Глава 18

Можно ли влюбиться в кого-то только потому, что он часто тебя трахает? Потому что, если это так, то я полностью облажалась.

Без шуток.

Кажется, что за последние несколько недель это все, что мы с Эндрю делаем. Мы заботимся об Эбигейл, отвозим ее в школу и начинаем трахаться.

На кухонном столе. На заднем сиденье машины.

Возле стены в гараже.

Мы даже делали это второпях в нескольких домах, которые присматривали.

Вы могли бы подумать, что к этому моменту мы, насытившись, начнем уставать друг от друга. Нет, эта жажда, эта тяга к Эндрю только усиливается. Болезнь внутри меня распространяется.

Это уже не просто вопрос растущего между нами влечения.

Это превращается в настоящую потребность.

Мне необходимо, чтобы он был внутри меня. Мне необходимо чувствовать его кожу своей. Чувствовать, как его зубы впиваются в мою шею, помечая меня.

Ежедневно.

Быть его, ощущается безопасным убежищем. Ощущается правильностью.

И это ужасно.

Я не могу на него положиться, не могу… Сделать это – значит сдаться, и я еще не готова так поступить. Все еще есть шанс, что мы с Эбигейл сможем избавиться от всего этого безумия. От этих людей, которые правят миром своими деньгами и порочностью.

Все еще есть шанс, что я не беременна.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я Лили.

Сморщив лицо, она смотрит на меня прищуренными глазами.

Я зашла в ее комнату минуту назад, но знаю, что она меня ждала. Мы планировали это несколько дней назад.

— Я пытаюсь понять, беременна ли ты.

— Ты выглядишь так, будто у тебя запор и ты пытаешься сходить в туалет, — говорю я ей.

Она запрокидывает голову и смеется, едва не падая с кровати. Я быстро хватаю ее, придерживая, и она всхлипывает.

— Почему ты так на меня смотрела? — спрашиваю я, как только ей удается вернуть баланс.

Вытирая слезы с глаз, она говорит:

— Я пыталась открыть свой третий глаз.

— Что? — хмуро смотрю я на нее, все еще не понимая.

Вздохнув, она откидывается назад.

— Тот старый японец однажды сказал мне, что можно многое рассказать о ком-то, если хорошенько к нему присмотреться.

— Ладно, — киваю я, не зная, что еще сказать. Звучит совершенно нелепо.

Она смущенно мне улыбается.

— Да, теперь, когда я думаю об этом, это кажется действительно глупым… Вероятно, это была просто удачная догадка.

— Что «это»?

— О, ничего, — небрежно махнула она рукой.

Чувствуя, что она хочет завершить этот разговор, я спрашиваю:

— Ну?

Она опускает руку и, моргнув, смотрит на меня.

— Что «ну»?

Бл*ть. Она, должно быть, забыла об этом. Из-за всего происходящего это должно быть вылетело у нее из головы...

— О! — восклицает она, и ее лицо светится. — Я поняла.

Спрыгнув с кровати, она бросается к своему шкафу. Мгновение спустя Лили возвращается ко мне, махая в воздухе маленькой прямоугольной коробочкой.

Увидев коробочку, про которую она не забыла, я испытываю облегчение. Затем это облегчение превращается в чистый парализующий ужас.

Это оно. Момент истины.

Что, если да?

Что, если нет?

Глядя на мое лицо, шаги Лили замедляются, и она, кажется, колеблется.

— Ты уверена? — спрашивает она, держа коробочку в руке.

Знаю, что если решу отступить, она это полностью поймет. Вот почему мне так нравится проводить с ней время. Никаких неудобных вопросов и осуждений.

Сделав глубокий вдох, отвечаю:

— Уверена.

Лили передает мне коробочку.

Я судорожно сжимаю ее в руке, едва не раздавив, когда мы идем в ванную.

— Знаешь, — говорит она, распахивая передо мной дверь ванной. — Что бы ни случилось, я тебя поддержу.

Слабо улыбнувшись, я киваю и вхожу внутрь так, словно иду на смерть.

— Спасибо.

Лили улыбается мне в ответ и закрывает за мной дверь.

Я смотрю на коробочку в своей руке.

Сейчас здесь только тест на беременность и я.

Пожалуйста... Пожалуйста, если там, наверху, есть кто-нибудь, не дай мне забеременеть, — начинаю молиться я.

Прошло шесть недель с тех пор, как они схватили меня. Такое ощущение, что прошла целая жизнь, но это было всего шесть коротких недель.

Недель, наполненных незащищенным сексом.

У меня не было месячных. На самом деле с опазданием на четыре недели. Но все еще есть шанс, что это из-за стресса, через который я прошла. Такое случалось и раньше. Однажды я пропустила месячные потому, что боялась, что не смогу вовремя внести квартплату.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Я повторяю это после того, как пописала на конец палочки.

Я бы все отдала...

