— Что? — Глаза Шейна впились в него.

— Ничего, — Чет покачал головой, — Я не знаю, почему он это сделал. Думаю, потому, что он был сумасшедшим, или у него было чувство вины. Я был самым старшим ребенком. Это имело смысл. Думаю, он думал, что я сделаю то, что правильно, и распределю все честно.

— Ты мог бы оставить все себе. Особенно после того, как я... ну, особенно после того, что случилось в проклятой закусочной.

— На самом деле, тут нет чьей-то вины…

— Это… это моя вина. Я не должен был так реагировать. Я немного подумал. Реально серьезно поразмышлял, что я обычно не люблю делать, потому что тогда всякая дурацкая ерунда попадает мне в голову, и мне это действительно не нужно. Я спрошу тебя еще раз. Если бы тебе пришлось это сделать, как бы ты это сделали?

— Свидания? — Чет замолчал, не зная, что имел в виду Шейн. Произошло невозможное? Неужели его брат действительно пытался уладить отношения между ними? Сказал ли что-то Нина, чтобы Шейн передал Чету? Это было маловероятно. Шейн был умным, хотя, Чету пару раз говорили то же самое. Может, у них было больше общего, чем он думал.

— Да, свидания.

— Я бы… я бы сделал это снова. Я бы отдал все, чтобы снова пойти на эти свидания. Думаю, единственное, что я бы сделал иначе — это правильно спросил. Я бы спросил тебя…

— Я бы сказал нет. Конечно нет. И надрал бы тебе задницу.

— Я бы спросил ее тогда…

— Я бы узнал и надрал тебе задницу. Дважды за то, что ты перескочил через меня и пошел сразу к ней.

— Я бы…

— Все, что ты бы сделал, привело тебя к тому, как я надираю тебе задницу. Я хочу, чтобы ты знал это. Это как раз почти случилось на днях. Я бы вывел тебя в этот идиотский переулок и нанес тебе несколько хороших ударов только ради чести Нины.

— Настоящий рыцарь в сияющих доспехах, — Чет закатил глаза, но улыбнулся. Его немного удивило то, что губы Шейна приподнялись.

— Может, ты поступил правильно. Из-за этих свиданий у меня зачесались руки. Я был упрямым, думаю, я просто привык к тому, что Нина со мной. Не со мной, вернее, это звучит как-то неправильно. Я просто... она мой лучший друг. Иногда я все еще вижу в ней эту маленькую девочку, которая не может позаботиться о себе. Я очень о ней забочусь. Она для меня как кровь. Нет, она больше этого.

Чет все понял. Он знал, что Нина и Шейн ближе, чем они с Шейном, вероятно, когда-либо были бы.

— Да, — это было совершенно неадекватное слово, но единственное, что Чет мог придумать в данный момент.

— Я не хочу, чтобы она пострадала. Я не хочу, чтобы ее кто-то испортил. Я не хочу, чтобы это испортило нашу семью или мою дружбу с Ниной. Я просто... я хочу, чтобы с ней все было в порядке. Я имею в виду, более чем просто в порядке. Я хочу, чтобы она была счастлива. То, что я видел в закусочной... этот взгляд в ее глазах — я никогда раньше не видел такого. У нее было это сияние на лице, она никогда так ни на кого не смотрела. Она всегда была такой сосредоточенной и целеустремленной. После того, как мы закончили учебу, она работала четыре года, чтобы копить деньги на учебу. Она все еще работает, и у нее есть студенческие ссуды и она помогает маме с братьями. Они не знают, что она это делает. Ни у одного из ее родителей нет больших денег, они просто делали все, что могли, но но понимали, что не смогут заплатить за учебу. Она очень трудолюбивая.

— Что ты хочешь сказать, Шейн?

— Я пытаюсь сказать, что мне очень жаль. Я не должен был встать между вами. Она была права — это не мое, черт возьми, дело. Я подумал об этом после того, как остыл, и понял, насколько дерьмовым и несправедливым я был по отношению к ней. Она никогда не говорила мне, что мне делать со своей жизнью или с кем мне встречаться. Она выражала беспокойство, когда мне было больно или когда ей не нравился кто-то, с кем я встречался, но всегда была такой спокойной и собранной, и оставляла все как есть. Она никогда меня ни к чему не принуждала.

Чет вздохнул, — Я даже не знаю, что со мной происходит. Если она так выглядела, я так себя чувствовал. У меня никогда ни с кем не было ничего серьезного, но с ней все по-другому. С самого начала все было по-другому. У меня не получается выбросить ее из головы.

