I

Вязкое торфяное болото, залитое весенней водой, стало непроходимым для человека, даже для богатыря-великана. В этом убедились следопыты, переправляясь на плоту. Колья, которыми они толкали плот, местами не доставали дна. И, решив, что воз переправлен через болото только на плоту, ребята надеялись найти этот плот, и не только плот, а и пахарей, как они думали, беспечно спящих у костра или в шалаше. А ведь богатыри после богатырской работы и спят богатырским сном — беспробудно по двое, по трое суток.

Размечтались.

Каждый по-своему.

Край болота трудный, зарос кустами, деревьями. Идти тяжело. Где в торфяную кашу, где в воду по колени и глубже, а плота никакого в помине нет.

— Тихо! — шепчет Тонкослух.

Остановились. Глазами спрашивают приятеля.

— За поворотом голоса.

Насторожились. Замерли. Прислушались. Тишина.

Опять глазами Тонкослуха спрашивают.

— И визг какой-то, и хрюканье.

След в след на сухое место вышли. По-пластунски меж сосенок на пригорок выползли.

Глянули. Ахнуть бы, да дыхание спёрло. Холодок по спинам взад-вперёд заходил под ватниками. То в жар, то в холод от страха.

На мысу, что жёлтым клином в болото врезался, медведица медвежатам баню устроила. Схватит зубами медвежонка за шиворот и ну полоскать в воде, как бабы бельё полощут. А медвежонок визжит, хрюкает, зубы скалит, брыкается. Одного помоет, другого схватит. Потом третьего. Их трое было. Лохматые, серо-грязного цвета, косолапые. Вырвется какой из зубов матери и ну кататься и кувыркаться в жёлтой прошлогодней траве да лапами скрести себе живот, бока, шею. А потом бегать примется— греется. А медведица изловчится, хвать за шиворот — и опять полоскать…

Вымыв медвежат, медведица тоже мыться начала. Забрела в воду по брюхо и ну обливаться да полоскаться. Когтищами шею чешет, грудь. Даже с головой окунается. Кряхтит, ворчит от удовольствия. Медвежата друг за дружкой бегают, грызутся, кувыркаются.

Харитон Четвёртый рюкзак освободил, поближе к медвежатам пополз. Рискованное дело задумал Харитоша. Чем-то кончится…

— Назад ползите, — передал следопытам, а сам ещё ближе к медвежатам.

Спроси, и сам толком не расскажет, как это случилось, но накрыл рюкзаком Харитоша одного медвежонка и рюкзак шнурком затянул. И ползком от сосны к сосне — подальше от греха. Ноша не тяжёлая, но опасная.

Медведица купается. Кряхтит от удовольствия — беды не чует. А спохватится, горе вам, следопыты-несмышлёныши!

Медведица бегает быстро. Иноходью и то любого человека настигнет, галопом — и говорить нечего. Силища в ней медвежья, храбрость звериная, особенно когда за дитё родное заступиться надо.