Что же до широколиственных приземистых растений, давших имя клану, то они были даже не скелетами, даже не пеплом, а только воспоминанием.

Народ помнил такие разрушения раньше и двигался дальше. Песни многих кланов содержали подробности миграций, когда пожар или наводнение делали область непригодной для проживания. Эти песни наполняли и вдохновляли сердце, они были наполнены проблемами, которые были встречены и преодолены, прежде чем наконец клан поселился в своем новом доме.

Но на этот раз все по-другому, подумал Зоркий Глаз. Пожары были огромными. Даже с помощью двуногих, вмешавшихся, чтобы погасить пламя, разрушение распространилось дальше, чем когда-либо в недавней памяти нашего клана, и даже — как сообщала Широкие Уши перед смертью — в воспоминаниях соседних кланов. Многие хвалили двуногих за их вмешательство, но я не могу поверить, что они сделали это во благо кого-либо, кроме самих себя. Без сомнения, это было сделано для защиты области, которую они сделали своей собственной, и они, кажется, берут всё больше с каждым годом! На закате я исследовал то, что когда-то было нашей территорией и тем местом, где расположились двуногие. Конечно, там не было ни одного из крупных поселений, но присутствие двуногих загрязняет то, что когда-то было ничейной областью, а когда так много сожжено и разрушено...

Он недавно вернулся после разведки глубоко в горах. Там пожар был очень сильным, сделав нижние предгорья неприспособленными для жилья. Более высокие места были непригодны, тем более что год уже перешёл в период смены листьев. Если бы это было время нового роста, его клан мог бы прожить на более высоких местах, пока найдется новая область, но не сейчас, с приближением самых холодных времен.

Клан Качающихся Листьев не мог двигаться в направлении высохшего мха. Там была область клана Яркой Воды. Они были известны как щедрый клан, но они уже столкнулись с необходимостью поддерживать свой собственный клан при более ограниченном поиске пищи на возвышенностях. Ареал клана Яркой Воды был большим, так что у них было много хорошей охоты, но их охотники много трудились и у них не было излишков.

Кроме того Яркая Вода долгое время считалась многими старшими членами клана Качающихся Листьев неудобными соседями. Яркая Вода слишком свободно взаимодействовала с двуногими. Один из их разведчиков даже связался с детёнышем этих странных, голых, мыслеслепых людей. Некоторые шептали, что этот Лазающий Быстро превратился в не более чем ленивого прихлебателя, трубящего через свою сестру – певицу памяти о собственной значимости.

Зоркий Глаз не верил этому. Он никогда не встречал Лазающего Быстро, но он слышал песню о его храбрости и доблести не только тогда, когда он спас двуногую, которая теперь была его партнёром, но и во время последнего сезона пожаров, когда он вмешался, чтобы помочь спасти членов клана Влажной Земли, которые иначе могли бы оказаться в ловушке на своём островном доме и сгореть.

Нет. Лазающий Быстро не был ленивым прихлебателем. Тем не менее, двигаться в направлении области Яркой Воды было невозможно.

Так что идти дальше на запад в горы было исключено. Горы с высохшим мхом были заняты. В горах, где мох рос, пожары были сильнее. Это означало, что единственным направлением, в котором могли двигаться Качающиеся Листья, были низины. Проблема была в том, что многие области там уже были территорией других кланов. Они могут позволить остаткам клана Качающихся Листьев пройти через свои земли, но они не захотят, чтобы они там селились.

Двуногие также чаще селились в низинах. Даже там, где они не претендовали на землю, они, кажется, предпочитали низины для охоты и добычи пищи. Из того, что было известно о двуногих от тех из Народа, которые жили рядом с ними, странные существа явно предпочитали более тёплые места. Хотя их разнообразные изделия позволяли им делать замечательные вещи, без них они были удивительно беззащитны. Похоже, некоторым из них даже было трудно передвигаться без помощи сделанных ими вещей.

Поэтому Зоркий Глаз не находил ничего удивительного в том, что эти двуногие предпочитали более мягкие низины, но их деятельность в этих местах делала и без того сложную задачу поиска нового места для его клана практически невозможной.

Он глубоко вздохнул, и горький запах пепла и горелого дерева наполнил его лёгкие. Несмотря на то, что пожары были потушены после жарких дней свернувшихся листьев, Острый Глаз все же обнаружил, что кашляет. Дым повредил его лёгким, и эти повреждения могли никогда не исчезнуть, даже после множества смен сезонов.

Дым ослабил и других членов его клана. Попытки выжить на разорённых окраинах своего прежнего ареала сделали их худыми и слабыми. Только созревание орехов в это время года и обилие рыбы в ручьях позволяли им выжить до сих пор, но вскоре орехи пропадут и рыба замёрзнет под неумолимой толщей льда.

Качающиеся Листья должны найти новые угодья — и быстро, но где? Куда они могут пойти?

Никогда ещё мир со всеми его бескрайними зелеными просторами не казался таким маленьким.