— Что ты имеешь в виду?

— Я… ну, я упомянул ту фотографию, когда все это только началось. Я видел ее, и в голове происходило что-то странное, я не зациклен на этом или еще что-то, но мысль о ней просто не отпускала. Как бы там ни было, я просто не мог перестать думать о ней. А потом я встретил ее, и все это приобрело смысл. Звучит безумно, но так оно и было. Мы с ней просто пробуем, а я хочу остаться и посмотреть, к чему это приведет и все ли будет правильно. Я буду стараться изо всех сил, чтобы это произошло, и никогда не причиню ей боль.

— Я хочу верить тебе.

Чет вздохнул. Он откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на своего брата.

— Даже если она не будет встречаться со мной, найдется кто-то еще. В конце концов, кто-то найдется. Ты не сможешь продолжать защищать ее так вечно. Людям нужна свобода, им нужно расти и совершать ошибки. Она боялась и чувствовала, что то, что мы сделали, причинит тебе боль и разрушит вашу дружбу. Она боялась, что это нас погубит. Но она держит голову прямо и у нее больше сердце. Разве этого не достаточно?

Шейн тяжело вздохнул.

— Я не знаю. Может быть… может быть, это так. Я надеюсь на это, потому что, честно говоря, я не могу позволить этому разрушить нашу дружбу. Она мне как сестра, и, может быть, поэтому так странно думать о ней вместе с тобой. Мне просто нужно преодолеть себя.

— Ты разговаривал с ней?

— Нет, я пробовал, но она не ответила мне. Я не могу просто пойти к ней на квартиру, у меня нет ключа. Я стучал, когда ее машина была припаркована, но она не ответила. Я звонил и писал, но она мне не ответила.

Чету потребовалась минута, но в конце концов его мозг снова заработал.

— Так уж получилось, что мы оба знаем, где ее балкон и куда он выходит, прямо в глубину парковки. Я помню, как смотрел и смотрел на красный мусорный контейнер в углу. Мы могли бы позвонить ей, а если она нам откажется, мы напишем ей, встанем прямо там и откажемся уходить. Мы подадим ей такой знак, так что она должна будет увидеть.

Шейн закатил глаза, — Я думал, ты сказал, что идея свидания — твоя худшая идея. Но ты был не прав, вот это определенно твоя худшая идея.

— Но ведь это сработает, не так ли?

— Она достаточно взбешена, что, вероятно, вызовет полицию и вытащит нас оттуда.

— Нет, она не станет.

— Нет? — Шейн снова приподнял бровь и покачал головой, — Твоя догадка так же хороша как и моя. Но Нина не из сумасшедших, она спокойная и рациональная. Я никогда не видел ее такой безумной, как в закусочной. Я был ей противен. Это, кстати, то, о чем она сказала, и о чем я не мог перестать думать. Это то, что заставило меня наконец передумать и приехать сюда.

— Думаю, что она была против нас обоих. Вот почему я думаю, что она не может отказать нам обоим.

Они снова сидели молча и думали. Чет, наконец, тоже глубоко выдохнул. Надо было проветриться.

— Мне очень жаль, чувак, мне жаль, что я причинил тебе боль, когда ушел. Все эти годы я ни о ком не думал, кроме себя. Я действительно думал, что если бы вы хотели узнать меня, вы бы сначала связались со мной. Думаю, часть меня запомнила тебя этим маленьким ребенком. Я почти не ожидал, что вернусь домой и найду взрослого мужчину, хотя я знал, сколько тебе лет и как ты выглядишь. Я следил за вашими страницами и видел фотографии. Я просто не решался зайти на них.

Шейн медленно кивнул, — Все в порядке, — Он допил остатки пива и поставил пустую банку рядом с первой.

— Ну так что?

— Честно говоря, понятия не имею, что делать. Думаю, мы можем начать прямо сейчас.

— Да, я собираюсь остаться. Я сделаю это для тебя. Я хочу начать все с самого начала. Я хочу, чтобы мы были семьей, ты, я и мама.

— А Нина?

Чет колебался, — Да, и Нина, если она этого захочет.

— Что ж, думаю, у нас нет времени ждать. Пойдем, посмотрим, дома ли она сейчас.

— Что? — Чет чуть не упал, когда Шейн отодвинул стул.

— Да. Нет времени лучше, чем сейчас. Так они говорят, да?

— Я… я думаю, да — запинаясь, пробормотал Чет.

Шейн повернулся и направился к двери. Он держал руку на ручке, прежде чем снова обернуться, — Возьми собаку, она не сможет устоять перед этой мордочкой.