Темнеет одна линия.

Я буду хорошей девочкой...

Затем вторая.

Бл*ть.

Схватив маленькую картонную коробочку, я пробегаюсь глазами по инструкции.

Одна полоска – отрицательно.

Две полоски – положительно.

Я вскакиваю и распахиваю дверь.

Лили отпрыгивает, когда я тычу в нее палочкой.

— Думаю, он сломан.

Она смотрит на палочку, но не берет ее, а затем смотрит на меня и сочувственно улыбается.

— Очень редко бывает ложный положительный результат.

Это не то, что я хотела услышать.

Я смотрю на Лили, и вижу ее несмелую улыбку.

— Сколько времени прошло с твоих последних месячных?

Удивительно, но я должна об этом подумать. Может, потому, что намеренно не думала об этом.

— Они прошли за две недели до того, как меня схватили…

Прошло восемь недель! Восемь гребаных недель с тех пор, как у меня в последний раз были месячные.

— Дерьмо, — шепчу я и чувствую, как на мою грудь ложится сокрушительный груз.

Почему это со мной происходит? Чем я заслужила это? Я не могу провести с ним остаток своей жизни. Не хочу быть навсегда к нему прикованной.

Он меня не любит. Это что-то более темное. Что-то более глубокое.

Более примитивное.

Потребность контролировать и владеть.

И это меня разрушает.

Я больше не знаю, кто я. Не знаю, чего хочу, что мне нужно.

— Что мне делать?

Лили беспомощно смотрит на меня.

Я думала... Нет, я надеялась, что если буду достаточно сильно хотеть, то не забеременею. Что моя воля будет сильнее его.

Я должна была знать лучше. Даже в этом он сильнее меня.

Я могу сделать только одно.

— Лили, ты должна мне помочь, — умоляю я.

Она улыбается мне, но ее взгляд моментально становится настороженным.

— Конечно. Что тебе нужно?

— Ты должна помочь мне сбежать.

— Ты уверена, что хочешь это сделать? — хмурится она. — Я знаю, что ты в шоке, но должна действительно хорошенько подумать об этом...

Я смеюсь над ней, балансируя на грани истерики.

— Все, что я делала, это думала об этом. Ты поможешь мне или нет?

Лили переминается с ноги на ногу и вздыхает, нахмурив брови, когда все обдумывает. Она смотрит на дверь, как будто ожидая, что кто-нибудь войдет в нее в любой момент. Затем подходит ко мне, берет меня за руку и ведет обратно в ванную.

— Я, вероятно, единственная, кто может тебе помочь, — шепчет она, закрывая за нами дверь.

Я киваю ей, мгновенно испытывая облегчение от того, что она не собирается пытаться отговорить меня.

— Куда ты хочешь пойти? — спрашивает Лили.

— Куда угодно отсюда, — автоматически отвечаю я.

Она кивает головой.

— Хорошо. Но куда? Тебе нужно конкретное место.

Я задумываюсь на мгновение. Я могла бы пойти к тете... но Эндрю уже упоминал, что это первое место, где он будет меня искать.

Я беспомощно качаю головой.

— Не знаю. Куда угодно…

— У тебя есть родственники? — спрашивает Лили, ее симпатия растет с каждой секундой. — Кто-нибудь, кто тебя укроет?

— Других родственников кроме тети у меня нет. Бабушка и дедушка умерли до моего рождения, а родители попали в автомобильную аварию, когда мне было полтора года, — объясняю я. — Мне нужно начинать с чего-то нового. С чего-то полностью моего.

Меня вырастила тетя, но она сделала это только по необходимости. Не думаю, что она терпеть меня не могла, но и не была для меня как мать.

У меня никогда не было настоящей семьи.

И теперь, когда я думаю об этом, у моих детей тоже. Отец Эбигейл бросил ее, когда она была маленькой. Для него она была подростковой ошибкой.

И этот ребенок...

Его отец, вероятно, никогда не перестанет за мной охотиться. Мы всегда будем убегать.

Потому что он хочет их... Потому что он хочет меня.

О Боже.

Он хочет нас. Впервые меня действительно захотели.

— Ты уверена, что хочешь это сделать? — нерешительно спрашивает Лили.

Я качаю головой, мое самообладание рушится.

— Нет.

Я не уверена. Я понятия не имею, чего хочу…

— О, милая, — вздыхает Лили, подходя ко мне и обнимая.

Поддержка – это последняя большая трещина в моей стене. Приходят слезы и безудержные содрогания.

Я плачу из-за всего, что не могу изменить и из-за всего, что могу.

Я плачу, потому что Эндрю лучше заботится о нас и защищает, чем я когда-либо.

Я плачу еще сильнее, потому что вчера вечером, перед сном, Эбигейл назвала его папочкой, когда он ее укладывал.

И Боже, помоги мне, я думаю, что люблю его, и думаю, что хочу остаться с ним...