Пролог

Арания¹

Пальцы моей матери побелели, когда она крепче сжимала руль с каждым поворотом. Движение на автостраде, казалось, почти не двигалось, но мы продолжали сворачивать в сторону, выезжать и объезжать другие машины. Со своего места я не могла прочесть показания спидометра, хотя и знала, что мы на грани безрассудной езды. Я подпрыгнула, затаив дыхание, когда мы остановились перед чудовищным полуприцепом, и рев гудка грузовика наполнил наши уши. Тонны металла и шестнадцать колес взвизгнули, когда тормоза засвистели позади нас, но беспорядочный стиль вождения моей матери не прекратился.

– Слушай очень внимательно, – сказала она, ее слова были приглушены трясиной того, что она собиралась сказать, и тяжестью, тянущей их вниз, когда она переводила взгляд с дороги перед собой на зеркало заднего вида.

– Мам, ты пугаешь меня.

Я потянулась к ручке на дверце машины и ухватилась за нее, как будто ремень безопасности не мог защитить меня, пока она продолжала петлять с полосы на полосу.

– Твой отец, – начала он. – Совершил ошибки, смертельные ошибки.

Моя голова моталась из стороны в сторону.

– Нет, папа был хорошим человеком. Почему ты так говоришь?

Мой отец, которого я всегда называла папой, был воплощением всего хорошего: честный и трудолюбивый, верный муж и отец.

Был.

Он умер меньше недели назад.

– Послушай, дитя мое. Не перебивай меня.

Она одной рукой полезла в сумочку, а другой крепче вцепилась в руль. Достав из глубины сумки конверт, она протянула его мне.

– Возьми. Внутри лежат твои билеты на самолет. Видит Бог, если бы я могла позволить себе отправить тебя дальше, чем в Колорадо, я бы так и сделала.

Мои пальцы задрожали, когда я посмотрела на конверт, который держала в руке.

– Ты отсылаешь меня прочь?

Слова были едва слышны, когда мое горло сжалось и тяжесть навалилась на грудь.

– Мама...

Она вздернула подбородок, как обычно делала, когда собиралась с мыслями. У меня был миллион видений о тех временах, когда я смотрела, как она отстаивала то, во что верила. Ростом всего пять футов три дюйма, она была питбулем в теле игрушечного пуделя. Но это вовсе не означало, что ее лай был хуже укуса. Нет, моя мать всегда шла до конца. Во всем она являла собой прекрасный пример выживания и стойкости духа.

– Когда я говорю о твоем отце, – продолжала она. – Я не имею в виду мужа, да упокоит Господь его душу. Байрон был хорошим человеком, который отдавал его… всё… для тебя, для нас. Он и я всегда были честны с тобой. Мы хотели, чтобы ты знала, что мы любим тебя как свою собственную. Бог знает, что я хотела родить. Я много лет пыталась забеременеть. Когда тебя представили нам, мы поняли, что ты – дар небес.

Ее налитые кровью глаза, те, что плакали всю последнюю неделю после смерти отца, на мгновение повернулись в мою сторону, а затем снова посмотрели на шоссе.

– Рене, никогда не сомневайся, что ты наш ангел. Однако реальность темнее на самом деле. Дьявол уже давно ищет тебя. И мой самый большой страх всегда был в том, что он найдет тебя.

Дьявол?

Моя кожа покрылась мурашками, когда я представила себе библейское существо: похожее на мужчину с красной кожей, острыми зубами и вилами. Конечно же, она не это имела в виду.

Ее следующие слова вернули меня к реальности.

– Я часто просыпалась в холодном поту, боясь, что день настал. Это больше не кошмар. Тебя уже нашли.

– Нашли? Я не понимаю.

– Твой биологический отец заключил сделку с дьяволом. Он думал, что если сделает все правильно, то сможет… что, он сможет выжить. Женщина, которая родила тебя, была моей лучшей подругой… давным-давно. Мы не общались уже много лет. Она надеялась, что это обеспечит твою безопасность и сохранит тебя в тайне. Сделка… она не сработала, как он надеялся. Спасение самих себя было долгим делом. Они надеялись спасти тебя. Вот так ты и стала нашим ребенком.

Это было больше информации, чем мне когда-либо говорили. Я всегда знала, что меня удочерили, но не более того. Это было событие одного дня. Раньше я надеялась, что это время придет. Со свинцовой тяжестью в животе я понимала, что теперь, когда настал этот день, я еще не готова. Мне нужно больше времени.

Единственная женщина, которую я знала как свою мать, покачала головой, прежде чем вытереть слезу со щеки.

– Я молилась, чтобы ты стала старше до того, как мы поговорим об этом, чтобы ты смогла понять всю серьезность. Но, как я уже сказала, все изменилось.

Надпись на конверте расплылась, и мои шестнадцатилетние глаза наполнились слезами. Человек, которого я знала как своего отца, ушел, и теперь женщина, которая вырастила меня, отсылает меня прочь.

– Куда ты меня посылаешь?

– В Колорадо. В горах есть школа-интернат Сент-Мэри-оф-Форест. Это частное и элитное заведение. Они тебя защитят.

Я ничего не могла понять.

– И как надолго? Что насчет тебя? А как же мои друзья? Когда я смогу вернуться домой?

