— Черт, — тихо вскрикнула я, меня словно ломали и чинили одновременно. Я хотела, чтобы это отменило все, что случилось. Мне нужно было отпустить.

— Больше так со мной не делай, — сказал он в мою шею, толкаясь в меня у дерева. — Не говори, что ненавидишь меня. Это не честно.

— Прости, — прошептала я, мои слова срывались от стонов. — Я просто…

Я так злилась.

Была так растеряна.

Так напугана.

Но с каждым резким движением его бедер, каждым движением моего затылка по коре, каждый раз, когда он ловил мою кожу зубами, страх отступал.

— Обещай мне, — сказал он, толкаясь еще раз, моя шея выгнулась от этого, рот открылся, Декс двигался по всем напряженным нервам. — Обещай, что мы больше не будем так ссориться. Мы не будем злиться. Мы не будем намеренно ранить друг друга.

Его слова утихли, он сжал меня крепче.

— Черт возьми, Перри, — он тяжело дышал. Он поднял голову и посмотрел на меня с похотью, любовью и печалью. Его рот был влажным после того, как он целовал мою шею. — Мы не можем так ссориться.

— Но мы можем позволить такое примирение, — сказала я, он низко застонал, его бедра снова врезались в меня, выбивая воздух из моих легких.

— Мы ссоримся и трахаемся. В таком порядке, — сказал он, прижимаясь лбом к моему. — Но мы не ссоримся, как трахаемся, ладно? — он тихо выругался и придавил меня к дереву, ладонь легла на мое горло, пока он толкался в меня. — Не мы, — его ладонь с моей шеи переместилась на челюсть, сжимала мое лицо. — Пообещай мне.

— Обещаю, — прошептала я, и он пылко поцеловал меня, поглощая меня, и давление во мне стало расти. Его быстрое дыхание было у моего рта, и то, что мы занимались сексом на публике, и эмоции от всего вечера окружили нас, все было как ураган. — Я люблю тебя.

— Я люблю тебя.

Он охнул, и с несколькими глубокими толчками он довел нас до оргазма. Мы кончили с силой, держась друг за друга, пока наши тела сливались, как жидкий металл.

Но когда он опустил меня с дерева дрожащими руками, мои ноги дрожали от того, как я сжимала его пояс, и я ощущала себя не такой сильной. Связь с ним, которая обычно казалась нерушимой, ощущалась теперь нестабильной. Словно неверный шаг мог все разрушить.

Секс в этот раз не помог. Это был пластырь, мазь на ране. То, что отогнало страх, гнев и безнадежность во мне. Но это не стерло их.

— Перри, — сказал мне Декс, сжимая мою ладонь и притягивая меня к себе. Он пригладил волосы на моей макушке. — Прости, что я не сказал. Я мучился с этим неделями, и я ощущал… себя ужасно. Хуже всего. Как козел. Я не хотел ранить тебя, но знаю, что сделал это, и я хотел бы загладить вину.

Я кивнула. Мне все еще было обидно, и я все еще думала, что он поступил неправильно, но я понимала, куда клонил Декс.

— Прости, что наговорила ужасное. Я не хотела, — я сделала паузу, глядя на его щеку. — И прости, что ударила.

Он потер лицо и быстро улыбнулся мне.

— Вообще — то, я это заслужил. Лучше, чем снова ломать мне нос, — он поймал мое лицо ладонями. — Готова вернуться на вечеринку?

Я кивнула. Вечеринка. Я забыла обо всем этом.

Он легонько поцеловал меня, а потом сжал мою ладонь и повел меня из парка.

Но, хоть казалось, что мы помирились, я знала, что что — то изменилось этой ночью. Я показала ему и себе ту часть себя, которую пыталась скрыть. Может, это повредило нас так, как я и не могла представить.

Нет. Я уже могла представить, что изменилось.

Я ощущала это в душе и костях.

И я знала, что это убьет меня.

Восемнадцать

В три часа утра Саманта навестила меня.

Я проснулась, потому что она прижала пальцы к моим векам, холодные, как сосульки, и физически открыла мои глаза. Я уставилась на ее жуткое лицо в дюймах от меня.

— У тебя был шанс, — сказала она низким металлическим голосом, ее рот был бездонной ямой зла, там двигался миллион черных языков. — Тебе стоило его использовать, Перри.

Ее пальцы скользнули к моей щеке, нежно погладили, ее глаза стали белыми, черными и снова белыми. Я не могла шевелиться, дышать, говорить. Она словно сунула руку в мою грудь, сжала мои легкие ледяной ладонью, держала их и мое сердце в заложниках.

— Я пыталась тебе помочь, — сказала она, от ее хриплого голоса меня мутило от страха. — Я пыталась показать тебе твой потенциал. Твою силу. Если бы ты послушала меня, не была бы в таком положении.

«Каком положении?».

Она помрачнела.

— Ты не знаешь? Ты — жертвенный агнец, — она улыбнулась. — Я пыталась дать тебе уйти. Ты могла присоединиться ко мне. Мы могли победить вместе. Ты могла все это остановить. Но не стала, потому что ты слабая. Ты жалкая. Ты влюблена, а любовь даже не существует.

Она провела пальцем по моим губам, и казалось, что она замораживала их.

— Когда я увижу тебя в следующий раз, он будет последним, — сказала она. — Но я не буду одна. Я старалась показать тебе твой потенциал, но у меня больше нет сил на попытки. Ты — гиблое дело. И всегда была такой.

«Что значит, ты не будешь одна?».

Она улыбнулась мне печально и жутко.

