Они уже были мертвы. Это не изнасилование, если это труп. И это не значит, что я их убил. Мне очень нужны были эти деньги. Я должен был сделать это, так что я мог бы также наслаждаться этим. Они были такие красивые. Я ничего не мог с собой поделать. Может быть, если бы Рейчел трахалась со мной последние несколько лет, я бы не испытывал такого сексуального разочарования, чтобы заниматься всем этим. Это не моя вина.
Иногда эти объяснения звучали для меня довольно убедительно. В других случаях – вызывали тошноту. Иногда воспоминания заставляли меня плакать и сильно пить. В других случаях они заставляли меня мастурбировать и надеяться, что у меня будет еще один шанс сделать это снова. Моя личность разрывалась надвое. Теперь у меня были деньги. Я мог бы разорвать отношения с Сэйдж и партнерство с Лестером, найти постоянную работу где-нибудь в кабинете, перекладывать бумажки, возвращаясь к своей прежней, нормальной, скучной жизни, жизни, больше подходящей для банки чернил, чем для человека. Но был ли на самом деле какой-то путь назад теперь, когда я пересек черту? После того, как ты занимался сексом с трупами, ничто уже не станет прежним.
* * *
- Привет, Эшбрук.
Я остановился, ведра с обезжиревателем и растворителем слегка покачивались в каждой руке. Голос раздался у меня за спиной. Я узнал его. Он был последним человеком, которого я ожидал встретить в скобяной лавке.
Я медленно обернулся.
- Здравствуйте, лейтенант.
Вот оно, - подумал я. - С тобой покончено. Он все знает, и снаружи его ждет патрульная машина. Я ожидал, что он одной рукой сверкнет своим значком, а другой достанет пару наручников. Но детектив Джордж Галлахан был одет не в свой обычный костюм и плащ, а в брюки цвета хаки и свитер. Его улыбка была теплой, приветливой, а не гримасой, выдавленной в вежливую ухмылку, которую он натягивал, когда занимался делом. Он был похож на чьего-то дедушку, и я уверен, что так оно и было.
- Странно видеть тебя здесь, - сказал Галлахан. - В последнее время я не видел тебя на месте преступления. Взял отпуск на праздники?
- Нет, - ответил я и тут же пожалел об этом. Слишком поздно, тормоз. - Я... э-э... просто решил уйти из этого бизнеса.
- Ох, - Галлахан посмотрел на ведра в моих руках, а затем на тележку рядом со мной. Она была заполнена щелоком, керосином, хлоркой и целым набором брезента и клейкой ленты. - Что-то не похоже.
У меня пересохло во рту.
- О, я имею в виду, что ушел из компании, в которой работал. Я все еще занимаюсь уборкой мест преступления. Я просто начал свой собственный бизнес.
Я снова проклял себя. Почему, черт возьми, я признаюсь, что убираю места преступлений теперь, когда я делаю это незаконно? Моя досада на собственные глупые промахи слилась с паранойей, сделав разговор с лейтенантом совершенно невыносимым.
- Ну, - сказал Галлахан, и его улыбка вернулась. - Тогда тебе повезло. Мне всегда нравилось наблюдать, как человек создает свой собственный бизнес.
- Надо поддерживать бактерии. Это единственная культура, которая есть у некоторых людей, - моя шутка не пришлась ему по душе, поэтому я сменил тему. - А как насчет вас? Зачем вы здесь?
- Мне просто нужны кровельные гвозди. Ну, думаю, что на самом деле они мне не нужны, но это дало мне повод уйти из дома, пока моя теща околачивается там.
Он усмехнулся, и я сделал то же самое – попугай. Затем наступило неловкое молчание, в течение которого я гадал, сколько же лет его теще. Из динамиков над нами негромко звучала зловещая песня "Прошлое Рождество", хотя праздник уже прошел.
- Ну, мне пора, - сказал Галлахан.
- И мне.
- Да, не хочу задерживать человека, пока он работает. Надеюсь, мы скоро увидимся на месте преступления.
Я уверен, что он имел в виду именно это, но мне показалось странным, что он так сказал. Похоже было, что он надеялся, что кого-то убьют, чтобы мы могли пересечься.
- Это было бы здорово, - сказал я ему, а затем толкнул свою тележку вниз по одному из островков, удаляясь от него так быстро, как только мог.
* * *
В канун Нового года обе мои дочери пришли посмотреть, как опускается шар на Таймс-Сквер. Я заказал пиццу, а Кармен настояла на итальянском салате, сказав, что стала вегетарианкой. Фэй хотела побольше сыра. Дни, когда она боготворила свою старшую сестру, прошли.
- Нам обязательно смотреть репортаж с Таймс-Сквер? - cказала Кармен.
- Ты не хочешь посмотреть, как опускается шар? - cпросил я. - Это традиция.
- Разве у тебя нет "Netflix" или "HBO Go"?
- Нет.
Она закатила глаза.
- Отлично. Значит, я не смогу посмотреть что-то интересное, пока я здесь.
- Тебе не следует смотреть все подряд без разбора, - сказал я. - В мое время люди стыдились смотреть телевизор часами напролет.
- Ну, например, мы с мамой постоянно вместе что-нибудь смотрим по телику.
Я покачал головой. Телевизор, слишком тесная одежда – Рейчел позволяла Кармен делать то, чего я никогда не позволял, и я был бессилен остановить это. Конечно, для Рейчел это проистекало из глубокой потребности быть веселым родителем, чтобы заставить Кармен лучше относиться к ней после первоначального отчуждения. Я посмотрел на Фэй, как будто она могла поддержать меня. Она этого не сделала, но сменила тему разговора, что было почти так же хорошо.
