ГЛАВА 4

Нина

Что-то необычное и бурное взорвалось в ее груди от этой фразы, тихо произнесенной Четом. Нина представила, как его серо-голубые глаза скользят по ее телу. Представила как эти ловкие сильные руки с длинными тонкими пальцами, с тату черепа и корабля и надписью на костяшках, которую она не могла разобрать, возьмут кисть и навсегда запечатлеют ее образ на холсте или бумаге. Девушка думала о его желании нарисовать именно ее, из всех красивых женщин мира, что Чет мог выбрать. Нине не особо нравилось это нетерпеливое волнение, заполнившее ее изнутри.

— Так вот в чем дело? В рисунках? — ей пришлось сделать паузу. Нина была больше чем поражена, и ей нужна была минутка, чтобы собраться и спрятать волнение. Она взяла себя в руки и продолжила. — Ты мог просто спросить, я бы не сказала нет. Если бы ты вернулся домой, отдал Шейну деньги, наладил с ним отношения, а потом спросил меня, это было бы лучше.

— Ну, уже ничего не изменишь.

Чет был раздражающе чрезмерно красив.

Она подготовилась, прежде чем прийти на ужин и подписать дурацкий контракт, просмотрела его фотографии, последовав совету Шейна, девушка прошерстила соцсети Чета.

Нина узнала его, хотя помнила парня еще ребенком: лицо, волосы, общие черты, хотя все в нем изменилось с тех пор, как он повзрослел. Ей нравились мелкие морщинки в уголках глаз и около рта, острые скулы, жесткие мужественные черты. Больше всего ей нравилось его тело, стройное и спортивное, с сильными мускулами под черной одеждой, которую он видимо, предпочитал другим цветам. Его фотографии в интернете не могли подготовить Нину к тому, как великолепно Чет выглядел вживую. Он выглядел еще более мужественным, чем на фото, более дерзким.

Особенно сидя прямо напротив нее. Его потрясающая внешность полностью отличалась от внешности Шейна, так и хотелось потрогать его темные кудрявые волосы. В его насыщенного голубого цвета глазах было столько эмоций, что казалось, они могли менять цвет. Иногда они были скорее серыми, чем голубыми. Высокие скулы Чета, идеальный нос, острый подбородок, темные брови, четко очерченный рот и татуированная шея… черные розы и ласточки… о, Господи, эти тату.

К сожалению, Нина всегда питала слабость к татуированным мужчинам. Мудро с ее стороны, что она об этом никому не говорила, даже Шейн не знал. Вьющиеся волосы были еще одной вещью, которой она не могла сопротивляться. Ей было жарко и трудно дышать, когда она сидела напротив Чета. Его телосложение тоже не было таким как у Шейна. Шейн выглядел как дитя Калифорнии, как светловолосый голубоглазый жилистый сёрфер. Чет был другим — смуглый, крупный, с атлетической фигурой. Широкоплечий и хорошо сложенный, он выглядел внушительней Шейна просто потому, что был выше.

Я что, правда сижу тут и сравниваю своего лучшего друга с его братом?

— Значит, хочешь… нарисовать меня? — выдавила Нина, внезапно чувствуя ком в горле.

Идея была совершенно глупая. По крайней мере, Нина пыталась убедить себя в этом. Зачем придумывать все эти свидания, когда можно было просто спросить? Она чувствовала, что здесь есть какой-то замысел, но не могла понять какой. Это не было спонтанным порывом, все казалось продуманным. Нина вспыхнула от внезапного осознания того, что привлекала Чета, и что он хотел от нее чего-то, о чем не мог сказать вслух.

— Да, хочу нарисовать тебя. И сделать много разных набросков. Я надеялся, наше второе и третье свидания могли бы пройти в парке, так как ты была абсолютно непреклонна в вопросе о том, что видеться мы можем только в публичных местах.

— Это было до того, как я узнала, чего ты хочешь.

У Нины заныло в груди от досады. Она строго напомнила себе, что разочаровываться здесь не в чем. И вообще, она радоваться должна.

— Я видела несколько твоих рисунков, когда была ребенком. Однажды мы с Шейном пробрались в твою комнату когда ты куда-то ушел и показал мне кое-что из твоих работ. Уже тогда, это было впечатляюще, а ведь тебе было примерно четырнадцать.

— Спасибо, наверное, — Чет провел рукой по волосам. Взлохмаченные и в беспорядке, они все равно выглядели идеально. — Странно, что ты это помнишь.

— Почему? Из-за большой разницы в возрасте? Когда ты взрослый, это ощущается по-другому, чем когда ты ребенок.

— Да, между людьми десяти и восемнадцати лет большая разница. Один уже вырос, а второй наслаждается последними безмятежными годами детства.

— Так почему я? Зачем проходить через все эти сложности, чтобы нарисовать меня, если ты можешь выбрать любую девушку? Я едва ли самая красивая или женственная. Разве не таких обычно рисуют?

Пылкий взгляд Чета заскользил по телу Нины. Его обжигающие глаза потемнели, что не оставляло сомнений в том, насколько ему нравилась ее фигура.

— Нет, — выдавил он. — Я не знаю, почему ты. Если я скажу честно, ты скорей всего подумаешь, что я псих.

— Удиви меня.

