Глава 5

Флинн

Эгоизм является одним из моих самых главных недостатков.

Я пью жизненную силу Айзека, ничего не давая взамен. С жадностью принимаю его прощение, позволяя тем самым ободрить свою истерзанную душу. Купаюсь в том, чего совершенно недостоин.

Я наклоняюсь к Айзу и смотрю вниз, на наши сплетенные пальцы. И чем ближе мы подходим к нашему дому, тем больше мой разум зацикливается на последних часах.

Когда я увидел его, сидящего возле аэропорта, то подумал, что это конец. Айзек меня бросает.

Я наблюдал за ним некоторое время, пока он болтал по телефону. В моей груди нестерпимо ныло, потому что человек на другом конце линии являлся не мной.

Айзек говорил не со мной, потому что я игнорировал его звонки, отрезал от себя. И в те короткие минуты я действительно верил, что мой эгоизм обойдётся мне всем. Будет стоить мне Айзека.

Звучит драматично даже для меня.

Я о том, что у нас был всего лишь один несерьезный спор — первое разногласие с тех пор, как мы стали парой. Так почему же мой разум сразу предположил самое худшее? Почему я не верил в наши отношения?

У меня нет ответов на эти вопросы, но я знаю, что они лежат где-то на поверхности.

Айзек уверен в себе и в том, кем он является. Он уверен в нас. Я же со страхом ожидаю, когда все это рухнет.

У меня отношения. С мужчиной. Моим первым и единственным.

Я годами боролся с влечением, которое испытывал к Айзеку. Боролся с самим собой и еще дольше с призраками, обитающими внутри меня.

И не могу объяснить свои реакции смертью брата.

Виноват я сам. И пока не разберусь с проблемами в своей голове, все, что могу сделать — просто быть честным по отношению к Айзеку. Он — лучшая часть меня и лучший мужчина в мире.

Я готов жить в его тени. Столько, сколько он мне позволит. Потому что не заслуживаю этого мужчину, но все равно буду эгоистично удерживать его рядом с собой.

Как и говорил ранее — я эгоист, однако пытаюсь научиться управлять этой гнилью внутри, вырезать ее из своего существа, как пятно на яблоке. Жаль, что все не так просто, как кажется, потому что меня гораздо больше пугают шрамы, чем гнилые пятна.

Я жил с этим пороком и культивировал его.

Кем я стану, если исцелюсь?

Айз, должно быть, считает, что я задремал. Когда такси останавливается, он слегка подталкивает меня локтем и тихо зовет по имени.

— Флинн, мы скоро приедем. Уже почти дома.

Дома. Четыре буквы, которые означают гораздо больше, чем просто четыре стены и крыша. Дом — это не наш новый особняк, как бы сильно я его ни любил. Дом находится рядом, на заднем сиденье этого такси. Ведь мой дом — это Айзек.

Я сажусь прямо и потягиваюсь, наблюдая за ухоженными домами, мелькающими в окне, по мере того, как мы приближаемся к нашему.

— Мне нужен душ, — жалуюсь я со стоном. — Я пропах самолетом, а еще у меня повсюду клей, и мои яички прилипли друг к другу.

Айз вопросительно вскидывает бровь как раз в тот момент, когда такси подъезжает к нашему дому. Это небольшой особняк в викторианском стиле с тремя спальнями, который мы купили, когда тот еще нуждался в ремонте. Айз позаботился обо всем. Он сам следил за работой подрядчиков, и скажу вам честно, из пустой оболочки этот дом превратился во что-то исключительно наше. С тренажерным залом и комнатой для обработки фотографий. Мы оставили три спальни на случай того, что у нас будут гостить Джош и дети. Наш маленький домик гостеприимно встречает всех, кого мы любим. И скажу вам так — количество людей, которых я знаю и люблю, значительно возросло с тех пор, как Айз стал частью моей жизни.

В нескольких улицах от нас живет Джейк со своей семьей, а родители Айзека — менее чем в миле от его дома.

Да, мы могли бы позволить себе шикарную квартиру в центре Лондона, но зная, как Айзек любит свою семью, приняли решение поселиться недалеко от них.

Нейт и Лив — ну, в данный момент просто Нейт, поскольку Лив съехала несколько месяцев назад — живут в центре города, а Лиам со своей семьей находится всего в тридцати минутах езды, если нет пробок. И есть Джош — еще один брат Айзека, который живет на Ибице с Холли и детьми.

В отличие от меня и моих родителей, Айзек тесно связан со своей семьей и очень любит проводить время вместе. Семейные сборища Фоксов — это незабываемое зрелище, и одно из любимых мест, где я бываю, когда не работаю. Все они приняли меня как родного, без драм, вопросов и ярлыков.

Если мы с Айзеком расстанемся, я потеряю не только любовь всей своей жизни, но и сердце, потому что клан Фокс претендует на огромную его часть. А тот факт, что они приняли меня и Айзека как пару, лишь укрепляет это знание.

Продолжая размышлять, я даже не замечаю, что такси уже остановилось у обочины, пока Айзек не потягивает водителю деньги и не тянет меня за руку. К тому времени, как я присоединяюсь к нему на тротуаре, Айз уже держит обе наши сумки в руках.

— Пойдем, — говорит он, наклоняя голову в сторону узкой тропинки, ведущей к нашему парадному входу. — Беги в душ, а я брошу сумки в спальне и приду к тебе.