* * *

Прошло четыре дня с тех пор, как Стефани сообщила Андерсу новость о своем возможном отъезде на Мантикору. В тот вечер она разговаривала со своими родителями. Они согласились, что если она захочет, она сможет пройти обучение по программе Лесной Службы. Судя по всему, им понравился её разговор с главным рейнджером Шелтоном, и они были довольны тем, как будет проводиться программа. Они даже освободили Стефани от её регулярных занятий на Сфинксе до её возвращения с Мантикоры.

— Даже ты заслуживаешь отпуска время от времени, — сказала мама, — и тебе нужно быть свежей, чтобы впитать всё, что от тебя ожидается, в программе тренировок. Это не только много информации, но и очень разнообразная учебная программа.

Теперь Стефани и ее лучшая подруга Джессика Феррис сидели на кровати в комнате Стефани. Они были не очень похожи. Фигура Джессики была пышнее рядом с всё еще мальчишеской фигурой Стефани. У Джессики были яркие орехово-зелёные глаза и густые вьющиеся светло-каштановые волосы. Она была выше Стефани (да почти все были выше) и знала о "девичьих вещах" гораздо больше, чем Стефани когда-либо пыталась узнать. Но они были похожи в одном очень важном моменте: они обе были склонны высказываться о том, что, по их мнению, было важным, несмотря на цену. Это сблизило их ещё до того, как Джессика была принята древесным котом Храбрецом. После этого их дружба стала крепче.

Несмотря на прохладные осенние вечера створки окна в комнате Стефани было приоткрыты, и Львиное Сердце с Храбрецом сидели на ветвях ближайшего королевского дуба, наслаждаясь приятными солнечными лучами. Эти два кота, внешне похожие своим серым с кремовым полосатым мехом, по всей видимости, дремали, но Стефани знала, что они могут быть столь же увлечены разговором, как два бизнесмена, бездельничающих в креслах перед огнём в своём любимом клубе.

Были бы похожи, подумала Стефани, если бы не травмы Львиного Сердца. Все могли заметить и волны его шрамов под мехом, и того, что у него отсутствует правая настоящая рука.

Джессика часто приходила провести несколько дней со Стефани, так что каждый древесный кот мог общаться с другим представителем своего вида. По своей природе коты были социальными существами. Стефани часто беспокоилась, что Львиное Сердце обрёк себя на одиночество, решив остаться с ней. Появление Храбреца облегчило её чувство вины в этом вопросе, но теперь она чувствовала, что оно снова растёт.

— Джесс... Как я скажу Львиному Сердцу, что я беру его не просто в обычное путешествие, а на другую планету?

К её чести, Джессика даже не предлагала Стефани не пытаться: потому что Львиное Сердце все равно поедет с нею, так зачем нервничать? Она также не сказала, что, возможно, он даже не поймёт, что случится. Так зачем об этом беспокоиться?

Стефани знала, что Джессика понимает отношения между ней и Львиным Сердцем так, как не могли понять даже родители Стефани, Карл или Андерс. Отношения Джессики с Храбрецом были немного другими, выкованными в огне, а не в крови и битве, но от этого не менее интенсивными. Разными были только их личности.

Как и Стефани, Львиное Сердце был импульсивным. В конце концов, он прорвался в одну из теплиц Марджори Харрингтон, когда Стефани впервые встретила его. Храбрец, напротив, был уравновешенным. Он был не менее любознателен по-своему, но его интересы сводились к тому, что было для древесных котов — по крайней мере, по всем признакам, собранным людьми к этому моменту, — передовой сельскохозяйственной наукой. Если Львиное Сердце был исследователем и искателем приключений, то Храбрец был новатором, желающим наблюдать и учиться у людей, показывая все признаки того, что он не просто копирует, но адаптирует то, что он узнал.

И Джессика такая же уравновешенная, как и Храбрец. Может быть, это потому, что её семья так много переезжала, или потому, что ей пришлось заботиться обо всех младших детях, но она ценит стабильность и комфорт — в отличие от Стефани. Она далеко не скучная, иначе она не нравилась бы так сильно Стефани. Она просто другая.

Как обычно, Джессика не очень быстро ответила Стефани.

— Я думаю, что если ты не можешь сказать Львиному Сердцу, тебе нужно будет показать ему это, — наконец сказала она. — Понимает ли он то, что видит на экране компьютера? Я никогда не знаю, понимает ли Храбрец многое или то, что он видит, ему настолько неинтересно, что он не обращает на это внимание.

— Я думаю, что Львиное Сердце понимает по крайней мере некоторые вещи, — сказала Стефани. — Я показывала ему изображения, и он, кажется, понимал, что именно он видит. Трудно сказать, насколько. Я думала, много ли будет значить чисто визуальная или даже визуально-звуковая презентация для древесного кота. Они намного больше полагаются на свое обоняние, чем мы, и на осязание — не только пальцами и усами, но и всем телом.