И это было пять лет назад.

С тех пор Тара стала для Лизы каким-то странным гибридом матери, отца и сестры. Лиза была хорошим ребенком, но еще и подростком. Вместе с хорошими оценками пришло презрение к авторитетам, вероятно, спровоцированное смертью мамы и папы. Лиза встречалась не с теми парнями. Околачивалась не с той компанией. Экспериментировала с наркотиками. Алкоголем. По последним подсчетам, она даже дважды убегала. Она была умна, очень умна, но не слишком практична и слишком непослушна.

Но ты была такой же, - сказала себе Тара. - Лиза – точная копия тебя, и ты чертовски хорошо это знаешь. Ты выкуривала марихуану, ходила на пивные вечеринки и не забывай, что потеряла девственность на заднем сиденье "Камаро" Брэда Холлимана в десятом классе... не меньше. Мама знала. Она всегда знала. Вот почему ей нужно было твое обещание. Каким-то образом эта леди увидела впереди тяжелую судьбу.

Вздохнув (что она часто делала), Тара свернула на подъездную дорожку и заглушила двигатель. Тихо. Хм-м. Это было многообещающе. Лиза не выбежала со списком мелких обид, как делала это почти каждый вечер. Тара сочла это хорошим знаком. Когда она устроилась на работу в "Звездный свет" ради дополнительных денег (Боже, подростки – это дорого), поначалу все шло очень хорошо. Но вскоре соседи стали звонить ей на работу и говорить, что в старом доме творится что-то неладное. Сначала Тара не обратила на это внимания. У Лизы было несколько друзей, и они немного шумели... ну и что? Она была красивой и популярной девушкой, не так ли? У нее было много друзей и все такое. Только когда Тара начала находить следы сигаретных ожогов на ковре, бычки в пепельнице и пропажу пива из холодильника, она набросилась на сестру.

- Господи, неужели ты не понимаешь, что мне тоже тяжело? Разве ты не знаешь, что я бросила свою жизнь в Денвере и взялась за эту дерьмовую работу только для того, чтобы у тебя была обычная жизнь и тебе не нужно было уезжать от школы и друзей? Господи Иисусе, Лиза, помоги мне! Помоги мне справиться с этим!

- Ты только и делаешь, что кричишь на меня!

- Нет! Просто веди себя в своем возрасте адекватно!

- Я тебе даже не нравлюсь! Ты критикуешь все, что я делаю!

- Нет! Я просто действую ответственно! Господи, Лиза, я тоже веселилась, когда была в твоем возрасте, но, по крайней мере, у меня хватало ума вычищать эти чертовы пепельницы!

Но, несмотря на предупреждения, наставления, крики и угрозы телесных повреждений, Лиза продолжала делать свое. И так далее.

В конце концов, у Тары не было выбора: семнадцать или нет, но Лизе нужна няня. Кто-то должен был присматривать за домом и Лизой, пока ее не было. Она выбрала Маргарет Стэплтон из соседнего дома. Добрая, старая Маргарет. Крепкая, выносливая и вдобавок прирожденная христианка.

Лиза едва терпела ее, но была приятно напугана.

Тара обожала ее.

Маргарет вырастила трех дочерей и сына. Четверо хороших ребят... ну, может быть, ее старший, Ронни, продавал травку в старших классах, но теперь он стал адвокатом, так что с того? Под присмотром Маргарет не было никаких вечеринок. Никаких чрезмерных телефонных звонков. Никаких мальчиков в доме. Маргарет была суровой няней, но именно она была нужна Лизе.

- Тара! Она тиран! Она даже не разрешает нам смотреть фильмы ужасов! Она думает, что в моей музыке есть сатанинские послания! Она застряла в Средневековье!

Хе-хе-хе, старая добрая Маргарет!

Тара вышла из машины и потащилась в дом, все еще надеясь провести там ночь, как никто другой.

Она не будет разочарована.

6

Лизу тащили по траве.

Было прохладно и сыро. Листья липли к ней, а палки царапали руки. Она моргнула и открыла глаза, постанывая с кляпом во рту, сдерживая крики, которые так долго сдерживались. Чем больше она сопротивлялась, тем тяжелее дышала, а учитывая, что рот у нее был заклеен скотчем, ей было трудно дышать.

Теперь она знала больше, чем когда-либо, что должна найти что-то, за что можно было бы ухватиться, какую-то внутреннюю мантру, какую-то теплую священную корову, которую она могла бы назвать своей, потому что если она этого не сделает, если она позволит своему страху засосать ее в водоворот самого черного ужаса или позволит своему мозгу перейти в режим "О, Боже", ей конец.

Она должна держать себя в руках.

Потому что здесь происходит нечто большее, чем просто похищение парочкой психов, гораздо большее, и если она не успокоится, то проведет последние часы, посасывая темное молоко разврата.

Потому что она видела, что случилось с Маргарет. Может быть, она и потеряла сознание где-то во время этого зверства, но она видела достаточно, чтобы понять, что эти два могильщика, которые захватили ее, не были обычными в любом смысле этого слова.

О, Боже, Маргарет...

