Непривычно было видеть Керзон-стрит с закрытыми магазинами, совершенно опустевшей. Если б не чудесные новые уличные фонари, она никогда бы не узнала улицу. Собственные шаги отражались чужим эхом, и Кейтлин сочла необходимым шагать осторожно в этой тускло освещенной, незнакомой обстановке. Тем не менее, ночь была прекрасной, а одиночество освежающим.

Она заметила, что где-то вдалеке суматошно бегали и кричали люди. Это не слишком обеспокоило Кейтлин, пока она не осознала, что звуки приближаются. Уличные фонари внезапно стали менее яркими. Ее сердце забилось немного быстрее, и она ускорила шаг.

Раздался внезапный крик: «Эй! Вот он!» Грубый баритон с акцентом кокни донесся из-за ближнего угла, прямо позади нее. Встревожившись, Кейтлин отпрянула к дверям магазина, мимо которого проходила, и повернулась, чтобы обнаружить причину беспорядка.

Было достаточно светло, чтобы разглядеть высокого мужчину в вечернем костюме, на максимальной скорости бегущего к ней. Она мельком увидела блестящую белую рубашку и летящую накидку, прежде чем мужчина с восклицанием врезался в нее, схватив за руки, чтобы не упасть. В одно мгновение он втащил Кейтлин во встроенный дверной проем и развернул перед собой — теперь ее спина закрывала вид с улицы.

— Простите меня! — C этими словами он, не теряя времени, прижался губами к ее губам.

Кейтлин бессильно замерла, слишком испуганная, чтобы протестовать; слишком пораженная, чтобы думать. Никогда прежде она не чувствовала вкус мужских губ, никогда еще мужские руки не обнимали ee. Эта вынужденная близость с совершенным незнакомцем — мужчиной, чьего лица она даже не видела — была самым удивительным событием в ее жизни.

Сбитая с толку, она все же смогла услышать топот нескольких пар бегущих ног, замедляющихся по мере приближения. Руки незнакомца сильнее сжались вокруг нее. Едва Кейтлин попыталась выразить приглушенный протест, как он еще крепче прижался к ее губам. Она услышала позади себя хохот, грубый насмешливый голос: «Любовь — ах, юная мечта!» и задушенное проклятие.

— Ребята, должно быть, он завернул за угол! — крикнул другой голос, и ноги промчались мимо.

Когда стук бегущих ботинок по булыжникам начал стихать, незнакомец оторвался от ее губ. Глаза Кейтлин распахнулись от потрясения: до нее внезапно дошло, что во время поцелуя она закрыла их, как обморочная девица. Она подняла дрожащую руку, чтобы пригладить волосы, и глубоко вздохнула. Среди бушующих в ней противоречивых эмоций — гнева, унижения, страха и, да, пузырьков веселья — шла борьба за превосходство. Она растерялась. Как ей следует поступить: отвесить наглецу пощечину, пряча лицо, убежать от стыда, кричать о помощи или громко смеяться.

Уличный свет был слишком тускл и неустойчив, чтобы разглядеть черты лица незнакомца. Кейтлин ошеломленно подумала, не представляет ли oн для нее опасность? Кто знает, чьи грохочущие сапоги она слышала; возможно, его преследовала стража. Не исключено, что этот человек — преступник, сбежавший с места преступления.

— Мадемуазель, вы, вероятно, спасли мне жизнь, — прошептал мужчина.

Судя по его произношению, это был джентльмен. Кейтлин приходилось слышать истории о молодых аристократах, разыгрывающих глупые шутки для развлечения. Вероятно, он был одним из этих болванов.

— Как отрадно! — Кейтлин ответила с ледяной вежливостью. — Пожалуйста, не благодарите меня. Я всегда стремилась спасти попавшего в беду джентльмена. И предупреждаю, если вы попросите извинения, у меня будет жуткая истерика. Мои нервы не выдержат очередного потрясения!

— Но я действительно признателен и прошу прощения, — сказал он.

К раздражению Кейтлин, его голос дрожал от веселья. Она напряглась, и мужчина быстро добавил:

— Постыдно, знаю! Но не было времени думать о другой уловке. Эти бандиты шли за мной по пятам.

— О, умоляю, забудьте! Я излишне облагораживаю сущую банальность. Рискну предположить, что леди в Лондоне может ожидать подобные нападения дюжину раз зa день. Убеждена, что привыкну к этому.

— Ах, так вы новичок в Лондоне? — осведомился он.

— Если вы осмелитесь спросить меня, как мне нравится мое пребывание…

— Я бы не дерзнул! — перебил он с тихим смехом.

— Не дерзнул бы? Как странно! — парировала Кейтлин. — Я думала, что вашим не дерзостям нет конца.

— Вы, должно быть, считаете меня законченным негодяем, — констатировал он без тени смущения. — Мне, признаться, нечего сказать в свою защиту. Кроме как указать, что молодые добродетельные женщины обычно не разгуливают одинокими и незащищенными по улицам Лондона. И никогда, могу добавить, после наступления темноты.

— И мне теперь понятно, почему! — возразила Кейтлин, краснея в темноте. — Признайтесь, сэр, вы работаете у моей тети? Можно почти предположить, что она вас натравила… — Тут она спохватилась, сожалея, что так много сказала. К сожалению, незнакомец был слишком проницателен, чтобы пропустить ee прокол.

