— Что-то мне подсказывает, что ты не часто выходишь.

Я спросил ее, как она это узнала.

 — Во-первых, ты почти такой же бледный, как и я. Во-вторых, из-за твоей одежды.

Поинтересовался, что случилось с теми мужчинами. Она стала очень тихой.

 — То же самое, что должно было случиться с тобой, пока ты не начал мне все это рассказывать. Но ты же классный парень, правда? Ты никому об этом не расскажешь.

Я честно ответил, что рассказывать некому. Что после того, как я убедился, что ей не нужна больничная машина, я вернусь в подвал и, вероятно, больше никогда из него не выйду.

 — Здесь намного опаснее, чем я думал. Я не ожидал ничего из этого, и мне уже давно пора спать. 

Она стояла, широко раскрыв глаза, впитывая все это, словно я сказал что-то невероятное.

 — Так… никто не знает, что ты там живешь?

Я покачал головой.

 — Никто, кроме мамы и папы, а они держат меня в секрете. Мне действительно не положено здесь находиться.

Она задумчиво потерла подбородок.

 — Покажи мне, где ты живешь.

Я сказал ей, что мне нельзя никого приглашать, особенно девочек.

 — Все будет хорошо. Я очень, очень тихая и умею прятаться. Не займу много места. К тому же мне больше некуда идти. Ты же не хочешь, чтобы я спала на улице, на холодной мокрой земле, правда?

Надув губы, она обняла себя обеими руками и задрожала.

— Конечно, нет, — ответил я.

Такое было бы немыслимо. Леди должны спать в помещении на прекрасном постельном белье. К тому же она действительно была довольно маленькой, около полутора метра ростом, и ужасно хрупкой. Когда мы придем, мне нужно будет не забыть намочить для нее немного еды или убить крысу.

Она отказывалась от еды. Я настаивал, но она снова и снова отвечала: «Это не то, что я ем». Поэтому я съел еду, не желая, чтобы она пропала зря. Мама всегда говорила мне, что в подвалах других домов голодающим мальчикам повезло меньше, чем мне. У них не так много еды, как у меня, поэтому я не должен ничего выбрасывать.

Пока я ел, она медленно ходила вокруг, изучая мои вещи. Она впечатлена? В конце концов, у меня есть много хороших вещей.

 — Если у тебя нет ничего своего, ты можешь выбрать одну вещь, которая тебе нравится, и она будет твоей.

Она снова улыбнулась и уверила меня, что в этом нет необходимости.

 — Мне просто нужно что-то секретное. Безопасное место, чтобы поспать... и сделать другие дела.

Я пожал плечами. Больше для себя, полагаю. Я принялся за работу, взбивая вторую кровать и выбирая для нее одно из наименее грязных одеял.

— О, мне не нужна кровать.

Когда я повернулся, чтобы спросить, почему, она стояла вверх ногами, каким-то образом прилипнув к потолку, хотя на самом деле это была нижняя сторона половиц. Я смотрел на нее в изумлении. Я никогда такого не делал. Я тоже пробовал залезть туда, но обнаружил, что слишком тяжелый, и мои пальцы недостаточно сильны.

— Почему я не могу повиснуть так, как ты? Как ты это делаешь?

Она без особых усилий пробежала по потолку, словно ничего не весит.

 — Это один из многих моих талантов.

На самом деле это ничего не объясняло, что меня расстроило. Но если она была рада спать там, наверху, я был рад ей это позволить.

— У меня хорошее предчувствие насчет тебя, — пробормотала она с закрытыми глазами, когда я заполз в кровать.

 — У меня тоже, — ответил я. — Ты кажешься хорошей, милой и порядочной леди. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно. Плохие люди не смогут достать тебя здесь, пока я король.

Некоторое время после этого я наблюдал за ней, просто чтобы убедиться, что она нормально заснула. Я все ждал, желая увидеть ее ровное дыхание, пока не понял, что ее грудь совсем не двигается. Я добавил это в свой список ее странностей, снова пожал плечами и заснул.

Когда я проснулся, то сначала не вспомнил событий прошлой ночи, поэтому было большим сюрпризом увидеть спящую на потолке девушку. Когда воспоминания вернулись мне в голову, я успокоился. Затем, поставив для уединения несколько коробок вокруг дыры, я воспользовался ею.

 — Ты можешь сделать свои дела после меня, — крикнул я.

 Я услышал сдавленный смех.

 — Дела? Тебе что, пять лет?

Хотел сказать ей, что не знаю своего точного возраста.

 — О, конечно. Я хотел сказать «совершить свой туалет». Ты можешь совершить свой туалет после меня.

Судя по ее реакции, это тоже звучало неправильно. Оставив попытки, я закончил умываться и начал готовить завтрак.

Она снова отказалась от еды. Раздраженный, я спросил, когда она собирается что-нибудь поесть. Она поерзала на стуле, казалось, ей было неудобно.

— Вероятно, сегодня вечером. Я хотела сделать это вчера как раз перед тем, как появился ты и нарушил мои планы. Но не беспокойся об этом, я могу сама себя накормить.

