Лаклан стучит в дверь Бригса.

— Минуточку, — слышим мы его голос.

— Это мы, — говорит Лаклан.

— А. Тогда входите.

Он открывает дверь, и мы заходим внутрь, теперь видя, что Бригс лежит на животе на постели, его длинное тело наполовину свисает с кровати. Щенок находится перед ним, катаясь на спине и жуя один из пальцев Брига.

Бригс смущенно смотрит на нас.

— Этот мелкий тот ещё монстр. Плакал всю ночь, пока я не взял его к себе в постель. Конечно, я не мог нормально спать, боясь раздавить этого маленького паршивца.

— Да уж, ты выглядишь измученным, — замечает Лаклан, складывая руки на груди. Он всматривается в сторону кровати. — Хотя скоро здесь начнёт попахивать, если ты это не уберешь.

Бригс умоляюще смотрит на него.

— Подумал, что ты сможешь помочь. Они заподозрят что-то, если я выйду на улицу.

Лаклан качает головой.

— Ни за что. Твоя собака. Твоё дерьмо. Таковы правила.

Бригс вздыхает и опускает голову, приглашая щенка наброситься на него, в первую очередь лапами. Картина очень милая, но я могу сказать, что Лаклан хочет убраться отсюда, прежде чем Бригс убедит его.

Внизу мы видим, что все собрались вокруг кухонного стола. Вопреки тому, что сказал Лаклан, они все одеты. Ладно, они все еще в пижамах, но Дональд выглядит так, словно подражает Хью Хефнеру, а Джессика в своем роскошном халате вполне сойдет за старую звезду Голливуда. Даже Джордж выглядит стильно, одетый в полосатый, идеально отглаженный комплект.

— Вы встали, очень хорошо, — говорит Джессика, указывая на наши места и наливая нам сок. — Садитесь. Где Бригс?

— Он спустится через минуту, — сообщает Лаклан. — Ему кажется, что он потерял перчатку в снегу, — Ах, такой хороший брат и так сладко лжет. И через несколько минут, когда мы видим, как Бригс быстро идет по улице с пакетом, чтобы зарыть газету где-то в сугробе (когда снег сойдет, Джорда ждет приятный сюрприз... с Рождеством, угрюмый старик), сокрытие удалось.

— Итак, Кайла, — говорит мне Дональд, когда Джессика вытаскивает картофельные лепёшки, эти прекрасные треугольники с картофельной начинкой. — Готова сегодня попробовать хаггис^[3]?

— Когда-нибудь мне придется попробовать что-то такое, — говорю я, когда Бригс садится рядом со мной.

— Уверен, так и есть, — говорит он с ухмылкой, и я пинаю его ногой под столом. Должна признаться, сейчас приятно иметь эти, своего рода, товарищеские отношения с Бригсом, они заставляют меня чувствовать, что меня приняли в эту семью, особенно в такой день, как сегодня.

— Дональд отвечает за хаггис, — говорит Джордж, делая глоток чая дрожащими руками. — Лучшие хаггис в городе.

— Э-э-э, — говорит Дональд, выглядя смущённым. Прочищает горло. — Что ж, спасибо, папа.

— Конечно, в этом городе полно овцеводов и прочих выродков, так что это говорит не так уж и много, да?

Дональд смеется, и я вступаюсь за него.

— Уверена, получится здорово, — говорю я.

— Ты сама это сказала, — говорит Лаклан. — Ты же знаешь, что это такое и как оно готовится, да? Кровяная колбаса, по сравнению с этим, пустяки.

— Да, я знаю, из чего оно готовится, и не нуждаюсь в напоминании.

— Ну, чтоб ты знала, я сделала и вегетарианский вариант, — говорит Джессика, садясь и раскладывая салфетку на коленях. — Начинка очень похожа на ту, что американцы кладут в индейку на День благодарения.

— Звучит вкусно, имею в виду, оба варианта, — вау. Да мне надо выдать приз за дипломатию. Не думаю, что когда-то была такой милашкой, как этим утром.

Покончив с завтраком, мы переходим в гостиную, занимая наши обычные места.

— Кайла, — говорит Джессика, протягивая шапку Санты, — ты самая младшая здесь, поэтому семейную традицию МакГрегоров по раздаче подарков мы передаем тебе.

— Ха, — смеется Лаклан. — Малявка.