— Ну… на страничке Шейна я увидел ваше фото с выпускного, это было шесть лет назад. У тебя интересное лицо и красивая фигура, с точки зрения искусства. С тех пор я и хочу тебя нарисовать.

Нина с досадой поняла, что снова покраснела. Обычно было сложно заставить ее краснеть, и ее бесило, что сегодня это случалось постоянно. Это полностью выдавало ее настоящие чувства, Нину раздражало, что она не могла успокоиться и взять себя в руки. Она была не в себе с тех пор, как вошла в ресторан, нет, даже раньше, с тех пор, как Шейн предложил ей эту идею со свиданиями.

— Жутковато. Я не понимаю, почему ты просто не позвонил и не спросил? Или не приехал домой?

— Как бы это выглядело? Я появляюсь непонятно откуда и прошу тебя позировать мне? Это бы не сработало.

— Почему ты так в этом уверен?

— Потому что ты на стороне Шейна, а Шейн меня ненавидит.

— Он тебя не ненавидит, — возразила она. Нина отчаянно желала сменить курс беседы и вспоминать сейчас Шейна казалось совсем не безопасным. И она хотела сделать все, что в ее силах, чтобы братья могли сблизиться

— Я… я точно знаю, что он не ненавидит тебя, вовсе нет.

— Ты практический так и сказала, — Чет смотрел на нее так, будто не поверил ей.

Нина не могла сказать ничего такого, что убедило бы его в обратном. Это было не ее дело. Она знала, как сильно Шейн хотел отношений со старшим братом, который большую часть жизни был не лучше незнакомого человека. Нина и так уже сказала слишком много, Шейн должен был справиться с остальным сам.

Шейн и Чет.

— Собираешься задержаться? Остаться в Хьюстоне? — она поняла, что безрассудно желала, чтобы ответ был положительный.

Чет пожал плечами.

— Не знаю. Нигде не оставался надолго.

— Шейн говорил, что ты работаешь тату мастером по всему миру.

Чет отвел взгляд, и она могла поклясться, что ему стало неловко.

— Мне посчастливилось зарабатывать на жизнь своим искусством. Другие художники видят мои работы и приглашают меня поработать то тут, то там. Обычно они предлагают остановиться у них дома, это хороший способ повидать новые места и получить новый опыт. Возможно, я захочу обосноваться где-нибудь и открыть свою студию, но я просто не уверен, что хочу этого здесь.

— Что не так в Хьюстоне? Что не так с твоей семьей, почему не остаться с ними?

— Ничего, совершенно ничего. Я уехал не из-за них, дело во мне.

— И что внутри тебя такого ужасного, что тебе пришлось бежать от этого?

— Я понял многие вещи и одна из них заключается в том, что от самого себя не убежишь. Я не знаю, что это, какая-то дикость, тьма. Точно не могу сказать. Я просто чувствовал, что схожу с ума, сидя на одном месте.

— Ты не закончил школу?

Чет пожал плечами, как будто это для него ничего не значило.

— Не-а, так и не закончил. Я мог получить аттестат, но не вижу в этом смысла. Мне нравится то, чем я занимаюсь, нет желания ничего менять. Да и на то, что думают про меня другие люди, мне все равно, сомневаюсь, что в образовании есть какая-то польза

— Я собираюсь стать учителем, — сухо сказала Нина. Она не стала озвучивать свои мысли по поводу недостатков в системе образования. Все было не так плохо, она должна была в это верить. Нина всегда знала, что она будет учителем, как ее отец.

— О, тогда прими мои соболезнования, — Чет оставался невозмутимым, но она знала, что он подшучивает над ней. Так же как и она над ним не так давно. Она не могла понять, что чувствует по поводу смены ролей. Ей не очень это нравилось.

— Почему ты так говоришь? Что такого плохого в образовании?

— Не могу сказать, что в этом есть смысл. Если люди хотят учиться, они могут делать это сами. Путешествия и получение жизненного опыта в реальной жизни намного лучше открывают людям глаза.

— Не у всех есть такая роскошь.

— Ну, тогда думаю, у классной комнаты есть свои преимущества.

Нина стиснула зубы в отчаянии. Шейн никогда не был таким легкомысленным или… или… она не могла даже подобрать верное слово, чтобы описать Чета.

Высокомерный? Нет, не подходит.

Слишком самоуверенный? Тоже нет.

Она не могла придумать ничего в ответ, отчего создавалось впечатление, что он был абсолютно прав в своих рассуждениях, и это еще больше ее смутило.

— Сколько лет осталось?

— Извини, что?

— Сколько осталось учиться? Ты сказала, что собираешься стать учителем. Я полагаю, ты уже в колледже.

— Да, два. Осталось два года.

— А ты действительно узнала что-нибудь ценное? Они научили тебя доброте и состраданию? Ты изучала медитацию и исцеление тишиной? Они удосужились научить тебя чему-нибудь, что не прописано в учебном плане?

Нина рассердилась.

— Слушай, я пришла на свидание, потому что должна была. Ирония в том, что ты не одобряешь образование и учителей, но именно те деньги, которые ты даешь Шейну, помогут мне стать учителем. Этими деньгами я собираюсь погасить студенческий кредит и заплатить за обучение.

— Ты злишься, потому что знаешь, что я прав. Школа не учит людей, как выживать в реальном мире.