– До чего же красиво! – вырвалось у девушки от увиденного.

– Дорогая, неужели ты вообще ничего не помнишь? – обеспокоенно спросила мама, выглядывая из-за сидения назад. Элизабет лишь удручённо помахала головой, виновато опустив глаза.

– Ну, ничего, ты обязательно всё вспомнишь, Лизочка, – продолжила мама, словно пыталась успокоить таким способом и себя. Но, судя по всему, ей не особо удалось это применить на себе, поскольку следующее предложение даже не соскочило с её уст, хотя те и дрогнули в предвкушении анонсирования.

– Как говорится, – подхватил отец, – в родном доме и стены лечат. Даже сам доктор сказал, что чаще всего человеку удаётся всё вспомнить в той обстановке, в которой он ежедневно водился до потери памяти. Обычная рутина, которой ты занималась, поможет тебе всё вспомнить. Твои воспоминания не исчезли на корню, а всего лишь спрятались где-то глубоко в тебе, и ждут своего часа.

– Да ты философ, папочка! – с искрящимся голосом произнесла Катя, не выпуская руки старшей сестры. – Всё будет хорошо, сестричка.

– А на каком этаже мы живём? – поинтересовалась Эли, прищурившись, и выглядывая вершину здания под ярко светящимся солнцем.

– На 15-м, дочка, – сказал отец, доставая вещи из багажника.

«Интересно будет взглянуть оттуда из окна», – промелькнула мысль у Эли, и та неторопливо направилась вслед за родными.

Девушка из другой вселенной не успевала переводить дух, со всех сторон её окружали какие-нибудь красоты и необычности. Но она старалась не терять самообладания над собой, как и над едва не отваливающейся челюстью, которая так и хотела отвиснуть от всего увиденного. Что ж, в принципе, не показывать своих настоящих эмоций девушке не составляло труда, её этому обучали почти «с пелёнок». Бывали редкие исключения, когда даже приученный к безмолвной мимике человек терял этот навык и как-то очень бурно реагировал на окружающие его события, но это бывало до жути редко, ведь:

«Выживая, нельзя давать чувствам охватить тебя, иначе тебе не прожить и дня».

Такому принципу жизни учил Элизабет дядя Коля и, от счастья, он был прав. Благодаря этому правилу, во многом, девушка осталась жива в том жестоком и беспощадном мире.

«Но ведь то всё было лишь частью моей фантазии… или же, может, я сейчас брежу…», – суетливо сменяли одна другую мысль у поражённой, и следовавшей за остальными, Эли.

Однако все её мысли улетучились, когда они зашли в какую-то странную небольшую, даже «малюсенькую», как описала бы её Эли, комнатку. В ней ничего не было, кроме трёх стен, закрывающейся/открывающейся двери, и панели с кнопками.

– Можно я нажму? – завизжала Катя, и получив одобрительный кивок, нажала на цифру 15. – Ух, обожаю кататься на лифте!

Теперь, по крайней мере, Элизабет знала, как называется эта странная комнатка. Оставалось и дальше не подавать виду, что её все эти вмиг свалившиеся новшества пугали. Хотя ей едва это удалось, потому что она никак не ожидала, что эта комнатка тронется. Вроде бы как, она слышала похожее название, да только в глаза никогда не видела что эта за вещь такая. А из жизни в той вселенной она только и помнила: смерти, страх и разрухи. Как только она привыкла к этому лёгкому чувству движения вверх, послабила руку, до этого крепко вцепившейся в рядом торчащий поручень. К её везению, этой мимолётной демонстрации страха никто не заметил. И, несмотря на то, что ей, в принципе, нравилась вся эта картина, такое неловкое чувство, как «не в своей тарелке», не покидало её.

Настал черёд заходить в квартиру. Дело пары секунд. Характерный щелчок в замочной скважине и дверь отворилась. Катя подхватила Эли за руку и потянула за собой. Они зашли первыми. Что ж, тут уже было сложновато сдерживать свои эмоции девушке, но даже тогда ей удалось с этим каким-то удивительным образом справиться.

Большие, светлые и просторные комнаты словно кричали о спокойствии и мире: так тихо, тепло и красиво. Все комнаты были сделаны под один стиль: чистые белые стены с небольшими чёрными узорами ближе к полу. Пол был покрыт тёмно-коричневым ламинатом, что прекрасно сочеталось с некоторой мебелью: круглым с вырезными ножками столом, по центру гостиной, и красивым вырезным комодом с зеркалом. Так же в глаза бросался белый диван, ярко контрастировавший с тёмными «пятнами» декора. Во всех комнатах – навесной потолок, такого же тёмно-коричневого тона. На кухне стоял стол, похожий на тот, что в гостиной, только был немного больше и имел прямоугольную форму. Все шкафчики были белыми, а сама столешница матово чёрной. Стена возле столешницы и печки была заложена бело-чёрной плиткой: каждая плитка была двухцветной и имела небольшой выступ с не выделяющимся на фоне цветком сакуры. И, конечно же, холодильник: даже он вписывался в декор! Белый двойной холодильник, выше Эли, с чёрными ручками и такими же узорами, разрисованными на дверцах. И при этом всё выглядело так стильно, аккуратно и со вкусом, что язык не поворачивался сказать: «Наляписто».

