Когда Бэннинг взял ее за руку и повел вперед, Тэрэния пошла рядом, прямая и гордая, уделяя ему не больше внимания, чем если бы его здесь вовсе не было – правда, Бэннинг чувствовал, как она вздрагивала, когда он касался ее почти обжигающего тела.

В нижних залах дворца и снаружи царила напряженная, но не суетливая спешка. Люди Бэннинга длинными колонами бегом возвращались на корабль а разоруженная и беспомощная дворцовая охрана угрюмо толпилась в стороне. Они зашевелились, несмотря на угрожающее им оружие, когда увидели Тэрэнию, но Хорик окружил ее и Бэннинга сильной охраной и они без помех прошли мимо.

Свежий ночной воздух охладил щеки Бэннинга. В темном небе ничего не было видно, но он знал, что там, вдали, к ним, опережая свет, мчится опасность. Он поторопил Тэрэнию. Деревья и фонтаны остались позади и они вышли на посадочную площадку, где лежал крейсер, через открытые люки которого лился яркий свет. Бэннинг, крепко державший Тэрэнию, тревожно думал, начал ли Рольф, найдут ли все нужное оборудование, далеко ли вражеский корабль и сколько минут у них осталось.

В воздушном шлюзе дежурил Скранн. Он руководил спешащими людьми, не допуская затора в небольшом помещении. Увидав Бэннинга, он сказал:

– Капитан будет рад видеть вас в рубке, сэр.

Его голос звучал напряженно, а сам он выглядел встревоженным. Бэннинг грубо затащил Тэрэнию внутрь, не утруждая себя извинениями. Заметив свободную каюту, он бесцеремонно толкнул ее туда, запер дверь и поставил охрану. Потом он поспешил в рубку.

Бехрент, шагаваший взад и вперед по рубке, выглядел свирепее, чем когда-либо раньше. То и дело вбегали и выбегали ординарцы. Техники беспокойно ерзали у контрольных панелей.

– Какова ситуация? – спросил Бэннинг.

Бехрент поднял вверх одну руку и рубанул ей по ладони другой.

– Уже сейчас, – сказал он, – нам придется взлетать прямо под их орудиями. – Он посмотрел через иллюминатор на людей, бегающих внизу. – Что они там делают? – прорычал он. – В игрушки, что ли, играют? Клянусь, я захлопну люки и оставлю их...

Розовощекий ординарец, у которого глаза выпрыгивали от нервного возбуждения, влетел в рубку и выпалил, обращаясь к Бэннингу:

– Рольф только что поднялся на борт и велел передать вам, что все в порядке, и что он присмотрит за пленными.

– Хорошо, – сказал Бэннинг. Он тоже посмотрел в иллюминатор. – Отправляйся вниз и скажи, чтобы поторопились с погрузкой. Взлет в два...

Появился другой ординарец и принес сообщение с радара. Записку взял Бехрент и краска сошла с его лица, внезапно ставшего бесконечно уставшим. Он протянул записку Бэннингу.

– Если сейчас вы посмотрите на небо, то увидите крейсер, летящий сюда.

– Пусть прилетает! – дико рявкнул Бэннинг.

Бехрент взглянул на него.

– Но через две минуты после приземления они узнают о нас все, и тогда...

– Две минуты, – прервал Бэннинг, – время вполне достаточное, если мы будет двигаться быстро.

Лицо Бехрента озарилось мрачным светом:

– Вы по-прежнему Валькар! Это должно сработать, но патрули будут предупреждены раньше, чем мы выйдем в открытый космос.

– Будем думать о патрулях, когда дойдем до них, – ответил Бэннинг.

Бехрент заорал в микрофон систем оповещения:

– Расчеты световых орудий – по местам!

ВЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ ВАЛЬКАР! Какая ирония, подумал Бэннинг. Он по-прежнему Нейл Бэннинг. Он отсрочил последнее испытание истинности своего "я", но это была всего лишь отсрочка.

В рубку, нахмурив свое крупное лицо, втиснулся Рольф.

– Так мы собираемя драться?

– Мы собираемся ускользнуть от крейсера, а не драться, – ответил Бэннинг. – По крайней мере, мы попытаемся. Как Джоммо?

– Я запер его вместе с Тэрэнией и оставил охрану, – сказал гигант. – Аппаратура в другом месте, тоже под охраной.

– Это правильная машина, господин, – добавил Сохмсей, проскользнувший в рубку вслед за Рольфом. – Я читал его мысли.