Как бы Лиза ни жаловалась на нее, как бы ни ненавидела ее, как бы ни бушевала против машины, которой была Маргарет, она на самом деле заботилась о старой леди. Пока Тара работала все это проклятое время, Маргарет заполняла пустоты и по-бабушкиному стала больше, чем сторожевой собакой или неонацисткой, как утверждала Лиза. Маргарет была старой закалки – черт возьми, она была из 19-го века, поддерживала свои традиционные ценности и несколько архаичную (и фанатичную) систему верований, но ее сердце было добрым.

Ей было не все равно.

Она не заслуживала того, чтобы оказаться расколотой тушей на кухонном полу, превращенной в базальную анатомию извращенным и творческим воображением этой ползучей, грязной, пахнущей могилой девушки.

Лиза попыталась выбросить это из головы. Позже будет время для травм, а сейчас ей нужно держать себя в руках.

Она знала, где находится.

И она попыталась побороть безумие, которое щекотало ее мозг.

Ее тащили вверх по травянистым склонам холмов, вниз через заросшие листвой лощины, ее руки и ноги отрывали от торчащих корней деревьев, узловатых стволов и покосившихся памятников.

Теперь она была здесь.

В этом ужасном месте.

Бледный лунный свет просачивался сквозь решетчатые ветви деревьев наверху, освещая надгробия, надгробные плиты, прямоугольные шахты погребальных склепов. Это было кладбище Хиллсайд, и человек, который притащил ее сюда, что-то напевал себе под нос. Дома среди надгробий, теней и кипящей кладбищенской сырости.

Он не был человеком.

Лиза была в этом уверена.

Он был чудовищем.

Он был упырем.

Позади нее, как ребенок, играющий в пятнашки, метнулась девушка между надгробиями. Прячется за ними. Ползет по ним. Взгромоздившись на некоторые из них, как стервятник, и глядя на луну над головой. Время от времени Лиза слышала, как стучат зубы девушки.

Как будто она была голодна.

И снова бессмертный вопрос в голове Лизы: Чего они хотят от меня? Чего они хотят? Какого черта им надо?

Мужчина протащил ее через отверстие между двумя гробницами, которые, казалось, погружались в землю, тонули в приторном гнезде теней. Надгробные плиты склонялись то в одну, то в другую сторону торжественными батальонами. Мужчина потянул ее вперед и бросил на кучу черной, гниющей земли, по которой ползали какие-то твари.

Выглянув из-за живой изгороди, на которой блестели капельки росы, девушка хихикнула.

Лиза посмотрела на нее, почувствовав ее мерзкий запах, и застонала. Девушка покачала головой, и грязные пряди упали ей на лицо. Она прижала палец к губам.

- Ш-ш-ш.

Могила.

Открытая могила.

Вот что это было.

Лиза снова посмотрела на мужчину. Он стоял на вершине холмика черной кладбищенской земли, обрамленного лунным светом и перекрещенными ветвями деревьев. С мертвенно-бледным лицом, в развевающемся черном пальто и с лопатой, крепко зажатой в кулаке, он был похож на какого-то старого могильщика.

Девочка на четвереньках подбежала к Лизе.

Она уткнулась лицом в лицо Лизы.

Лиза посмотрела в черные блестящие глаза, пробитые в этой бледной маске. Капелька слюны упала на щеку Лизы. Она извивалась и билась, вдыхая дыхание девушки, которое было черным от мух, дыхание животного, которое жевало штуки, давно умершие.

Мужчина что-то сказал, и девушка отскочила, как верный пес.

Он отложил лопату и потянулся к Лизе.

Его холодные руки сжали ее руки.

Он поднял ее на руки и продолжил напевать мрачную панихиду.

7

Было ужасно тихо.

Почти неестественно.

В доме горели все лампы, что было совсем не похоже на Маргарет, но очень похоже на Лизу. Тара поставила сумочку на пол, потягиваясь и пытаясь избавиться от боли в спине. Гостиная была безупречно чистой. Телевизор был выключен. Странно. На самом деле нигде не было слышно никаких звуков. Она слышала, как в коридоре журчит туалет. Юбилейные часы тикали на каминной полке. Ничего больше.

Неужели Лиза уже в постели? А Маргарет...

- Лиза? - Крикнула Тара. - Маргарет?

Ответа нет.

Ни малейшего намека на активность.

Тара стояла и смотрела в пустую гостиную, сама не зная зачем. Она словно приросла к месту. Она слышала, как бьется ее собственное сердце. Что же она чувствовала? Что-то вроде плоского ужаса в глубине живота, нервная пустота. Была ли это тишина? Это ужасное, задумчивое молчание, которое говорило ей, что она совершенно одна?

Она покачала головой.

Она просто устала и была измучена, правда.

Боже, но это было забавно, что ты можешь сделать с собой, если позволишь своему разуму блуждать. Все, что ей было нужно, это пиво, может быть, кусок пиццы, немного Леттермана и хороший ночной сон. Лиза обычно смотрела телевизор... какое-то реальное дерьмо. Маргарет этого не одобряла, но она всегда шла на некоторые уступки.

- Иногда надо позволять им вести себя немного распущенно, - всегда говорила она.

Тара закурила сигарету, хотя уже собиралась бросить курить. Она снова потянулась, ее шея и спина затрещали, как балки древнего дома.