– Ты голодная? – поинтересовалась Катя, проходя с Лизой мимо холодильника.

– Нет, – спокойно ответила Эли, рассматривая всё дальше.

– Ну, смотри, – игриво произнесла сестра, открывая холодильник, – а то мама тут твоих любимых пирожков наготовила. А ещё у нас тут всякое есть!

Слово «всякое» было умышленно протянуто, чтобы зацепить внимание старшей сестры и, как ни странно, это удалось. Хоть и не таким образом, каким себе представляла Катя. Элизабет, кроме того, что не видела таких огромных холодильников (или же не помнила; девушка окончательно запуталась с мыслями), так ещё и холодильник этот сверху донизу был забит самой разнообразной едой: выбирай что хочешь, и ешь сколько влезет. Так и пахло оттуда соответствующе: копчёным мясом, сосисками, сыром, пирожками… и это только часть возбуждающих аппетит ароматов. А вот и урчание живота, так ещё и продолжительное такое, что не заметить окружающим её людям это было сложно.

– А я знала, что ты захочешь, – пропищала довольная Катя и достала пирожок для старшей сестры.

– Не перебивай аппетит, скоро будем есть, – послышался голос матери, терпеливо выкладывающей продукты на стол.

Девушка безмолвно кивнула и откусила небольшой кусочек от жареного пирожка.

«Как же вкусно!» – подумала она, неторопливо разжёвывая откушенный кусочек. Слегка солёное тесто и отварное пюре со сливочным вкусом просто таяли во рту, оставляя лишь после себя талый привкус нежности. Столько лет питаться не пойми чем: что найдёшь и вообще найдёшь ли. И даже в том бункере дяди Коли не было такой вкуснятины. Девушка и не заметила, с каким удовольствием проглотила этот пирожок. Хотелось ещё, но нужно было подождать; к тому же, чувство голода ей и всем людям, оставшимся в той вселенной, не чуждо. Поэтому девушка вытерла руку об салфетку, которую ей протянула сестрёнка, и пошла дальше изучать «местность» с гидом Катей.

***

Наконец, Эли была сыта, и уже лежала в своей кровати. Само чувство сытости доставляло невероятное удовольствие девушке.

«Как же в диковинку познавать всё то, что, вроде как, уже должен знать»! – вот такие мысли посещали её затуманенную голову. Она лежала и вертела в руках телефон, который ей подарили родители (прошлый разбился во время автокатастрофы). И, не смотря на то, что она знакома с более простыми версиями телефонов, сенсорный телефон ей не составило труда понять, ведь как оказалось, в нём не было ничего сложного. Эли было непривычно вот так вот спокойно лежать на удобной и невероятно мягкой постели, ни о чём не тревожиться, ничего не бояться, не ломать голову выживет ли она завтра или нет, сможет ли найти, что можно было бы съесть. Но ей это нравилось, и она чувствовала, как понемногу начинала привыкать к такой вот тихой реальности. Её мысли прервал рингтон. Одно входящее сообщение высветилось на дисплее телефона. Девушке было интересно от кого уже могло прийти сообщение, если номер совсем новый, как она поняла, и есть пока только у близких.

«Неужели им лень просто зайти и сказать, а проще написать сообщение?» – задумалась она и удивлённо переключилась на временный объект её внимания.

«Куколка, ты как? Не могу поверить, что ты пришла в себя! Я так рад! Завтра я вернусь домой, и сможем, наконец, увидеться», – сообщение заканчивалось несколькими сердечками. На мгновение показалось, что Эли забыла, как нужно дышать. Подобного рода сообщение она никак не ожидала получить:

«У меня что, есть парень?? Или это сообщение от друга?? Да не-е-е, странное в таком случае обращение. Всё-таки, парень».

Нервные размышления девушки оборвались следующим сообщением: «Люблю тебя, до завтра».

Так, теперь её явно охватило недоумение: «Что мне завтра делать?!» Вот что теперь терзало её голову: «Какой это человек?»

«И как, блин, его зовут??» – растеряно продолжала смотреть в телефон, пытаясь разведать имя «любимого».

– Так, спокойно, Эли, – старалась успокоить себя девушка, делая медленно вдох-выдох, – я ведь – это я, какая была реальность не была, но фигню бы не выбрала. Да и, по любому, здесь где-то завалялся мой личный дневник. Если я в той реальности порой успевала записать произошедшее, то здесь, так подавно». Эли начала рыскать по полкам стола, шкафчика у стола и кровати, но всё напрасно, дневника нигде не было видно. Девушка присела на кровать и пристально всё осматривала взглядом, продолжая думать, где она могла бы спрятать личную вещь. Её взгляд упал на пустоту между прикроватной тумбочкой и полом. Девушка аккуратно сползла на пол, присела на колени и заглянула под тумбу. Среди пыли, поближе к стенке были заметны очертания какой-то коробки. Эли протянула руку и достала её. За время, которое она якобы провела в коме, вся коробочка покрылась непроглядным слоем пыли и узорами из паучьей паутины. Эли аккуратно струсила весь мусор и открыла коробку. Как и ожидалось, внутри лежал её личный дневник.