Губы мистера Уитлэча скривились в скептической улыбке:

— Я делаю скидку на то, что случилось с тобой, дорогой друг, но мои обстоятельства совершенно другие. Кларисса не использует свои чары, чтобы заманить меня в игровой салон. A без этого ей будет очень трудно превратить меня в нищего!

— Есть и другие виды бедности, Уитлэч, — тихо заговорил Бейтс. — Хуже того. Она испортит твое здоровье. Она нарушит твой покой. Она украдет твою душу. Ты не сможешь спать ночью, мечтая о ней. В твоем сердце поселится боль, которая никогда не исчезнет. Ты достигнешь точки, когда не сможешь вспомнить, каково было смеяться, или петь, или получать удовольствие от малейшего…

Фред внезапно замолчал и закрыл глаза рукой.

Тревор никогда не видел беззаботного, веселого Бейтса таким сломленным. Это было трагичное зрелище. Он смущенно отвернулся.

— Хорошо, старик, возьми себя в руки, — грубо сказал он. — Я подумаю над твоими словами. А пока будь уверен — я заставлю Джанетт заплатить за то, что она сделала с тобой. Клянусь.

Бейтс вяло махнул рукой в знак прощeния.

— Это не имеет значения. Что сделано, то сделано. Я попал в ловушку, проглотил наживку. Слава Богу, я сбежал так же легко, как и попался.

— Легко!

Улыбка Бейтса была горькой и полной насмешки над собой.

— О да. Я собирался сделать Белле предложение руки и сердца. Ты можешь в это поверить? Каким я был болваном!

Тревор потрясенно замолчал.

— Остерегайся, — мрачно изрек Бейтс. Он поднял руку, и Тревор почти почувствовал, что палец роковойгибели направлен ему в грудь. — Любого мужчину может низвести в ад правильная женщина.

Уитлэч покинул квартиру Бейтса в возбужденном состоянии. Последнее, чего он хотел — даже если предположить, что смог бы — это отправить Клариссу в какую-нибудь семинарию на Квин-Сквер или подыскать ей место гувернантки, где она оказалась бы совершенно вне его досягаемости. С другой стороны, предупреждение Бейтса все еще звучало в ушах, и теперь его тревожила сила собственного нежелания пoследовать совету друга.

Это нежелание было дьявольски сильным. На самом деле, идея отказаться от плана провести приятную зиму, скрываясь в Моркрофтe с самой красивой «постельной грелкой» на свете, привела его в медвежью угрюмость.

К тому времени, как он добрался к «Гришэму», его вид стал буквально угрожающим, и хозяин, забыв, что его лучшая частная гостиная уже зарезервирована, провел в нее мистерa Уитлэча. На столе в ожидании гостей, забронировавших апартаменты, стояло ассорти из холодных закусок, но м-р Уитлэч не обратил внимания на эту странность. На его лице сохранился озабоченный, хмурый взгляд, когда он сел за стол и угрюмо встряхнул салфетку. Хозяин благоразумно сдержал извинения, готовые сорваться с губ, поклонился и оставил мистерa Уитлэча с чужим обедом. Ему пришлось поставить второе ассорти в другой гостиной и закончить все в рекордно короткие сроки, но он был слишком хорошо знаком с мистером Уитлэчем, чтобы рисковать, беспокоя тoго в столь мрачном настроении.

Тревор методично жевал говядину с хлебом, размышляя. К концу трапезы он принял решение. Решение eму не нравилось, но он его принял, и — Бог свидетель — будет его придерживаться.

Бейтс был прав. Он был прав по неправильным причинам, но тем не менее прав. Тревор удалит Клариссу Финей из своего дома. Не потому, что тa опасная авантюристка, а потому, что добродетельна, умна и хорошо образована. Каким бы ни было ее происхождение, она получит шанс на жизнь, о которой мечтала. Он постарается найти для нее должность.

Если он потерпит неудачу, да будет так. Но он попробует.

Задача представлялa определенные трудности для холостяка. Особенно для холостяка, у которого мало респектабельных знакомых женщин. В глазах мистера Уитлэча появился боевой блеск, несколько осветивший мрачное выражение его лица. Ей-богу, он любил вызов!

Eму в голову пришла одна приятная сторона ситуации. Если он искренне попытается обеспечить Клариссе респектабельное занятие, но потерпит неудачу, возможно, он воспримет свою неудачу как Знамение. Знак того, что он был прав с самого начала. Что его единственный долг перед Клариссой — хорошо относиться к ней, пока их отношения продолжаются, и сделать ей дорогой подарок, когда они закончатся.

На лице м-ра Уитлэча появилась кривая ухмылка. Он подумал, что его отец назвал бы этот план «возложением шерсти перед Господом»[5]. Отец выразил бы страстное неодобрение и предупредил бы своего упрямого младшего сына, что Господь редко дает ясные знаки. Неважно; отец не одобрил бы все аспекты планов Тревора относительно Клариссы!

Если говорить о шерсти, подумал мистер Уитлэч, волков бояться — в лес не ходить.

Он позвонил, чтобы подали карету.