Сильвия взорвалась:

— Дол, но это же глупость! После того, что случилось… человек сидит и всю ночь караулит фазанов… — Она умолкла и вдруг снова заговорила: — Да в этом нет никакого смысла. Мы с Мартином говорили сегодня утром и решили немедленно избавиться от них.

— Надо еще подумать, — пробормотал де Руде.

— Нечего тут думать, — негодующе посмотрела на него Сильвия. — Достаточно глупостей, де Руде, вы слишком упрямы. Мартин стал с этими дурацкими птицами почти неврастеником. О, я знаю, вы служите его семье пятьдесят лет, а может, даже сто. Вы носили Мартина на руках, готовы были себе отрубить эти руки, только бы он не простудился. А меня вы ненавидите. Но если уж вам так нравятся фазаны, разводите их где-нибудь еще.

— Я не испытываю к вам ненависти, мисс Рэфрей. — Лицо де Руде исказилось, как от боли. — Но вы слишком юная, конечно, я не должен мешать вам совать нос…

— Де Руде!

— Да, мистер Мартин.

— Не спорьте с мисс Рэфрей.

— Да, сэр! — По телу де Руде пробежала едва заметная дрожь, но он взял себя в руки. — Не я начал спорить, сэр.

Сильвия упорствовала:

— Вы начали. Сказали, что еще стоит посмотреть.

Смотреть нечего. Все решено.

— Да, мисс Рэфрей… Это решено, сэр?

— Святые угодники! — воздел к небу руки Мартин. — Убирайтесь. Ступайте домой. Там я с вами договорю.

Де Руде перевел глаза на Дол:

— А насчет этого человека, мне его встречать сегодня?

— Да, — сказала Дол. — Если ничего не переменится. Но тогда я вам дам знать.

Де Руде повернулся и ушел, неспешно, но совсем не потому, что с возрастом ослабли его мускулы, время было невластно над его телом. Он уходил, а Дол смотрела ему вслед, на широкие мускулистые плечи, могучие бедра.

Она сказала, ни к кому не обращаясь:

— Странный зверюга этот человек. — Потом обратилась к Мартину: — На твоем месте я бы отослала его вместе с фазанами. Он безумно ревнует тебя к Сильвии, и вместе им не ужиться под одной крышей. Он становится все хуже. — Она пожала плечами. — Ты так долго был его кумиром, что в его жизни теперь образовалась пустота. — Она опустилась на подножку возле стула Сильвии и погладила ее по колену. — Ну, так что, Рэфрей? Как дела?

— Спасибо, Боннер. Отвратительно!

— Я так и думала. Ты молода и была совсем ребенком, когда лишилась матери и отца. Это первый настоящий удар, который тебе нанесла жизнь…

— Не только поэтому. — Сильвия собралась с духом, ее голос дрогнул. — Пи Эл был отличный малый… ты знаешь, кем он был для меня… ужасно, что он мертв. — Она закусила губу, посмотрела на свои дрожащие пальцы, потом на Дол. — «Ужасно» — это не то слово, хуже. — Она снова закусила губу и взорвалась: — Разве они не догадываются, кто его убил?

Почему его не заберут отсюда? Почему нас не отпускают? Я ненавижу это место!

К ней наклонился Мартин:

— Право, Сильвия, не надо так!

Дол сказала, поглаживая ей колено:

— Ты капризный ребенок, Сильвия. Я тоже когда-то была такой. Даже тебе пора понять, что не все происходит по мановению твоей руки. Бывают лекарства, которые приходится безропотно глотать, даже если ты баловень судьбы. Однажды мне пришлось глотнуть, и я чуть было не подавилась.

— Но разве можно так издеваться над нами, заставлять сидеть и выслушивать его и эту сумасшедшую женщину…

Дол покачала головой:

Ты принимаешь желаемое за действительное, они не могут поручиться, что это сделал Рэнт. Даже если бы знали…

— Конечно, они знают. Кто еще мог это сделать?

Конечно, знают!

Нет, дорогая Сильвия, — мягко произнесла Дол. — Они не знают. Они в тупике. Подозревают в убийстве Рэнта из-за того, что у него налицо мотив для убийства. Но сейчас, после того, что рассказал Лен, у них нет ни одного доказательства. И есть кое-что, свидетельствующее в пользу Рэнта. Если он возвращался туда после четырех часов сорока минут и убил Пи Эл, конечно, он не оставил бы там ту бумагу валяться на траве. Она ему была так нужна. Не исключено, что он мог в панике сбежать с места убийства, хотя это маловероятно.