Смотрю на него, но вежливо беру шляпу и надеваю ее. Было бы гораздо проще просто сидеть сложа руки и открывать подарки, но теперь у меня есть работа. Самое смешное, что в моей семье тоже была такая традиция, и когда я росла, тоже была тем, кто раздавала подарки.

В конце концов, я рассказываю им все это, когда ищу подарки под массивным деревом.

— Мы даже праздновали Рождество до 6 января, что было прекрасно для избавления от этой пост-рождественской тоски.

— Почему так? — спрашивает Дональд.

Я смотрю на подарок, который, так вышло, предназначен для него.

— Мой отец был исландцем, и там подобное - традиция. Естественно, мои братья тоже хотели растянуть рождественские праздники, даже если в нашем доме было больше от японской культуры.

Передаю ему подарок.

— Это вам, — затем перехожу к следующим, намеренно оставляя свои подарки до самого конца, а также те, которые купила я.

Все разрывают свои обертки. Ну, так делают Бригс и Лаклан, а Джессика и Дональд открывают свои аккуратно. Моя мать тоже делала так, сохраняя оберточную бумагу в большой куче. Каждый год. А потом, когда снова наступало Рождество, она забывала об этом и шла покупать еще больше оберточной бумаги. Когда мы с братьями через несколько месяцев после ее смерти стали разбирать вещи в семейном доме, я нашла в шкафу кучу коробок с использованной и аккуратно свернутой оберточной бумагой.

Мысль об этом заставляет мое сердце сжаться, и я вынуждена сделать глубокий вдох. Но когда я смотрю, как МакГрегоры держат носки, посуду и даже нижнее белье, благодаря друг друга с большими улыбками на лицах, я должна помнить, что, хотя воспоминания о моей семье и моем прошлом причиняют боль, я все еще могу улыбаться сквозь нее. Я не должна бояться вспоминать хорошие времена или плохие. Не должна бояться почувствовать боль, потому что она означает, что все, что у меня было с родителями, было прекрасно Я опустошена из-за потери мамы, и все же каким-то образом напоминаю себе, что она была замечательной движущей силой в моей жизни. Она сделала меня той, кто я есть. Она причина, по которой я здесь.

И теперь, теперь это та семья, которую в один день я смогу назвать своей собственной. Даже на сегодняшний день, несмотря на то, что дедушка - раздражительный старый хрыч, не всегда думающий, что говорит, я чувствую себя принятой. Я, по крайней мере, чувствую себя любимой - даже больше, чем любимой - человеком с татуировками, беспокойным мужчиной с огромным сердцем. И этого чувства достаточно, чтобы я прошла через этот день и все последующие.

— Кайла, ты не открыла свои, — говорит Джессика. Она указывает на большой, завернутый в блестящую серебряную бумагу. — Вот, открой его. Это от меня, Джорджа и Дональда.

Я сажусь у основания дерева и начинаю разворачивать подарок, надевая на лицо маску на случай, если это что-то ужасное, и мне придется притворяться, что мне понравилось.

Но подарок совсем не ужасен. Он немного безличный, такой подарок, который вы, вероятно, подарите девушке своего сына, которую не совсем хорошо знаете. Но, тем не менее, он милый. Причудливый набор для ванны с шотландскими мылом с толокном, мочалками, или чем-то подобным, а также шелковый красный халат и пушистые тапочки.

Я говорю им всем, что мне нравится, но потом Джессика говорит, что внизу есть кое что еще. Осматриваю коробку, и мои пальцы сжимаются над чем-то тяжелым и изношенным. Вытаскиваю его, и вижу блокнот в кожаной обложке.

Выжидающе смотрю на нее, а она лишь улыбается.

— Это для твоих мыслей и желаний. Дневник целую вечность был в моей семье, никогда не использовался, просто всегда лежал и все. Я надеялась, что однажды кто-то возьмет ручку и напишет следующий великий роман, создаст на страницах совершенно новый мир. Надеюсь, этим человеком сможешь быть ты.

Честно говоря, моя черная душа набухает, словно сладкий красный шар. Слеза катится по щеке, когда я смотрю на Лаклана, который кивает, мягко улыбаясь, словно говоря мне, что это правда, все реально, все в порядке. Я встаю, подхожу к ней и обнимаю ее, говоря спасибо за такой продуманный подарок. Набор для ванны отличный, но этот, он идет от сердца, и я внезапно волнуюсь, что мой подарок не будет столь подходящим, как я думала.