Глава 2.

БЕТАНИ

Есть что-то такое особенное в воскресном утре, да?

Последний день недели. День, когда я смогу смыть ошибки предыдущих семи дней и начать все заново. Именно этим я и занимаюсь каждое воскресенье. Знаю, что не могу рассчитывать на совершенство — в конце концов, я всего лишь человек — но действительно, насколько сложно прожить одну неделю, семь жалких дней, не потерпев полное моральное фиаско? Насколько сложно?

Я расправляю шнурок и удостоверяюсь, что мой бейджик с именем направлен наружу, прежде чем нацепить улыбку. (Это правило номер один из класса подготовки для встречающих в церкви.) Большая, широкая улыбка. Если я притворяюсь, что сосредоточена, безмятежна, мила, то это первый шаг к тому, чтобы быть сосредоточенной, безмятежной, милой. Притворяйся, пока не добьешься своего!

— Доброе утро, Мистер Джентри. Миссис Джентри. — Второе правило: важно поддерживать зрительный контакт, когда вручаешь каждому из них бюллетень. — Добро пожаловать в церковь.

Миссис Джентри щурится сквозь бифокальные очки на мой бейджик.

— Спасибо, Бетани.

— Всегда пожалуйста.

Миссис Диего машет веером так сильно, что сдувает со лба седую кудрявую челку.

— Доброе утро.

— Добро пожаловать в церковь, Миссис Диего. — Правило номер три: использование имен людей заставляет их чувствовать себя важными и значимыми.

Я продолжаю работать над правилами с первого по третий, пока у меня не начинают болеть щеки.

— Доброе утро, добро пожаловать в церковь, Мистер и Миссис Томпсон. — Еще больше улыбок. — Доброе утро. Добро пожаловать в церковь, Миссис Кэш.

К сожалению, она не родственница Джонни Кэша. Я спрашивала. Видимо, ее часто спрашивают об этом. Мистер Кэш был продавцом автомобилей и умер в прошлом году от эмфиземы легких.

— Доброе утро, э-э... Мистер... э-э... — ладно, его, похоже, не волновало, что я не знаю его имени, так что двигаемся дальше. — Доброе утро. — Я все продолжаю и продолжаю, пока мне не надоедает слышать собственный фальшиво-веселый голос. — Добро пожаловать в церковь…

— От меня пахнет водкой? — Горячее дыхание, сопровождающее голос моей лучшей подруги Эшли, практически расплавляет мою серьгу.

Все больше людей проходит через двери, и я вручаю каждому по бюллетеню.

— Доброе утро, добро пожаловать в церковь. — Оглядываюсь через плечо и шиплю ей: — Нет. От тебя пахнет текилой.

Она морщит нос и снова наклоняется к моему уху.

— Текила... типа как перегар от текилы или как вкусная «Маргарита»?

Мои глаза вылезают из орбит, когда я натягиваю свою фальшивую улыбку до предела и продолжаю раздавать бюллетени.

— Разве это имеет значение?

— Думаю, да. — Эшли дышит в ладонь, чтобы понюхать свое дыхание.

— Ты в порядке, просто... сядем на заднем ряду.

— Неужели все так плохо? — Когда я не отвечаю, Эшли снова выдыхает мне в лицо.

— Ладно. — Подруга закатывает глаза. — Пойду, займу тебе место.

Она неторопливо уходит в своей леопардовой юбке и красных туфлях на каблуках, которые она сочетает с простой белой рубашкой на пуговицах. Не знаю, как она это делает, но Эшли всегда удается сочетать клубную и церковную одежду таким образом, что это выглядит почти со вкусом.

Смотрю на свой длинный сарафан в цветочек с пуговицами от нижнего края до воротника на шее. Я выгляжу чопорно, как старушка из амишей. Неуверенность ползет по моей коже, заставляя покраснеть от плоских сандалий до кончиков ушей.

— Добро пожаловать в церковь, Миссис Джордж.

Выдыхаю воздух, пытаясь охладить лицо, пока служители не сменяют меня, сообщая, что служба вот-вот начнется. Я нахожу Эш в последних рядах храма, но церковь маленькая, так что мы находимся недалеко от главной платформы.

Играет музыка, когда Эш наклоняется ко мне.

— И?

Когда я смотрю на нее, одна ее идеальная бровь выгибается над шоколадно-карим глазом.

— Что и?

Глупый вопрос. Знаю о чем она. А она знает, что я знаю.

Я благодарна за музыку, потому что Эш не слышит звука умирающего животного, который ползет по моему горлу. Думаю, вполне уместно, учитывая, что это звук моего разбитого сердца.

— Ну?

Я достаю свой телефон и открываю Instagram, убедившись, что устройство низко на коленях, когда вхожу на страницу Уайта.

— Его здесь нет. Хотя странно. Его последний пост был здесь, в городе, так что я предположила, что он вернулся.

— Ага. — Эш кивает и ничего не говорит, что каким-то образом говорит все.

Я жалкая. Мне нужно двигаться дальше. НЕУДАЧНИЦА.

— Я знаю, ясно? — Закрываю Instagram и переворачиваю телефон лицевой стороной вниз на колени. — Я просто...

Я просто не могу его отпустить.

— Понятно. — Она кладет в рот Тик-Так и наклоняется, чтобы перекричать музыку, пока они готовятся отбить такт в «Велика Твоя Вера». — Помнишь, как я отменила Netflix, и это практически убило меня? Продержалась всего три дня, прежде чем вернула его.

— Эм... ладно, но Уайт — не Netflix, и он порвал со мной, а не я с ним.