— Вы попали прямо в «яблочко», — лживо проговорил он. — Вас, определенно, нужно научить более осмотрительному поведению. Как вы угадали, ваша тетя поручила это мне. — Веселье снова вернулось в его голос. — Осталось только выяснить — кто ваша тетя?

Кейтлин с досадой закусила губу. Небеса! Вот, пожалуйста, она мило беседует с негодником, тогда как любая дама кричала бы о помощи и обрушила ему на голову весь Лондон! Что ею овладело? Она вдруг сообразила, что руки джентльмена все еще сжимают ее, и пришла в ярость. Мысленно встряхнув себя, она вырвалась из захвата и, собрав обрывки достоинства, обратилась к нему с заслуженной холодностью:

— Сэр, если вы чувствуете, что опасность для вас миновала, возможно, будете добры отпустить меня?

— Не только злодей, но и трус! Мадемуазель, вы меня унижаете.

Тем не менее он быстро оглядел улицу, которая казалась безлюдной, за исключением их двоих. Ни звука бегущих ног; в городе было странно тихо. Мужчина снова посмотрел на Кейтлин. Она вздернула подбородок и храбро воззрилась на него в ответ, хотя знала, что в темноте он не увидит выражения ее лица.

— В любом случае уловка сработала. Они ушли. — В полумраке она скорее почувствовала, чем увидела его хмурый взгляд. — Что мне теперь с вами делать? Вы не можете ходить по улицам Лондона посреди ночи без сопровождения.

— Вы собираетесь предложить мне свою защиту? — потребовала возмущенная Кейтлин. — У меня действительно будет истерика!

Его белые зубы сверкнули во внезапной усмешке:

— Что? A вы так бесстрашны! Я бы хотел это увидеть.

— Ну, вам не удастся, — сердито отрезала Кейтлин.

У нее возникла новая трудность. Она была совсем близко к Хаф-Мун-стрит. Если этот невыносимый мужчина решит провожать ее, он узнает, где она живет. Некоторое время она стояла в нерешительности, и дьявол, казалось, читал ее мысли.

— Интересно, что вы будете делать? — осведомился он с большим интересом. — Вы в редком маринаде, мэм! Если вы позволите мне проводить вас домой — откроете свою личность. Это никуда не годится. С другой стороны, если вы откажетесь от моего сопровождения, честь заставит меня все равно следовать за вами. Знаете, чтобы защитить вас от всех других негодяев, которые могут бродить по улицам Лондона. Единственный способ предотвратить мою помощь — вызвать стражу. В этом случае меня, без сомнения, доставят к магистрату. Неудобно для меня, безусловно, но только подумайте, какой стыд для вас! Придется давать показания.

Это было уже слишком. Раздражение Кейтлин тут же переросло в гнев.

— Я буду счастлива дать показания! Если вы не уберетесь немедленно, я закричу изо всех сил, и вас схватят — вероятно, те же стражники, которые преследовали вас минуту назад!

— Злодей, трус и преступник! Увы, вы пронзили меня насквозь! — пришел возмутительный ответ. Он все еще смеялся над ней, хам! — Разрешите мне указать вам, мэм, что, хотя ваш голос и манеры выдают леди, ваше присутствие на улице в такой час может кого-нибудь обмануть. А теперь, не объявить ли нам перемирие? Вы действительно не можете действовать в одиночку, и моя защита — как бы иронично это не звучало — лучше, чем никакая.

— Спасибо! Но, судя по всему, я больше всего нуждаюсь в защите от вас. Уверена, что могу обойтись без вашего сопровождения.

— Тем не менее, вы его получите, — спокойно заявил незнакомец. Затем, как будто он почувствовал ее бессильную ярость, его голос смягчился. — Можно на мгновение быть серьезными? Я глубоко в долгу перед вами, мэм, — вас действительно позорно использовали. Поскольку я не вижу другого способа исправить это, позвольте мне, пожалуйста, предложить вам единственную помощь, которая мне доступна.

Кейтлин с сомнением взглянула на затененное лицо незнакомца, и ее гнев угас. Его слова и манеры убеждали, вопреки ее воле, что он — джентльмен. Он, ясно, смеялся над ней и получал возмутительное удовольствие от ее смущения, но не воспользовался никаким другим преимуществом. Она понимала, что будь он мужчиной другого сорта, положение для девушки могло оказаться по-настоящему опасным. Если бы только можно было прочесть выражение его лица!

Мужчина, похоже, почувствовал ее колебания, отступил от нее, и поклонившись, протянув руку. Он проделал это с такой уважительной вежливостью, что Кейтлин еле сдержала смех. Как это забавно! Она взяла протянутую руку, но снова заколебалась. Ничто в жизни не готовило ее к такому происшествию.

— О, если бы я только знала, что делать! — воскликнула она. — Право, сэр, я не могу быть обязана вам. Невыносимо! Разве вы не понимаете, в каком затруднительном положении я нахожусь?

— Я действительно понимаю. Давайте встанем здесь и обсудим это. В конце концов, взойдет солнце, и вы сможете продолжить прогулку в безопасности.