Глава 11

Я не могу пошевелиться.

Снова.

Если бы могла, то заплакала бы. У меня больше нет ощущения времени, но есть чувство, что потребовались годы, чтобы прийти к тому, что я смогу двигать мизинцем, не говоря уже о том, чтобы хоть как-то контролировать свое тело.

Теперь все пропало.

Я не могу шевелиться. Снова.

Все еще могу чувствовать. Проклятье моего существования. Я все еще могу ощущать... все.

Я не хочу... не могу... назвать это жизнью. Это не жизнь.

Застывшая в ловушке мучительной смерти.

Опять же я окружена тьмой: как в собственных мыслях, так и в ограниченной реальности. Знаю, что нахожусь в багажнике автомобиля. Понятия не имею, как давно здесь: дни, недели, месяцы? Чувствую только запах резины и бензина. Моя щека прижата к жесткому краю шины. Обе ноги вывернуты назад так, что прижаты к спине.

Грязное жесткое полотенце перекинуто через мое обнаженное тело. Зуд как постоянное и безумное ощущение, словно насекомые ползают по конечностям вверх и вниз, но я не могу ни отогнать их, ни обезопасить себя.

Единственное, что держит меня в здравом уме, ― это воспоминание об убийстве Стива. Память об ощущении его зубов, как он пытался укусить мой кулак, который я запихнула в глотку мужчины. Как его крики сводились к непристойному бульканью, когда я медленно давила на гортань, лишая воздуха. Чувствуя, как кость в горле щелкает перед смертью.

Моя любимая часть ― момент, как жизнь покидает его глаза. Я понятия не имела, что можно запечатлеть тот самый миг, когда душа покидает тело. В ту же секунду оно становится неодушевленным предметом.

Как я.

Наблюдала, как кровь заливает белки глаз. Затем зрачки расширились. Словно две черные зияющие дыры в голове.

Бессмысленные, нереагирующие глаза.

Как мои.

Его тело не искали несколько часов.

Я сидела и смотрела, как его глаза медленно затуманились. Цвет становился расплывчатым и мутным. Столь большая часть нашей личности таится в наших глазах, радостны мы или злы, подавлены или довольны. Так что наши глаза говорят больше, чем слова. Я отняла это у него.

И сделаю это вновь.

Вскоре после приезда полиции меня бросили в шкаф. В конце концов, я была никем. Вещью. Отвратительной секс-куклой. Мне нет места в мире живых.

Есть извращенное удовольствие, которое ты получаешь, забирая жизнь.

Ты ощущаешь прилив энергии, как если бы поглощала их душу, жизненную силу и получаешь импульс от этого.

Знаю, что убийц обвиняют в том, что они играют в Бога. Я не согласна. В убийстве нет ничего божественного. Есть нечто гораздо более могущественное.

В тот самый момент, когда мои пальцы сомкнулись вокруг его жалкого горла, это было, как если бы я обрила головы всех тех милых сучек.

Ощутила прилив чистейшего удовлетворения.

Отмщение.

За Джейн.

Более не была обыкновенной и невидимой Джейн.

Я ― убийца Джейн, и мне это нравится.