— Уверен, что смогу помыться сам.

Айзек улыбается мне. Его улыбка полна безудержной похоти и легкого поддразнивания, намекая на то, что он скучал по мне так же сильно, как и я по нему. Та самая улыбка, что рисует в моем воображении скользкую от пота кожу, блуждающие руки и исследующие рты. Которая шепчет о нежных прикосновениях и воссоединении.

— Уверен, что вдвоем нам будет гораздо веселее. Кроме того, мне нужно поближе рассмотреть твою проблему с клеем. Не могу допустить, чтобы ты остался липким.

— Мне казалось, тебе нравится, когда я липкий.

Я замечаю огонь, который разгорается в глубине темных глаз Айзека, и мое уставшее тело просыпается. В паху распространяется жар, отчего я сразу вспоминаю о клее, из-за которого теперь тянет кожу яичек.

— Ага, — в голосе Айзека слышится гравий. — Нравится. А еще нравится помогать тебе мыться, и у меня в планах сделать тебя как можно более чистым. Нельзя допустить, чтобы кто-то сказал, будто я не уделяю внимания определённым вещам.

Ай, черт.

Мне приходится наклониться и одновременно привести себя в порядок, слегка поправляя яички, чтобы мою чувствительную кожу перестало щипать.

— Мы можем, э-э... — я киваю в сторону двери. — Продолжить этот разговор внутри? — а затем украдкой посматриваю по сторонам. — Соседи могут подумать, что у меня какие-то проблемы, если я буду продолжать трогать свою промежность.

Айзек смеется.

Я уже и забыл, как мне нравится этот звук, и если бы считал, что смогу заставить его рассмеяться еще сильнее, то стянул бы свои джинсы прямо здесь, на пороге дома, явив миру свои липкие гениталии. И плевать на публичный этикет!

Айз пожимает плечами, продолжая держать наши сумки.

— Ты стоишь ближе. Открой дверь своими ключами и окажи мне честь войти в дом.

Глядя на него, я смущенно морщусь.

— Я забыл связку в отеле, потому что собирал сумку в спешке. Наверняка, в ней полно украденных гостиничных принадлежностей и всякой ерунды, а не личных вещей.

— Небось стащил у них весь кофе?

— Возможно. А может, и нет, — неуверенно покачиваю головой я. — Все было как в тумане.

Айзек расплывается в улыбке, затем бесцеремонно бросает мою сумку на пол, обходит ее и начинает вытаскивать ключи.

— Эй, поосторожнее. Там может лежать что-то ценное, — жалуюсь я, издавая нечеловеческий писк, когда наклоняюсь, чтобы поднять свою сумку.

В тот момент клей цепляется за джинсовую ткань и больно тянет кожу яичек.

— Да откуда тебе знать, Мышкетер¹? — черт, так и знал, что он услышал мой писк. — Ты же сам признался, что она наполнена Бог знает, чем.

— Через минуту ты будешь наполнен Бог знает, чем, — бормочу я себе под нос, снова пытаясь привести себя в порядок, но Айз слышит и эту фразу.

— Очень на это надеюсь, — произносит он с ухмылкой и подмигивает, прежде чем повернуться, чтобы отпереть дверь, а затем бросает через плечо: — Тащи свою прекрасную задницу наверх. Хочу, чтобы через десять минут ты уже был разгоряченным и влажным.

Меня не нужно просить дважды, и, оказавшись внутри, я пытаюсь подняться по лестнице через две ступеньки, практически забыв о неудобной проблеме в штанах. Но на шестой и седьмой ступеньке начинаю замедлять ход, осторожно наступая на каждую, чтобы не остаться без комплекта. В буквальном смысле этого слова.

Странно возвращаться домой после долгого отсутствия. Четыре недели кажутся целой жизнью, и когда мы проходим через дом — наш дом — все выглядит по-другому. То же самое, но по-новому.

В воздухе витает аромат Айзека. Его присутствие в этом доме заметно не только по фотографиям, украшающим наши стены. Оно ощущается даже в кирпичах и известковом растворе, на которых держится наша крыша. Айзек — основа нас самих, та почва, которая поддерживает меня и позволяет твердо ходить по земле. Айз мирится с моими побегами, но всегда ожидает, когда я вернусь. Он дает мне свободу следовать за своими мечтами, даже когда я не знаю, о чем они, и никогда не удерживает меня от них. На самом деле, Айзек подталкивает меня стать кем-то значительным, заниматься чем-то важным.

Я практически открываю дверь нашей спальни, когда с лестницы доносится его голос:

— Я сделаю звонок Нейту. Хотел позвонить ему еще в аэропорту, но появился ты.

— Ладно, без проблем, — отвечаю я, положив руку на холодную металлическую дверную ручку. — Мне было интересно, с кем ты разговаривал, как только я тебя увидел. Передай от меня привет.

Айзек на секунду замолкает, а потом продолжает:

— Набери ванну, а я принесу тебе выпить. Пиво подойдет или, может, вина?

— Пиво было бы кстати.

Я сбрасываю свою одежду по пути в ванную. Сначала рубашку, потом джинсы, а следом и трусы. Таким образом оставляя след из хлебных крошек, чтобы Айзек мог меня найти. Хочу, чтобы мужчина знал, что я жду его именно в таком виде, как он и просил. Обнаженным.

Надеюсь, Айз решит, что его приз лучше, чем легендарный пряничный домик в лесу.