— Ты знаешь, о чем я. Ты знаешь, что я проклята, и я буду такой, пока ты не освободишь меня. Но ты уже не хочешь это делать, я вижу. Не важно. Я найду способ. Но ты… ты потеряла свой путь. Когда теряешь путь, тебя легко увести. Поверь мне.

Она встала и стала пятиться, пока не растаяла в тенях комнаты. Она пропала.

Только тогда я смогла дышать.

* * *

Я проснулась с похмельем, тело страдало от выпивки и ночи.

Разум тоже страдал. Не только из — за произошедшего с отцом, и что у нас с Дексом случилась худшая ссора в наших жизнях, и даже секс не смог воссоединить нас. Но и из — за визита Саманты посреди ночи.

Последний раз она пришла одна.

Мне не нужно было гадать, что она имела в виду. Может, Саманта почему — то все это время пыталась спасти меня? Или она хотела, чтобы я так думала. Так или иначе, она вернется со своим проклятием, демоном, и я знала в сердце, что это меня погубит. Что они вдвоем затянут меня в место, откуда я не вернусь.

Декса рядом не было, но я слышала его на кухне, пахло беконом, шипящим на плите. Обычно я была рада, когда он готовил завтрак, давая мне поспать, но аппетит пропал. Вряд ли я смогла бы съесть даже сухой тост.

Я встала и вышла из спальни, во рту пересохло, я ощущала себя ужасно хрупкой, словно все кости могли сломаться от неверного шага.

— Доброе утро, — сказал он, быстро улыбнувшись мне поверх плеча, стоя у плиты. — Как ты себя чувствуешь?

Я смотрела на него, не спешила говорить. Я тряхнула головой, осторожно прошла вперед и прислонилась к острову.

— Даже не знаю.

— Похмелье? — спросил он почти с надеждой.

— Ага, — я просто смотрела на свои ладони на стойке. Но было не только это. Я ощущала себя хрупкой не из — за алкоголя. Я ощущала хрупкость, потому что знала, как близка была к тому, чтобы все потерять. — Я видела Саманту прошлой ночью, — я взглянула на Декса.

Он замер. Повернулся ко мне, хмурясь с тревогой.

— Ты не разбудила меня.

— Я уснула.

— Что случилось? Она что — то с тобой сделала?

Я сжала губы.

— Не совсем. Но сказала, что в следующий раз придет не одна.

Я смотрела, как он осознавал это. Его кадык покачнулся, когда он сглотнул.

— Перри…

— Знаю, — я посмотрела на свои ладони. Они уже не казались моими. — Она вернется и приведет с собой проклятие. Я не знаю, что делать.

— Берд, — сказал он через миг. — Я могу связаться с Бердом. С Романом.

— Я не одержима.

— Пока что.

Я тряхнула головой и выпрямилась.

— Я в тренажерный зал.

Он раскрыл рот, чуть не выронил лопатку.

— С ума сошла?

Я с горечью рассмеялась.

— Да. Явно так. Я чокнутая, Декс. Не понимаешь? Я уже даже не знаю, что настоящее, а что нет! Я не знаю, была это Саманта или воплощение депрессии или моего гнева или чего — то еще, — я всплеснула руками. — Просто посмотри на меня. Я даже не знаю. Кто я! Так что я пойду на занятие, потому что это нормальное дело, и я могу там перестать думать и беспокоиться, и, может, эндорфины помогут мне хоть ненадолго притвориться, что все в порядке.

Декс смотрел на меня миг, а потом опустил лопатку.

— Тебе стоит сначала поесть, — сказал он, указав на бекон.

— Не голодна.

— Пожалуйста, — сказал он. — Ты теряешь вес.

Я подавила желание закатить глаза, ведь я была не такой и тощей, но я послушалась его. Я видела, что он переживал. Сильно переживал.

— Ладно, — сказала я, чтобы успокоить его. — Я поем сначала. Немного времени есть.

Бекон пах хорошо, на вкус был хорош, как и яичница, но я смогла съесть лишь пару кусочков, потом скормила остатки бекона собаке и отправилась переодеваться в спортивную одежду.

Декс проводил меня к залу, был моей тенью, решил потягать гантели, пока я была на занятии. Я не смогла отдаться занятию, как обычно, но это было не важно. Я просто хотела, чтобы разум на время опустел. Эндорфины появились, и этого хватило, чтобы немного успокоить меня. Я слезла с велотренажера потной и подавленной.

Конечно, я не собиралась принимать тут душ.

И я ждала, шагая на беговой дорожке, пока Декс не поднял миллион пудов, как он обычно делал, впечатляя и раздражая любителей стероидов, которые потрясенно смотрели на него. Потом мы ушли.

На обратном пути я ощущала себя лишь немного лучше. Погода стала пасмурной и туманной, пока мы были там, и я будто ощущала, как она двигалась в моих легких, становясь черным дымом. Ушли все силы, чтобы удержать те эндорфины, которые быстро таяли.

Декс держал меня за руку всю дорогу, давая знать, что он был рядом, не отпускал меня. Это помогало. Я оглядывалась, думая, что увижу Саманту и ее демона, но их не было. Мир вокруг нас казался нормальным, хотя я знала, что это было не так.

А потом мы прошли молодую пару с коляской, воркующих и улыбающихся ребенку по пути.

Потребовались все силы, чтобы не разрыдаться. Я ощущала, как пустота во мне вернулась, выскребла из меня все. Я прикусила губу до крови, чтобы сдержаться.

И я посмотрела на Декса.

Он не смотрел на пару, коляску или ребенка.

Он глядел вперед с самым решительным видом, от которого мне стало не по себе, и пустоту во мне наполнил страх, который я не могла отогнать.