Глава 12

Макс почувствовала себя неважно. По крайней мере, так она сказала крестиксам после того, как упала в обморок рядом с голубым пламенем. Это не совсем была ложь. У нее действительно появилось чувство одурманивания после сильного ощущения опасности, исходящего от Куша. Эмоции захлестнули ее, и у нее чуть не перехватило дыхание. Макс пришлось пристально посмотреть на него, чтобы заставить остановиться, и даже тогда ей казалось, что она приходит в себя после удара плазменной центрифуги.

Ей хотелось сказать ему, что она не идиотка. Конечно, она не доверяла этим парням. Даже у такой как она, не имевшей большого опыта общения с мужчинами, хватало ума понять, что задумал этот жуткий старый папаша. Не нужно быть гением — хотя формально она им и была — чтобы понять, что это подстава. Она ценила заботу Куша, но разве ему обязательно было ударять ее этим по голове?

Т'Кар поймал ее до того, как Макс упала на пол, но она сумела убедить и его, и его отца, что ей нужно вернуться в свою комнату, чтобы восстановить силы.

— Это был трудный день, — сказала она, надеясь, что ее голос прозвучал достаточно слабо, чтобы убедить старика.

Он похлопал ее по руке, но его руки были холодными и совсем не успокаивающими.

— Конечно, моя дорогая. Любой бы заболел после встречи с злобными варварами.

— Дотвеками? — спросил Т'Кар, поддерживая ее за локоть.

— Да, да, — сказал его отец. — Они напали на наш спасательный отряд прямо за городскими воротами. Эта молодая особа — единственная, кого они не забрали.

— Я не слышал, — сказал Т'Кар.

Отец бросил на него взгляд, который Макс не смогла расшифровать.

— Мой сын очень занят городскими делами. Так много нужно сделать, чтобы все протекало гладко.

Макс было наплевать на драму между отцом и сыном, и она не могла дождаться, чтобы сказать Кушу, чтобы он успокоился. Если она все правильно поняла, Т'Кар тоже не был в курсе происходящего.

Ей было почти жаль парня. Все это напоминало ей отчаянные попытки матери сделать из нее то, кем она не была. Сколько раз ее мать подталкивала ее к подходящим парням, надеясь, что они посмотрят дальше коротких волос и мальчишеской одежды и влюбятся по уши в чокнутую научную девушку? Слишком много.

Макс проглотила комок в горле. Теперь, когда ее мамы нет, она видела, что за ее отчаянными попытками скрывался извращенный способ ее защитить. Для нее муж означал безопасность, а значит, и счастье. Мать не виновата, что Макс нашла счастье и безопасность в своей работе. Жаль, что ни один из ее родителей никогда этого не понимал. Или ее.

Нельзя сказать, что Макс не любила мужчин. Она знала, что не все были достаточно уверены в себе, чтобы полюбить девушку, которая умнее их. Даже коллегам-ученым не нравилось, когда женщина находила недостатки в их исследованиях или превосходила их своими открытиями. После более чем нескольких катастрофических свиданий она решила не утруждать себя любовью. И жизнь стала легче, хотя и немного одинокой. До сих пор.

Теперь у нее в комнате прячется сексуальный варвар, а старик пытается навязать ей своего несговорчивого сына. Боже, как она скучала по своей лаборатории. Когда она снова увидит команду охотниц за головами, то надерет им задницы за то, что они втянули ее в эту историю.

— Ну вот, — сказал Т'Кар, когда они подошли к двери в ее комнату.

Макс устала, поднимаясь по извилистому пандусу, и обернулась, чтобы убедиться, что Куш все еще следует за ними. Так оно и есть, хотя голова у него опущена, и она больше не улавливала в нем паники. Старик остался, что ее вполне устраивало. На сегодня с нее было достаточно жутких похлопываний по рукам.

— Спасибо, — сказала она, когда один из охранников открыл дверь.

Т'Кар кивнул, его взгляд метнулся к закутанным в коричневые плащи крестиксам, которые стояли по бокам двери.

— Ты пришла из пустыни?

— Я пришла не оттуда, — сказала Макс. — Но корабль, на котором я летела, разбился там.

Т'Кар нахмурил брови, и его янтарные глаза сверкнули.

— Но ты выжила. Дотвеки не убивали тебя.

Теперь она ощутила вспышку гнева Куша.

— Нет. Я не думаю, что они убивают невинных людей. Ты никогда не был в пустыне?

Он коротко покачал головой.

— Слишком опасно.

Она оглядела его с ног до головы.

— Если я выжила, то уверена, и ты выжил бы.

Легкая улыбка тронула уголки его рта, и он снова коротко поклонился ей.

— Отдохни хорошенько, пришелец.

Она и Куш вошли в комнату, а Т'Кар остался в коридоре, наблюдая за ними, с гулким стуком за ними закрылась дверь. Через несколько мгновений Куш сбросил одежду и начал быстро ходить кругами по центру комнаты.

После того как они ушли, поднос с фруктами сменили на другой, на котором лежали ломтики пышного хлеба и кусочки какого-то жареного мяса. Пряный аромат поднимался от дымящегося подноса, вытесняя запах ароматизированных масел. В животе у Макс заурчало, и она поняла, что уже целую вечность не ела ничего приличного. Сублимированные пакеты с едой, которыми они с Холли перекусывали, пока чинили корабль, не считались едой, а утренний там-там был не очень сытным.

Макс взяла один из теплых хлебных кружков, откусила кусочек, не обращая внимания на хождение Куша, пока она быстро осматривала помещение.

— Не могу поверить, что они забрали мою одежду. — Она проглотила кусок пресного хлеба и приподняла один слой прозрачной ткани, отпуская его обратно. — Кто носит такие вещи все время?

— Крестиксы, — сказал Куш, выплевывая это слово, словно яд. — Высокомерные, обманывающие крестиксы.

Он перестал ходить кругами, чтобы взять кусок хлеба и откусить кусочек.

Хоть еда и помогла, у Макс все еще кружилась голова.

— Ага, ну, они, по крайней мере, не лезут мне в голову, как некоторые мои знакомые.

— Я не лез тебе в голову, — Куш развернулся и прищурился. — Дотвеки — эмпаты. Я тебя предупреждал. Ты даже не представляешь, чего крестиксы хотят.

Она уперла руки в бока и ответила ему тем же.

— Я не тупая. Я поняла, что старик хочет свести меня со своим сыном.

Куш нахмурился.

— Свести?

— Свидание, встречаться, дружить, называй, как хочешь. — Она проглотила остаток хлеба и вздохнула. — Он не слишком это скрывал. И в следующий раз не нужно проделывать со мной мысленную взбучку. Кстати, у меня до сих пор голова раскалывается.

— Ты это почувствовала, — утверждение, а не вопрос.

Макс коснулась пальцами висков, ее взгляд остановился на стеклянном графине рядом с едой. Жидкость внутри была бледно-розовой, и она надеялась, что напиток не будет слишком сладким. Она налила себе стакан, отхлебнув из голубого керамического кубка. Не слишком сладко, но приятный.

— Да, я почувствовала. В этом и был весь смысл, верно?

— Да, но… — Он замолчал и покачал головой.

— Можешь расслабиться. — Она сделала еще один глоток и почувствовала, как плечи расслабились. — Этот парень Т'Кар не заинтересован во мне, или, возможно, ты был слишком занят, сходя с ума, чтобы заметить.

Куш склонил голову набок.

— Невозможно.

Макс рассмеялась, осушила бокал и поставила его на ковер.

— Ну и кто теперь бестолковый? Говорю тебе, он не согласен с папочкиным планом, каким бы он ни был. Я видела такой взгляд столько раз, что могу сразу его распознать.

Выражение вежливого безразличия она видела на лицах десятков мужчин, которые на протяжении многих лет расхаживали перед ней. Ей не нужно быть эмпатом, чтобы понять, что парень из крестиксов в ней не заинтересован.

— Ты расстроилась, что этот крестикс тобой не заинтересовался? — повысил голос Куш. — Ты хочешь, чтобы он взял тебя в наложницы?

— Что? Нет, конечно. — Ее щеки вспыхнули при этом устаревшем слове, а мысли слегка затуманились. — А кто говорил, про... наложницу?

— Таково намерение канцлера. Чтобы его сын взял тебя в супруги. Второй парой.

У Макс закружилась голова, и она направилась к кровати.

— Мы можем притормозить до завтра со всеми этими парами? У меня такое чувство, будто я попала в прошлое, а не на другую планету.

— Не хочу тебя расстраивать, но это правда. Не думаю, что имеет значение, чего хочет Т'Кар. Если я не вытащу тебя отсюда, они отдадут тебя одному из своих мужчин, хочешь ты этого или нет. Возможно, даже Т'Кару. Может, другому. Возможно, даже не одному. Они не отпустят тебя.

Макс опустилась на кровать, из-за холода потерла руки и пожалела, что на ней нет не чего-нибудь потеплее. Она также пожалела, что выпила этот напиток, так как губы у нее покалывало, а язык онемел.

Что ж, это что-то новенькое. Она никогда не считала себя ценной только потому, что была женщиной. Большую часть своей взрослой жизни ее ценили за работу и идеи. Сама мысль о том, что она ценна просто потому, что женщина, была настолько незнакомой, что она покачала головой.

— Ты ошибаешься. Я не из тех девушек, ради которых мужчины ссорятся.

Куш взглянул на нее и покачал головой.

— Значит, ты видишь себя не так, как я.

— Что на счет тебя? — спросила она. — Какой ты меня видишь?

— Я? — Куш пересек комнату и встал на колени перед ней. — Я вижу женщину, которая нуждается во мне, чтобы защищать ее ценой своей жизни.

Ее сердце екнуло, когда его темный и обжигающий взгляд пронзил ее. Ей пришлось напомнить себе, что нужно дышать, когда он провел пальцем по ее щеке.

— Я не позволю им прикоснуться к тебе.

Его прикосновение слово оставило выжженный след на ее коже, дыхание стало неглубоким и быстрым, а в животе разлился жар.

Она отстранилась.

— По-моему, тебе нужно немного сбавить обороты, приятель, и дать мне немного пространства.

Макс заметила боль, мелькнувшую на его лице. Вполне логично, что варвар был напряжен, но его потребность защитить ее практически душила, тем более что она вообще не привыкла к мужскому вниманию. Она задумалась, что для нее представляет наибольшую опасность: крестиксы или на самом деле Куш, от которого она должна защищаться.