула в сторону и через проход в кустах живой изгороди проникла на огород и пошла вдоль центральной борозды, посыпанной торфом. Сомнений не было — она видела следы тщательных поисков и здесь: пучки сельдерея были погнуты, стебли арбузов раздавлены, перцы и баклажаны печально поникли к земле. Хотя кругом не было ни души. Дол прошла в дальний конец огорода. Там располагались обложенные кирпичом компостные кучи. Она остановилась и стала рассматривать верхний слой, уже начинавший гнить: початки, ботва моркови, гнилые помидоры, кучка мякоти арбуза, чуть розовая, незрелая…

Ей подумалось: «Только что были живы, росли — и вот теперь валяются, ни на что не годные, никому не нужные, пока не сгниют…» Дол приложила руки к вискам и слегка стиснула. Да, солнце явно не пошло на пользу ее голове. Она пошла назад, к дому.

В прихожей сержант Квил буквально вырос как из-под земли, преградил ей дорогу:

— О, мисс Боннер, я вас искал. Багажник вашего автомобиля заперт. Если не возражаете…

— Что? — От головной боли Дол едва соображала. — Ах да, конечно. Ключ в отделении для перчаток.

— Я знаю, видел его там. Но будет лучше, если вы со мной пройдете.

Дол пожала плечами и вышла за ним из дому через парадную террасу на посыпанную гравием стоянку. Он распахнул дверь ее машины и отошел в сторону. Дол открыла ящик на приборной панели, выудила из него ключ и протянула Квилу. Она обошла автомобиль и стояла, наблюдая, как он открывает багажник и начинает вынимать оттуда вещи. Свитер, фотоаппарат «Кодак», два теннисных мяча, кожаный жакет Сильвии, книгу Огдена Нэша, третий том гибсоновского «Закат и падение Римской империи»… Потом сержант вынул кожаный чемоданчик, небольшой, из свиной кожи, красиво отделанный, с блестящими хромированными уголками и замочками. Под ручкой была золотая гравировка: «Т.Б.» Боясь поцарапать чемоданчик о гравий, он расстелил на дорожке свитер и только тогда его раскрыл. Дол чувствовала, что краснеет, и ничего не могла с собой поделать. Изнутри к крышке чемоданчика были пристегнуты вороненый автоматический пистолет «холкомб» и коробка патронов к нему.

Сержант уважительно прокомментировал:

— Ну конечно, вы. ведь сыщик.

Дол огрызнулась:

— У меня на него разрешение. На этот пистолет.

Он кивнул, продолжая рассматривать оружие.

Одобрительно заметил:

— Вещь стоящая.

Дол почувствовала, что еще мгновение — и она не выдержит, пнет его ногой. Чемоданчик не принадлежал «Боннер и Рэфрей». Это была ее собственность.

Подарок от Сильвии. Та даже проконсультировалась у двух нью-йоркских инспекторов полиции, прежде чем его укомплектовать. Как обычно, Сильвия немного переборщила, но это в ее стиле…

Сержант продолжал перечислять содержимое кожаного чемоданчика: тальк, муравьиная кислота, лупа, порошок для снятия отпечатков пальцев, блокноты, копирка, конверт… это для ключей… пустые пузырьки, никогда не знаешь, когда они могут понадобиться… пробки, изоляция, фонарик… Он взглянул на нее:

— Да, этот набор, конечно, штука полезная, но зачем держать его в багажнике, лучше при себе, раз речь идет об убийстве?

— Когда закончите, положите ключи назад в ящик, — сказала Дол и пошла прочь.

Всю дорогу к корту она убеждала себя, что это незначительный инцидент, хотя и неприятный, и придавать ему значения не стоит, все равно она мужиков давно уже терпеть не может, и это как раз тот случай, подтверждающий, что она в своей оценке их права. Решила не обращать внимания.

На двух ярко-желтых стульях в углу теннисного корта сидели Мартин Фольц и Сильвия Рэфрей. Когда Дол подошла, Сильвия сидела откинувшись назад, прикрыв рукой глаза, а Мартин разговаривал с мужчиной, стоявшим перед ним и взиравшим на него с высоты собственного роста. Мужчина выглядел довольно занятно. По первому взгляду его вполне можно было принять за огромную обезьяну, одетую в костюм и обутую в туфли. Это впечатление складывалось из-за широченных плеч, нависающих над грудью, бедер, кое-как приклепанных к туловищу, словно у гигантской куклы, и мышц, протянувшихся по всему телу. Казалось, вертикальное положение дается ему с большим трудом. И только взглянув на его лицо, живое и озабоченное, и глаза, умные и выразительные, вы с изумлением начинали понимать, что имеете дело с хомо сапиенс лет шестидесяти. Учитывая, что он сгибался под тяжестью плеч, человек, пожалуй, был не выше Мартина Фольца.

Мартин прервал свой разговор с незнакомцем.

— Пришла Дол, Сильвия… Я рад, что ты пришла, Дол. Де Руде хотел расспросить о мужчине, которого ты послала…

— Дол, дорогая, ты непоседа. — Сильвия открыла глаза и поудобнее уселась в кресле. Глаза у нее прояснились, агрессивность прошла, но лицо казалось бледным и носило печать пережитых страданий. — Ты всегда куда-то ускользаешь. Какого черта тебе не сидится на месте?

Дол опустила руку на плечо Сильвии и взглянула ей в глаза.

— У меня головная боль. Впрочем, наверное, она у всех нас. — Тут она выпрямилась и оглянулась на Мартина. — Вы имеете в виду Силки Пратта, караулящего фазанов. Я думала о нем вчера вечером. Это все кажется… смешным. Он приехал, де Руде? Вы встретили его в Оуговоке?

Мужчина кивнул:

— Да, мисс. — Голос у него был глубокий и хриплый. — Только мне не удалось провести его на чердак незаметно, как было договорено. Потому что, когда мы с ним приехали, там была полиция. Здешняя. Они расспрашивали работников. Допросили вашего человека. Но он следил всю ночь. Я предупредил, что вы свяжетесь с ним сегодня. Кажется, теперь эта затея бесполезна, все о ней знают.

— Действительно, — наморщила лоб Дол. — А ты что думаешь, Мартин?

Мартин колебался:

— Ну… я не знаю… поскольку ты не разрешаешь мне платить за…

— Ты хочешь сказать, что это мои деньги летят на ветер. А точнее, деньги Сильвии. Ладно, я хочу, чтобы он продолжал наблюдать. Мы тут все сейчас словно но после землетрясения, но уж раз работу начали, надо ее продолжать. — Она взглянула на де Руде. — Я позвоню, чтобы он приехал к вам вечером. Встречайте его в Оуговоке с тем же поездом.