- Мне нравится мой синий свитер, - сказала она, касаясь ткани. – В нем так уютно.
- Когда я увидел его, мне показалось, что он просто кричит твое имя.
- Это самое лучшее. Намного лучше, чем та одежда, которую мне купила мама, - oна закатила глаза. - Она все еще хочет одевать меня, как ребенка.
Кармен вмешалась Кармен:
- Ты еще ребенок.
- А ты - задница!
Я успокаивающе поднял руки.
- Ну же, перестаньте ссориться. Это же наше Рождество, помните? Давайте немного посидим в мире.
- Это она начала, - сказала Фэй.
- И я это прекращаю, - я посмотрел на свою старшую дочь. - Кармен, пожалуйста.
Кармен быстро взглянула на меня, а затем вернулась к своему салату, не съев ни кусочка, ее темные волосы скрывали половину лица. Фэй, более рассудительная из них двоих, снова сменила тему разговора.
- Когда я стану старше, я поеду в Нью-Йорк, чтобы посмотреть, как спускается шар. Это будет так здорово. Ты когда-нибудь делал это, папочка?
Я отрицательно покачал головой.
- Нет. Может быть, в следующем году я смогу взять тебя с собой.
Ее глаза и рот широко раскрылись.
- Правда?
- Конечно. Ты, я и Кармен тоже.
Я ждал саркастичного «о, отлично» от Кармен, но она ничего не сказала, что было почти так же плохо.
- Ого, - сказала Фэй. - Это будет очень, очень круто.
- Мне придется заранее забронировать место на парковке. Там становится довольно тесно, и я не хочу, чтобы нас запихали в поезд, как стадо скота.
Я указал на телевизор. Была еще ранняя ночь, но улицы Манхэттена представляли собой море завсегдатаев вечеринок в бумажных цилиндрах. Тот парень, который заменил Дика Кларка[22], улыбался улыбкой из рекламы "Колгейта", в то время как какая-то девица говорила о другом предстоящем мюзикле, основанном на комедийном фильме 90-х.
Фэй пропела:
- Пусть все безвестные будут забыты, и никогда старик Райм…
Я знал, что она ошиблась, но не знал и правильных слов, поэтому не стал ее поправлять. И Кармен тоже. Она не была любезной, но была вежливой, и это был ее самый лучший рождественский подарок для меня.
- Папа?
- Да, Фэй?
- Мама говорит, что ты занимаешься мертвецами.
Я выплюнул пиво, которое пил, и в моей груди образовался комок, страх и стыд ударили меня, как ослиные пинки в затылок.
Я пробормотал:
- Ч-что?
Фэй бросила на меня странный, любопытный взгляд.
- Твоя работа, - сказала она. - Мама говорит, что ты больше не работаешь в "Shop-N-Hop", а занимаешься мертвецами. Это правда?
Мое сердцебиение замедлилось, и я вздохнул с облегчением. Она просто имела в виду работу, законную работу с Райкером, которую, как думала моя бывшая, я все еще выполняю.
- О да, дорогая. Да, это правда.
Она сморщила нос.
- Ты отвратителен, папа.
* * *
После того как чек Сэйдж был обналичен, я выписал чек на три тысячи, положил его в конверт с именем Рейчел и отправил домой вместе с девочками. Это заставляло меня гордиться собой, несмотря на то, как я получил деньги. Это должно было произвести впечатление на мою бывшую, признает она это или нет, и это позволило снова почувствовать себя хорошим кормильцем моих детей. И это был совершенно новый год. Теперь было так много финансовых возможностей, по крайней мере на некоторое время. Я даже принял несколько решений. Одно из них состояло в том, чтобы перестать употреблять крепкий алкоголь и придерживаться пива. Второе – положить конец всем этим делам с Сэйдж и Лестером.
До сих пор мне невероятно везло, но эта удача когда-нибудь должна была иссякнуть. Я представил себе лейтенанта Джорджа Галлахана, крадущегося с пистолетом в руке, чтобы найти меня вымазанным в крови от недавнего убийства Лестера, пока мой член глубоко в горле Сэйдж. Не идеальная ситуация. Я сказал себе, что был соучастником этих убийств ради моих детей, и теперь я должен был сделать то, что было правильно для них, на этот раз бросив свои дела с организованной преступностью навсегда и положив конец больным, извращенным отношениям, которые устроили мне экскурсию по хрупким залам моего собственного здравомыслия. Я видел самую темную сторону своих сексуальных желаний, ту сторону, в которой немногие люди могут признаться даже себе, и узнал, насколько развратным я могу стать, когда нет никаких последствий. Я не ожидал, что мне будет легко жить с тем, что я сделал, но положить этому конец было первым шагом в установлении дистанции между моими действиями и мной. Когда-нибудь я смогу сказать, что я больше не тот человек, как делают бывшие заключенные, когда пытаются начать нормальную жизнь. Но, как и тех бывших заключенных, мои преступления будут вечно преследовать меня, возможно, даже больше, потому что я не был пойман или наказан. Вместо этого я был вознагражден, и, что хуже всего, я знал, что сделаю это снова, если представится такая возможность. Сэйдж даже не придется платить мне. Если тела будут теплыми и привлекательными, она уговорит меня трахнуть их, неважно, насколько это было неправильно, неважно, насколько рискованно, неважно, насколько это заставляло меня ненавидеть себя и мечтать только о смерти, крови и страданиях. У меня развился ужасный фетиш на уступчивость недавно умершего. Я должен был полностью отрезать себя от доступа к ним, избегая искушения любой ценой. Внезапно я понял, что должен чувствовать настоящий педофил.