Сильвия смотрела на нее во все глаза:

— Но я полагала, это он… А если это не он…

— В том-то и дело, — поддакнула Дол, — что не он. Может, это сделал совсем незнакомый нам человек. Но Шервуд убежден в обратном. Это мог оказаться любой: ты, я, Джэнет и миссис Сторс, но он не допускает, что это женщина. Лен мог убить, потеряв голову от гнева, Мартин — приняв ошибочно Сторса за соперника, Стив мог — в познавательном плане, как психолог. Осади назад, Рэфрей. Я говорю не затем, чтобы свалить все в кучу или насладиться своим красноречием. И я приехала сюда не к тебе в гости. Пи Эл пригласил меня. — Внезапно Дол переключилась на Фольца: — А что ты думаешь, Мартин? Какое у тебя сложилось впечатление от прошлого вечера?

— Никакого, — медленно покачал головой Мартин. — Надеюсь, у меня ничего серьезного с нервами.

Но ничего не могу с собой сделать. Вчера вечером я был в таком шоке, что ничего не соображал и делать ничего не мог. Когда патрульные хотели, чтобы я пошел туда и взглянул… на Пи Эл… я не захотел. Они сразу заподозрили меня. Но мне было все равно. У меня слишком богатое воображение… Совсем ни к чему было идти туда и смотреть. — Он поднял руки к глазам и стал массировать надбровья. Потом снова взглянул на Дол. — Ну почему я такой мягкотелый! Немного мужества мне бы не помешало.

Сильвия замахала на него руками:

— Оставь, пожалуйста, Мартин. Ты — это ты. Я люблю тебя такого, как есть.

Он посмотрел на нее и пробормотал:

— Видит Бог, так оно лучше.

Дол не трогали их любовные признания, наоборот, они бередили еще не зажившую ее душевную рану, и она быстро прервала парочку:

— Вот именно такого, как ты есть, я и хотела кое о чем спросить. Можно?

— Спросить меня? — Взгляд Мартина неохотно оторвался от Сильвии.

— Вообще-то вас обоих. Но сначала тебя. Что стряслось вчера у тебя в имении?

— Что стряслось? — удивленно поднял брови Мартин. — Ничего. Мы немножко поиграли в теннис…

— Что-то все-таки произошло, не зря вы поодиночке добирались сюда пешком через лес. С большими интервалами. Сильвия сказала, что Лен преотвратно себя держал. Лен сказал, что Сильвия дразнила тебя, а ты вел себя как осел… Нет, нет, потерпи, полагаю, мне следует поставить вас в известность, что я расспрашиваю не из праздного любопытства.

Я расследую убийство Пи Эл Сторса.

Сильвия изумленно уставилась на нее. Мартин стал заикаться:

— Ну конечно… если тебе необходимо знать…

Сильвия оборвала его:

— Не шути с ней, Мартин. Она чудесная, и я люблю ее, но она примадонна… Дол Боннер, это… дурной вкус.

— Наоборот, — холодно возразила Дол. — Высокий класс. Я не хочу, чтобы Мартин неправильно понял меня и рассказал мне как частному лицу, а информацию, сообщенную конфиденциально, разглашать нельзя. А мне надо знать, что же у них там все-таки вчера случилось.

— И все-таки это отдает дурным вкусом. Все, что произошло там, не имеет никакого отношения к убийству Пи Эл Сторса.

— Хорошо, замнем. — Дол резко встала. — Не думай, что я хочу произвести на вас впечатление, Сильвия. Нет, фирма «Боннер и Рэфрей» пока еще не развалилась и ведет расследование убийства Пи Эл Сторса. Если это тебе не нравится, то прошу прощения. Что касается вчерашнего дня, то я могу расспросить и Лена Чишолма. — Тут она собралась уходить.

— Подожди минутку, Дол! — застонал Мартин. — Боже мой, девочка! Какая разница, дружеское это любопытство или что-то еще. Вчера ничего особенного не случилось, просто все мы вели себя как дураки. Мы приехали ко мне в имение около трех часов. Я забыл про Стива. Он был уже на месте, когда мы приехали, и очень раздражен. С полчаса я унимал его. Когда я наконец выбрался из дому, Сильвия решила, что я ею пренебрегаю. Решила преподать мне урок и стала делать вид, что, кроме Лена Чишолма, для нее никого не существует. Мне кажется, я показал ей, что не люблю, когда меня учат. Лен сказал пару колкостей, я ответил.