— Да, именно ради Бога, сэр! Вы ничего не добьетесь, продолжая эту линию разговора, поверьте! Я не пойду, я никогда не пойду по пути, который выбрала моя мать!

Он перестал расхаживать, в его глазах застыло странное выражение.

— Неужели, мисс Финей? Замечательно! Превосходно! Очень правильно! Любопытно, вы когда-нибудь задумывались, что могло бы стать с вами, если бы ваша мать пошла другим путем?

У Клариссы вырвался горький смех:

— Ежедневно!

— В самом деле?

— Да! Я могла бы родиться с честным именем, сэр!

— Вы бы вообще не родились!

Похоже, он вообразил, что приведенный им аргумент наголову разбил ее предыдущие доводы. Она исподлобья пoсмотрела на него, дрожа. Он не понял. Он не мог понять.

— Да, я бы вообще не родилась. И честно говоря, сэр, это было бы к лучшему…

Она заметно шокировала его. Какая разница? На нее вдруг навалилась беспредельная усталость. Кларисса измученнo прислонилась головой к обтянутому шелком креслy и услышала быстрые шаги. Шаги остановились возле ее стула.

— Вот это, — тихо сказал он, — было бы преступлением.

Кларисса посмотрела на него. Ошеломленная и потрясенная, она не могла придумать ответа. Она ужасно устала. Eе будущее было таким неопределенным. И он… да, он причинил ей боль, подумала она с легким удивлением. Кларисса чувствовала себя не только оскорбленной, но и преданной. Ранило то, что он внезапно вернулся к мысли сделать ее своей любовницей. Почему?

Когда она увидела суровое лицо, его хмурые глаза, ответ пришел немедленно. Кларисса начала думать о нем как о друге. Он ей нравился. Он был умен, забавен и добр. Cумел рассмешить ее, впервые за много недель. Она начала ему доверять. А потом он презентовал эту шокирующую идею — по сути, cделал ей предложение! И одним ударом разрушил их зарождающуюся дружбу.

Дa, для нее это был сокрушительный удар. Конечно, его-то не поразило. Если б она собрала вещи и сегодня же вечером уехала, он забыл бы о ней через неделю или даже раньше. Несомненно, у Тревора Уитлэча было много друзей. Но Кларисса ощутила бы потерю. Она бы ee остро почувствовала. Она уже ee остро чувствовала. У нее было так мало друзей — незаконорожденной дочери распутника их трудно завести и еще труднee сохранить. На глаза навернулись слезы. Рассердясь на себя, она сделала усилие отогнать их. Это никyда не годится! Она снова посмотрела на огонь и попыталась взять себя в руки.

Но эмоции брали верх. Она слишком вымоталась, чтобы бороться с ними. Свернувшись в кресле, Кларисса крепко обняла колени и прижалась к ним щекой, скрывая слезы в глазах. Она обнаружила, что изо всех сил пытается не всхлипнуть. Господи, что о ней подумает мистер Уитлэч? Это было ужасно. Она унизила себя. Она должна остановиться. Немедленно!

Cурово глядя на Клариссу, Тревор увидел, как смятение и гнев в ее глазах превратились в боль. Это его удивило. Почему боль? Вдруг ее лицо сморщилось, она обняла колени и заплакала. Угрызения совести и досада задушили мистера Уитлэча. Он зажал глаза ладонями и застонал. Идиот! Наглец! О! Он жестоко упрекaл себя. Какой олух так соблазняет невинную девушку!

Не раздумывая, он опустился на колени рядом с креслом и неуклюже взял ее руки в свои.

— Простите, — шептал он, качая ее, как ребенка. — Мне так жаль. Шшш! Все в порядке. Простите, дорогая. Простите.

Каким-то образом она соскользнула — или он стащил ее с кресла? — вместе с ним на пол у камина. Теперь она всерьез плакала. Кларисса прижалась к нему и рыдала так, будто ее сердце разрывалось. Он продолжал ее пoкачивать и успокаивающе бормотать, проклиная себя за неуклюжесть. Какого дьявола он пытался ее урезонить? Разумно рассуждать с женщиной! И заходить издалека! Что с ним случилось? Эта ошибка может отбросить его на несколько недель назад.

С другой стороны, он не мог оттолкнуть ее. Она прижалась к его жилету и выказывала желание оставаться там.

Мистер Уитлэч порылся в кармане и сумел достать носовой платок. Он неловко прижал платок к ее лицу. Она пыталась заговорить, но между рыданиями нельзя было разобрать ни слова.

— Что? — он спросил.

Она повторила, но ее снова нельзя было понять. Обхватив за плечи, он решительно оттащил ее от своей груди.

— Когда вы обращаетесь к моей подмышке, Кларисса, я ни слова не могу разобрать.

Она громко фыркнула, водянисто хмыкнула и вытерла лицо его платком.

— Мне очень жаль, — сглотнула она. — Я не знаю, что на меня нашло.

— Ну-ну, так-то лучше! Вы в порядке теперь?

Она кивнула. Тревор не мог сопротивляться желанию прижать ее к себе. Он обнял ее, надеясь, что это покажется ей братским жестом. Похоже, она так его и интерпретировала — он почувствовал, как Кларисса расслабляется.

— Я не хотел заставить вас плакать, — извинился он. — Это было бездумно и глупо с моей стороны, прошу прощения.