— И все же это почти одно и то же.

— Нет, это даже близко не одно и то же.

— Достаточно близко. — Она подмигивает. — Почему бы тебе просто не позвонить ему и не сказать, что ты скучаешь вместо того, чтобы преследовать его и его новую подружку в церкви? Вот этого я и не понимаю. У тебя буквально слюнки текут от шанса увидеть, как он входит, —она делает легкое движение пальцами в сторону прохода,— и выходит.

— Я пытаюсь быть великодушной.

— Выслеживая его.

— Это и моя церковь тоже. Кроме того…

— Ш-ш-ш! Это моя любимая часть. — Она наклоняется в сторону, чтобы разглядеть платформу через большую копну уложенных седых волос. — Вау, на нем зеленая рубашка. Боже мой, он такой горячий в зеленом…

— Эшли, пожалуйста, помни, что ты не в ночном клубе.

Она щелкает пальцами у меня перед носом.

— Полегче с выводами. У тебя свои причины ходить в церковь, у меня — свои. — Ее глаза вспыхивают, когда взгляд останавливается на предмете ее похоти.

— Уверена, что в аду есть особое место для девушек, у которых грязные фантазии о своих пасторах.

— Мне все равно. — Она облизывает губы. — Я хочу только один кусочек.

Смотрю на Пастора Лэнгли и все понимаю — высокий, темноволосый, с идеально пропорциональными чертами лица и соблазнительной улыбкой, которая не имеет никакого отношения к мужчине в его положении. Он всегда одевается соответствующим образом, но его рубашка подчеркивает его мускулы так, что ни одна женщина не могла бы пропустить. Понятия не имеет, какое искушение выставляет напоказ женщинам своей паствы. Пастор Лэнгли горяч, надо отдать Эшли должное, но он не идет ни в какое сравнение с моим Уайтом.

Мой Уайт. Прошло уже два месяца с тех пор, как он порвал со мной, а я все еще не могу перестать думать о нем как о своем.

Сердце глухо стучит в груди. Я очень надеялась, что увижу его сегодня. Возможно, его и Сюзетту — да, Сюзетта, дурацкое имя. Они появились в церкви вместе вскоре после того, как мы расстались. Что за шлюха охотится за мужчиной, который только что расстался с любимой женщиной?

Закрываю глаза и быстро молюсь, чтобы Бог простил мою стервозность.

О, и пожалуйста, Господи, прости мне мое сквернословие. Ух ты, отличное начало недели, Бетани. Грехи уже выстраиваются в очередь.

Если бы только я могла вернуться в прошлое, в тот уик-энд, когда возила его в Седону на тот причудливый маленький курорт. Именно тогда он впервые сказал, что любит меня. Уик-энд для многих первых — мы занимались любовью в ту ночь. Я действительно думала, что в итоге мы будем вместе навсегда. Есть еще шанс, что мы это сделаем. Мы можем снова оказаться там, в той постели. Может быть, мы проведем там наш медовый месяц.

Я добавляю фантазии о парне другой девушки к моему быстро растущему списку грехов на сегодня.

Затем быстро оправдываю это, потому что он был моим.

— Это моя любимая часть, — пищит Эшли и хлопает в ладоши, как будто мы в мужском стриптиз-клубе. Не то, чтобы я когда-нибудь была в одном из них, но Эшли заставила меня посмотреть «Супер-Майка».

Пастор Лэнгли занимает свое место за кафедрой.

— Ни у одного мужчины нет такой шикарной задницы, как у него. — Она стонет и получает сердитый взгляд от пожилой пары перед нами. — Что? Вы знаете, ЧТО ЭТО ПРАВДА.

Женщина шикает на Эш, а потом в раздражении отворачивается.

— Она знает, что это правда, — шепчет мне на ухо Эшли.

Я ухмыляюсь и качаю головой, хотя она абсолютно права.

Пастор Лэнгли проповедует о терпении, о том, чтобы полагаться на божье время, а не на наше собственное, и я изо всех сил стараюсь сосредоточиться, поскольку мой взгляд продолжает сканировать комнату. Может быть, Уайт опоздал. Вошел через другую дверь?

— Во сколько ты должна быть на работе завтра? — спрашивает Эшли, не сводя с него голодных глаз.

— Прекрати, ты не пойдешь со мной.

— Да ладно тебе! Держу пари, что он выглядит потрясающе в спортивных штанах. В чем он спит? Я высажу тебя и провожу до дома…

— Эшли, я не могу рисковать потерять свою работу только для того, чтобы ты могла поближе познакомиться с моим боссом. Если хочешь сделать это, тебе придется сделать это самостоятельно.

— Ты самый худший друг на свете.

Я фыркаю-смеюсь, зарабатывая еще один взгляд от женщины перед нами.

— Простите.

— Обещай мне сфотографировать его, если увидишь в спортивных штанах. И мне нужен вид спереди. — Эшли подмигивает и смотрит вперед, слегка наклонив голову, когда пастор Лэнгли идет по платформе, оживленно говоря о Боге. — Только один кусочек. Разочек лизнуть.

— О Боже, пожалуйста, успокойтесь! — Женщина перед нами грозит Эш пальцем.

Мы с ней опускаемся на скамье, хихикая до боли в животе.

Нам удается держать себя в руках до конца службы, и я вскакиваю, чтобы открыть двери, когда в часовне раздается последнее «Аминь». Я прощаюсь с людьми, пока ищу голову вьющихся светлых волос Уайта. Когда дверь закрывается за последними прихожанами, я понимаю, что Уайта здесь нет.