Я фыркнул. Едва ли правильно позволять гостю в моем королевстве самому заботиться о своей еде. Но она казалась довольно настойчивой, и я не захотел навязывать. Убираясь после завтрака, я услышал, как что-то упало позади меня.

Когда я повернулся, она стояла и смотрела с удивлением на груду книг, которую, должно быть, случайно столкнула. Я бросился к ней, крича, что она неуклюжая, что еще больше ее шокировало. Я немного подождал, а затем прошептал:

 — Это та часть, где ты плачешь, а потом я помогаю тебе все убрать.

Но она не заплакала. Она просто посмотрела на меня, будто у меня две головы.

 — Давай, — просил я, — плачь.

Она отступила, нахмурившись, а затем обратилась ко мне.

 — Это игра, в которую ты играешь? Никогда больше так не кричи на меня.

Я объяснил ей, что часто слышал, как папа кричит на маму, когда та делает что-то неуклюжее, а затем как он успокаивается и утешает ее, пока они оба убираются.

 — Вот как это происходит у мальчиков и девочек, — делаю вывод я, скрестив руки на груди.

Она приподнимает одну бровь.

 — Чувак, ты странный. Даже больше, чем я думала. Это ненормально, никто не должен так делать — кричать на людей из-за случайности.

Это сбило меня с толку. Как то, что она сказала, может быть правдой? Если это неправильная реакция, то почему?

Я отпустил свое замешательство, вместо этого сосредоточившись на складывании книг. В процессе, несмотря на то, что это все еще смущало меня, я извинился.

— Я никогда не покидаю это место. Имею в виду, было несколько раз, например, вчера вечером и когда я был маленьким. Полагаю, на самом деле я не так много знаю о том, как другие люди делают что-то, как думал.

Выражение ее лица смягчилось, и она взъерошила мои волосы. Я отпрянул, пораженный. Когда мы закончили собирать книги, одна из них особенно ее заинтересовала. Речь шла о высадке на Луну.

 — Это одна из моих любимых! — хмыкнул я. — Это кажется слишком удивительным, но папа говорил, что это действительно произошло.

Она сказала мне, что знает об этом все, что уменьшило мое волнение. Я был готов рассказать ее эту историю, но теперь в этом не было смысла. Она, казалось, почувствовала мое разочарование и предложила мне рассказать ей об этом.

— Ты знаешь большой светящийся круг в ночном небе? Он не только для обеспечения света в темноте. Это реальное место, где были люди.

Я нашел одну из иллюстраций, изображающую запуск ракеты.

— Они поднялись в одной из таких. По пути наверх она развалилась на части, чтобы стать легче. Только крошечная часть на самом верху действительно попала на Луну.

Я открыл иллюстрацию, на которой человек в скафандре водружает флаг на серую почву Луны.

 — Причина, по которой они поднялись туда, состоит в том, чтобы поставить на нее флаги, чтобы никто другой не мог поставить свой флаг первым. Потом они продолжали делать это, ставя все больше и больше флагов, чтобы все знали, кому она принадлежит.

Она улыбнулась. Это, казалось, было для нее характерным. Каждый раз, когда она это делала, я пытался понять, что сказал смешного. Когда я спрашивал, она никогда мне не отвечала.

 — Если честно, у меня есть игра! Я так хорош в ней, что думаю, однажды смогу полететь на Луну и неплохо на ней приземлиться.

Она последовала за мной к компьютеру.

 — Боже. Я не видела ни одного из них с тех пор... ну, с тех пор, как была маленькой девочкой. — Она провела пальцем по выдавленному пластиковому логотипу, прочитав, — «TI-994A» (прим.: TI-99/4A — домашний компьютер, выпущенный на рынок в 1981 году).

Я вытащил картридж, который там был, а затем выудил картридж «Moon Lander» (прим.: игра, выпущенная амер. компанией Atari в 1979 году) из обувной коробки, где хранил все игры.

Вставив его, я включил компьютер и набрал команду для загрузки программы. Спустя короткое ожидание появилась заставка игры. Я нетерпеливо подпрыгнул на месте, взволнованный тем, что наконец-то могу покрасоваться.

Взглянув на нее, я был очарован тем, как мерцающий свет монитора мягко освещал ее гладкую безупречную фарфоровую кожу. Когда она заметила, что я на нее смотрю, то покраснел и поспешил сосредоточиться на том, чтобы начать новую игру.

Маленький, светящийся зеленым, посадочный аппарат начал опускаться из верхней части экрана. Я высунул язык из уголка закрытого рта. Это никогда не помогает мне сосредоточиться, но я видел в некоторых своих комиксах, как персонажи делали это, когда напряженно думали.

Путем ловких манипуляций с джойстиком я наклонил посадочный аппарат и приложил тягу. Уровень моего топлива упал, в результате чего аппарат начал приземляться несколько медленнее. Затем, вопреки инерции, я наклонил его в другую сторону, приложив ту же тягу.

Наконец, я осторожно приземлил аппарат на посадочную площадку и гордо ей улыбнулся. Она выглядела скучающей.

 — Это действительно сложно! — воскликнул я. — Попробуй.

Она неохотно забрала у меня джойстик. Судно снова опустилось.

— Кстати, — добавил я, — ты не назвала мне свое имя.