– Ты останешься, пока тебе не исполнится восемнадцать, и ты не закончишь школу. И тогда все будет зависеть только от тебя. Сюда уже не вернешься… никогда. Этот город больше не дом. Я тоже уеду из Чикаго, как только довезу тебя.

Ее шея напряглась, она проглотила слезы.

– Мы обе должны быть храбрыми. Сначала я думала, что несчастный случай с Байроном был именно этим несчастным случаем. Но сегодня утром… я все поняла. Наше время вышло. Они убьют меня, если найдут, точно так же, как убили Байрона. И, Рене…

Она посмотрела в мою сторону, ее серые глаза горели от волнения. Вместо ожидаемой печали в глазах был страх.

– …моя судьба была бы легкой по сравнению с твоей.

Она откашлялась, делая вид, что по ее бледным щекам не текут слезы.

– Дорогая, эти люди очень опасны. Они не шутят и играют нечестно. Мы не знаем как, но они нашли тебя, и твой отец заплатил за это. Я всегда буду верить, что он умер, чтобы защитить тебя. Вот почему у нас есть это маленькое окно времени. Я хочу, чтобы ты знала: если понадобится, я сделаю то же самое. Дело в том, что моя смерть их не остановит. И несмотря ни на что, я не отдам тебя никому.

– Отдашь меня?

Мы снова свернули и помчались вниз по съезду, пока мама не ударила по тормозам, оставив нас в потоке машин бампер к бамперу. Она снова посмотрела в зеркало заднего вида.

– За нами следят? – спросила я.

Вместо ответа она продолжила свои наставления.

– В этом конверте находится информация о твоей новой личности, о трастовом фонде и о том, где ты будешь жить. У нас с твоим отцом был запасной план для тебя. Мы надеялись, что нам никогда не придется использовать его, но он настаивал на том, чтобы быть готовыми.

Ее взгляд устремился вверх.

– Спасибо тебе, Байрон. Ты все еще наблюдаешь за нами с небес.

Я медленно открыла конверт и вытащила два водительских удостоверения штата Колорадо. Они оба содержали мою фотографию – это была единственная узнаваемая часть. Имя, адрес и даже даты рождения были разными.

– Кеннеди Хокинс, – сказала я, и вымышленное имя застряло у меня на языке.

– Почему два?

– Посмотри на даты. Используй то, который делает тебя восемнадцатилетней для полета. Это делается для того, чтобы авиакомпания разрешила тебе лететь без сопровождения. Как только ты окажешься в Колорадо, уничтожь то, что с добавленными двумя годами. Для обучения в школе тебе нужно удостоверение с твоим реальным возрастом.

Я посмотрела сначала на одно, потом на другое. Имя было то же самое. Я снова повторила:

– Кеннеди Хокинс.

– Выучи его. Живи с ним. Стань Кеннеди.

Мне в голову пришел совершенно неожиданный вопрос.

– У меня было другое имя до того, как я попала к вам?

Глаза моей матери расширились, когда ее цвет лица сменился с белого на серый.

– Тебе лучше этого не знать.

Я выпрямилась на сиденье, имитируя силу, которую она показывала мне всю мою жизнь.

– Ты отсылаешь меня прочь. Ты хочешь сказать, что мы, возможно, никогда больше не увидимся. Это мой единственный шанс. Я думаю, что заслуживаю, чтобы мне все рассказали.

– Не все.

Она быстро заморгала.

– Что касается твоего имени, то мы с твоим отцом решили изменить твое имя при рождении, а не полностью. Ты была очень маленькой, и мы надеялись, что то, что ты услышала, поможет сделать переход более легким. Конечно, мы дали тебе нашу фамилию.

– Мое настоящее имя не Рене? Так?

– Арания.

Эти слоги повторялись в моей голове, возвращая воспоминания, которые я не могла уловить.

– Я уже слышала его раньше, но не как имя.

Она кивнула.

– Мне всегда казалось забавным, что ты так любишь насекомых. Твое имя означает паук. Твоя биологическая мать считала, что это дает тебе силу, твердую внешнюю оболочку и способность прясть шелк, красивый и прочный.

– Арания, – повторила я вслух.

Ее суровый взгляд обратился в мою сторону.

– Забудь это имя. Забудь про Аранию и Рене. Мы были не правы, разрешая тебе любую связь. Прими Кеннеди.

Мое сердце быстро билось в груди, пока я изучала все бумаги. У меня было свидетельство о рождении, карточка социального страхования, паспорт, соответствующий более точному возрасту, и водительские права, которые я видела раньше, все с моей последней школьной фотографией. Согласно документам, моих родителей звали Филипп и Дебби Хокинс. Идеальная скучная семья. Скучная или захватывающая, семья была тем, чего у меня больше никогда не будет.

– Что случилось с Филиппом и Дебби? – спросила я, как будто все это имело хоть какой-то смысл.

– Они погибли в автомобильной катастрофе. Их страхование жизни финансировало твой трастовый фонд. Ты – единственный ребенок в семье.

Машина медленно двигалась вперед в потоке уже рядом с терминалом вылета аэропорта О'Хара. Миллион вопросов вертелся в моей голове, и все же я изо всех сил старалась произнести хотя бы один. Я потянулась к руке матери.

– Я не хочу покидать тебя.

– Я всегда буду с тобой, всегда.

– Как мы будем разговаривать?

Она прижала кулак к груди.