– Надеюсь, что мы проживем достаточно долго, чтобы успеть испытать ее, – сквозь зубы произнес Бэннинг. Он смотрел вверх через видеоэкран на усеянное звездами небо.

Бехрент тоже смотрел вверх. Сейчас все на корабле стихло. Каждый человек занял свое место по стартовому расписанию. Не слышалось ни звука, кроме глубокого, еле уловимого жжужания механизмов, создающих поле.

Высоко в небе появилось темное пятно, закрывшее звезды. Оно росло с ужасающей быстротой, стремительно превращаясь в огромную черную массу, несущуюся вниз, создавая впечатление, что это сам небосвод рушится на них. «Солнечное пламя» слегка качнулось, когда тяжелый крейсер в сотне ярдов от них, сбрасывая скорость для посадки, завис над самой площадкой.

– Старт! – раявкнул Бехрент.

Они взлетели в тот миг, когда другой крейсер коснулся площадки. Бэннинг смотрел на картины, проносящиеся через большой изогнутый экран так, словно пытался разглядеть среди них свою будущую жизнь или смерть. Он смотрел на дворец, на удаляющуюся планету, когда услыхал резкую команду Бехрента: «Огонь!»

Дворец, посадочное поле, резко очерченные формы только что опустившегося крейсера – все озарилось ярчайшим светом. Фокус этой слепящей вспышки пришелся на хвостовую часть крейсера, потом свет ослаб и исчез. Их собственный корабль мчал их прочь так быстро, что в краткий миг эта сцена внизу съежилась и пропала из виду.

– Сделано! – ликующе воскликнул Рольф. – Команда невредима, но они не могут гнаться за нами!

Теперь «Солнечное пламя» летело через теневой конус планеты и Бэннинг слышал из радиорубки вопли оператора: «Очистить проход восемнадцать – черезвычайный случай, чинуша! Очистить проход восемнадцать – проход восемнадцать...»

Они вырвались из тени в ослепительное сияние Ригеля. Огромное бело-голубое солнце осталось за их спинами и они мчались в открытый космос, а мимо проплывали шары-лампы внешних планет.

– Вырваться, с самой Тэрэнией на борту! – заорал Рольф и с силой хлопнул Бэннинга по плечу. – Мы им покажем, что Сатарая Империя оживет!

– У капитана, – шепнул Сохмсей, – в мыслях нет радости.

Перед этим Бехрент ушел в радиорубку и теперь возвращался, с невеселой усмешкой на изборожденнм морщинами лице.

– Я не собираюсь, – угрюмо сказал он, – праздновать сейчас что бы то ни было. Внешние патрули уже предупреждены и держат нас на радаре, перекрывая путь.

– Проклятье! – взревел Рольф. – Тогда режь прямо сквозь заслон – там ведь только легкие крейсеры!

– Погоди, – прервал его Бэннинг. – Радиус действия наших орудий больше, чем у них, верно? И если мы поставим перед собой огневой борьер, то они не смогут ответить и будут вынуждены убраться, не так ли?

– Все зависит... – начал Бехрент, но тут же замолчал, а через секунду продолжил: – Стоит попытаться. Им не сообщили, ПОЧЕМУ нас приказано задержать, иначе они могли бы отважиться. Но не зная... – не закончив, он подошел к микрофону внутренней связи, вызвал пост управления огнем и принялся отдавать приказы.

«Солнечное пламя» прошло не больше, чем в миллионе миль от скованной льдом внешней планеты. Скорость крейсера была такой, что она показалась грязно-белым кегельным шаром, прокатившимся по звездному небу.

Заговорили орудия. Лишь слабая дрожь отметила их залп – снаряды не выбрасывались взрывчатыми веществами, а приводились в движение собственными двигателями. Но Бэннинг увидел яркие вспышки, разорвавшие пустоту впереди и по сторонам, танцующие искры на фоне бесконечных бесчисленных звезд. По мере того, как корабль мчался вперед, огненные искры, несущие смерть, двигались вместе с ним.

– Патрули убрались! Все чисто на два парсека! – доложили с радара, и Бехрент резко бросил в микрофон: «Полный ход!»

– Они струсили! – воскликнул Рольф. – Я знал, что у них кишка тонка сунуться в пекло!

– ...Но тяжелые суда, линейные крейсеры и вспомогательные средства изменили свои курсы и приближаются к нам со ста четырнадцати направлений, – закончил доклад радарщик.

Наступила мертвая тишина. Бехрент повернулся к Бэннингу, на его лице агонизировала улыбка: