— Знаешь, если ты думаешь, что это мерзко, то должен увидеть, откуда это обычно выходит.

Я вздрогнул, изо всех сил пытаясь сдержать свое воображение.

— О, я принесла тебе новую одежду. Она должна подойти тебе гораздо лучше.

Она указала на сумку в углу, засунутую между труб, которую я не заметил вчера вечером. Когда я просмотрел содержимое, то обнаружил, что вся одежда была черной.

 — Так мы будем соответствовать! — хмыкнула она.

Я сложил несколько коробок, чтобы уединиться, разделся и примерил новую одежду. Она была такой мягкой, такой чистой, красивой и новой. Вдобавок ко всему она подходила мне по размеру! Какое прекрасное чувство после всех этих лет. Однако я не мог заставить себя отказаться от своей старой одежды — в ней заключено слишком много воспоминаний.

Я удовлетворился тем, что убрал изношенные, разорванные остатки своей старой одежды в пластиковый контейнер, который использовал для того, чтобы содержать в чистоте важные вещи. Он хорошо защищает от влаги, плесени и крыс. Затем я застенчиво представился Вайолет.

 — Как я выгляжу?

Она сделала какой-то странный круговой жест пальцем.

Когда я в замешательстве поднял голову, она попросила меня полностью повернуться, чтобы увидеть меня со всех сторон. Она могла бы просто сказать это в самом начале, но неважно. Я медленно повернулся на месте, и она захлопала в ладоши, издавая резкие непристойные звуки.

Внутри меня закипело странное ощущение. Такие же ощущения я всегда испытывал, слушая свои записи, но... на этот раз оно возникло потому, что Вайолет нравится, как я выгляжу. Оно стало еще сильнее, когда я вспомнил, как ее губы касались моих.

Этого слишком много. Потрясающе, подавляюще! Я отвернулся, обхватив щеки руками и пытаясь выровнять дыхание.

 — Ты в порядке? — спросила она.

 — Я в норме! Все хорошо! Просто... прошло так много времени с тех пор, как мне делали подарки. Хотя мне это очень нравится, спасибо.

Большую часть дня она проспала, спускаясь несколько раз только для того, чтобы перекусить черной грязью, а затем возвращалась на свое уютное место на потолке, чтобы возобновить свою спячку. Как обычно, когда солнце село, она, наконец, проснулась и начала совершать свой собственный эквивалент моей утренней рутины.

За ней интересно наблюдать. Каждое ее движение невероятно осторожно и точно. Даже когда все, что она делает, — это стирает или складывает одежду, она такая дотошная. Это похоже на наблюдение за движениями насекомого или заводной игрушки.

Или, может быть, это я просто такой неуклюжий и настолько привык к этому, что меня впечатляет даже такая мелочь, как правильная координация. Я не знаю. Многое в ней, на что раньше я не обращал внимания, стало особенно интересным после прошлой ночи.

— Ты…

Она повернулась и посмотрела на меня своими большими темными глазами. Это ненадолго парализовало меня, пока я не набрался смелости закончить.

 — ...хочешь чем-нибудь заняться сегодня вечером? Не знаю, пойти куда-нибудь? Может быть, съесть что-нибудь?

Кажется, так это делается.

Ее глаза расширились. Сюрприз? Затем по ее лицу медленно расплылась теплая понимающая улыбка. Как внимательно я сейчас изучал каждую ее улыбку, большую или маленькую.

 — Это потому, что я поцеловала тебя, не так ли?

Я замер, пойманный с поличным.

 — Ну, в смысле, ничего страшного, если ты не хочешь, я просто...

Она жестом попросила меня замолчать, что я и сделал.

 — Думаю, это было бы здорово. Я должна остаться здесь, по крайней мере, пока не закончу с этим, — она указала на неглубокую яму с черной грязью. Обескураженный, я спросил, не собиралась ли она потом уйти.

— Ну... да, чувак. Я не знаю, как заставить тебя понять. Меня ищут люди. Люди, которые знают, кто я.

Я возразил, что, если они знают, что она хорошая, милая, порядочная леди, это только заставит их полюбить ее еще больше.

Она потянулась к моим волосам, но я оттолкнул ее руку, все еще расстроенный откровением о том, что она собиралась скоро уйти.

 — Смотри, чувак. Не все видят меня такой, как ты. Я могу сказать, что ты создал в своей голове какое-то идеальное представление обо мне, потому что ты одинок. Мне вроде как нравится то, что ты видишь меня такой, для меня это редкость. Но я не такая. Это то, кем ты хочешь, чтобы я была. Несмотря ни на что, ты больше похож на других мальчиков, которых я знаю, чем ты можешь себе представить. Никто из них меня не любил. Им нравилась их версия меня.

Я уверял ее, что видел в ней все, что она скрывает от других, но для меня это не имеет значения. Она отвернулась, становясь все более угрюмой.

 — Не зацикливайся на этом. Ничто не длится вечно, все имеет свой конец — уж я-то знаю. Когда шторм утихает и наступает короткая передышка, во время которой светит солнце и жизнь прекрасна, просто наслаждайся ею, пока она длится. Не пытайся заставить ее длиться вечно.

Я позволил ее словам проникнуть внутрь. Как бы я ни ненавидел это, чем больше я обдумывал то, что она сказала, тем больше в этом было смысла. Я был здесь все время, наблюдая через это маленькое окошко, как жизнь проходит мимо меня, предполагая, что это будет длиться вечно... Но из-за этого я так и не жил. Сейчас я чувствую, что только начал жить с тех пор, как узнал, что когда-нибудь умру.

— Кроме того, — добавила она, — это действительно сработает? Я… такая, какая я есть — что-то действительно уродливое и ты — ребенок в теле мужчины, который живет в подвале.

Это было больно, хотя я мог сказать по тону ее голоса, что она этого не хотела.

— Это очень хороший подвал! — возразил я. — Посмотри, что я сделал, чтобы было комфортно!

Она нахмурилась.

 — Я не имела в виду... это хороший подвал, ладно?

Я снова начал показывать ей свои книги и игрушки, пока она не остановила меня.

— Это прекрасный подвал. У тебя есть действительно классные вещи.

Спросил ее, какую из них она хотела бы оставить себе. Я обещал отдать ей все, что угодно.

 — Даже компьютер, — нерешительно заключил я. — Все. У меня есть немного, но, если ты останешься, твоим будет все это.

Я снова плакал, но не осознавал этого, пока она не вытерла мои слезы.

 — Я не это имела в виду. Мне не нужны твои вещи. Единственное сокровище здесь — это ты.

Потеряв самообладание, я бросился к ней в объятия. Она обняла меня, и я почувствовал еще несколько дополнительных рук, которых я не помнил, чтобы они у нее были, хотя, когда я посмотрел, рук было всего две.

— Я просто не хочу жить в подвале. Это не та жизнь, которую я хочу, да и времени осталось совсем немного. Я хочу выйти и посмотреть мир, пока еще могу.

Один кинжал в грудь за другим, но я не мог винить ее. Это то, что я всегда хотел сделать, но она храбра достаточно, чтобы сделать это на самом деле.

Вспомнив кое-что, я поспешно убежал и вернулся с банкой, полной собранных мною монет, которые за долгие годы выпадали через щели в половицах. Когда я сунул ей это, она сначала отказалась.

 — Это не потому, что мне нужен кто-то богатый. Ты все еще не понимаешь.

На этот раз я ей возразил.

 — Это не так! Тебе это понадобится, не так ли? Все там стоит бумажных долларов и монет, без них далеко не уедешь. Кроме того, я все еще хочу подарить тебе свою лучшую вещь. Монеты все очень чистые и блестящие, и есть даже несколько из далеких стран, которые моя мама однажды принесла мне из поездки. Это лучшее, что я могу тебе предложить. Пожалуйста, возьми их. Возьми и беги от меня подальше. Я недостаточно хорош, я все испортил.

И снова ее лицо выражало непонятную смесь эмоций. Как бы я хотел больше знать о леди. Она снова обняла меня.

 — Ты такой драматичный, гребаный болван. С тобой все в порядке. Если хочешь знать, ты слишком правильный, чтобы мир мог с тобой справиться. Это я не в порядке, если ты этого не видишь.

Она сделала вид, что засунула банку с монетами в сумку, в которой принесла мою новую одежду. Затем она провела некоторое время, просто утешая меня. Успокаивала меня после моего срыва, читала мне лучшие части моих любимых книг, играла со мной в компьютерные игры.

Было так приятно делить все это с кем-то еще. Я до сих пор не мог поверить, что когда закончится черная жижа, всему этому придет конец. Словно отвратительные песочные часы, отсчитывающие дни, часы, минуты и секунды, пока она не исчезнет из моей жизни.

— Посмотри на время! — выдохнула она.

Я совершенно забыл об этом событии до тех пор, пока она не напомнила мне о нашем свидании сегодня вечером. Я снова стал застенчивым.

 — Боже, это действительно свидание? Я имею в виду, что это было бы здорово, но ничего не будет, если ты не хочешь...

Она игриво потрепала меня за нос.

 — Это свидание, чувак. Постарайся не вспотеть и не выглядеть странным еще до того, как оно начнется.

Абсурд, я совсем не потею. Ожидая, что снова станет холодно, я укутал Вайолет в несколько дополнительных слоев одежды, пока она не напомнила мне, что ей больше не нужно оставаться в тепле.

Задумавшись об этом на мгновение, я продолжил ее укутывать.

 — Я все равно хочу, чтобы тебе было тепло, просто потому, что.

Схватив мою руку, когда мы поднимались по лестнице к люку, она прошептала.

 — Что мне с тобой делать?

Еще одна прекрасная ночь, звезды снова демонстрируют мне свое великолепное сияние. Я вспомнил кое-что об этом из своей книги, что-то романтическое, что мужчина говорит женщине, однако я не мог вспомнить всю фразу полностью и не хотел ее испортить, поэтому держал ее при себе. Береженого Бог бережет.

— Ты отлично выглядишь, — сказала она.

Я взглянул на одежду, которую она мне принесла, все еще настолько новую, что на ней еще не скопились разноцветные пятна, как на всем остальном в подвале. Вообще-то я тоже чувствовал себя довольно красивым. Я все еще не хотел, чтобы кто-то, кроме нее, смотрел на меня, но мне казалось, что они не испугались бы, если бы это сделали.

Это заставило меня вспомнить бегунью с той ночи. Я начал осторожно осматривать тени на предмет опасных совершенств.