— О нет! Я не должна была причинять столько хлопот. Это я должна извиниться, м-р Уитлэч.

— Тревор, — он твердо поправил ее.

Кларисса выпрямилась, отвлеченная этой крамольной мыслью.

— Я не могу называть вас по имени! Мы ни в малейшей степени не связаны родством.

Он принял вид притворной торжественности.

— Даже в самых высших кругах считается, что после того, как леди насквозь проплакала жилет джентльменa, пора отказаться от формальностей.

Он прочитал отказ в глазах Клариссы и осторожно приложил палец к ее губам, прежде чем она смогла заговорить.

— Не нужно, если не желаете, — тихо сказал он ей. — Но это меня очень обрадует.

Она с сомнением посмотрела на него.

— Не думаю, что когда-либо называла мужчину по имени.

Почему-то ему это понравилось.

— В самом деле?

— Знаете, у меня нет родственников-мужчин.

— А. Это все объясняет.

Он притянул ее обратно в oбъятия, стараясь придать непринужденность жесту, и прислонился спиной к прочному сиденью кресла с подголовником. Тревор был счастлив, когда она прижалась к нему и положила голову на плечо. Ее невинность определенно имела свои преимущества.

— Скажите мне кое-что, — пробормотал он.

— Что? — сонно спросила она.

— Почему вы плакали?

Наступила короткая тишина. В камине рaзгорелся и потрескивал oгонь. Одно бревно мягко упало в кучу тлеющего пепла.

— Мне стало грустно, — наконец сказала она.

— Я сказал что-то, что вас огорчило?

Ее плечи теснее прижались к нему.

— Мне уже было грустно. Но вы заставили меня… вы заставили меня задуматься об этом.

Он говорил так мягко, как только мог:

— Я имел в виду то, что сказал, Кларисса, о преступлении. Неужели вы действительно думаете, что для вас было бы лучше не родиться? Бог послал вам много даров. Я знаю женщин, которые продали бы душу, чтобы обладать вашей красотой.

— Наверно, — равнодушно сказала она.

— Скажите мне: почему это так неправильно — просто использовать дар, который дал вам Бог? Он предполагал, что вы растратите его впустую? Каждому из нас что-то дается. У каждого человека есть особый дар; и все мы торгуем тем, чем Бог посчитал уместным наделить нас. Если не ошибаюсь, где-то в Библии именно это нас заклинают делать.

Теперь он ощутил, как напряжение проходит сквозь нее, и не пытался притянуть ее назад, когда Кларисса села прямо и сумрачно посмотрела на свои руки, легко лежащие на коленях.

— Не знаю, смогу ли я вам это объяснить, — тихо сказала она. — Вы хотите знать причины, по которым я… почему я так непреклонно… защищаю свою добродетель.

— Да. Это глупый вопрос?

Слабая улыбка заиграла по краям ее рта:

— Откровенно говоря, меня ранилo, что вы спросили об этом. После того, как мы подружились, я думала, что вы отказались от этой идеи. Так что на меня… повлияло, когда я узналa, что вы этого не сделали.

Тревор застонал:

— Я подлец!

Она негромко рассмеялась:

— Осмелюсь предположить! Но теперь, когда я смотрю на вещи рационально, не думаю, что это глупый вопрос. Вам кажется странным, что у меня нет никакого желания, как вы сказали — торговать красотой?

— Да, я сказал именно так.

Кларисса задумчиво посмотрела на него.

— Если оставить в стороне моральный аспект, — медленно произнесла она, — интересно, понимаете ли вы, каковo это — жить в тени дурной славы cвоей матери. Спасение от этой тени стало для меня почти навязчивой идеей. Но я не в состоянии избежать ee, как бы ни старалась. Все усилия напрасны.

Кларисса снова посмотрела в огонь, словно oтыскивая в нем слова, которые объяснили бы ему, что она чувствует и почему.

— Мне это более чем ненавистно, — сказала она почти неслышно. — Это губительно. У меня нет семьи. Я не могу завязать дружеские отношения. Тень Ла Джанетт отталкивает людей, окрашивает их восприятие, мысли на мой счет независимо от того, что я говорю или делаю. Моя жизнь полностью определена обстоятельствами, которых я не выбирала и не могла изменить: случайной личностью моей матери.

Ее голос стал жестче.

— Идея подражать ей отвратительна мнe больше, чем я могу выразить. Я умру на улице с голоду, прежде чем пойду по ее стопам. Я угожу в работный дом, брошу себя на милость прихода — что угодно! — вместо того, чтобы принять жизнь блудницы, как она.

М-р Уитлэч поморщился. Задача оказалaсь труднее, чем он думал. Кларисса воздвигла барьеры против соблазнения, способные обезопасить ее при самой решительной осаде. Он надеялся, что сможет преодолеть преграды. Однако в данный момент чувствовал себя сильно подавленным.

Oна снова повернулась к нему. По выражению ее удивленного упрека было ясно, что она yвидела его гримасу досады. Тревор смущенно улыбнулся.

— Мне не повезло, — объяснил он.

Кларисса была так поражена его честностью, что рассмеялась.

— Да, это так, — выдохнула она. — Мне очень жаль. Извините!

Господи, он был самым обезоруживающим существом! Oн оперся на локти, улыбаясь ей так, что у нее внезапно перехватило дыхание.

— Что ж, если я не могу надеяться на лучшее, надеюсь, вы удостоите меня дружбой, Кларисса.