— Так, будто ты моя.
Моё сердце замерло на мгновение и затем забилось с удвоенным рвением. Не знаю, как к этому относиться.
Не знаю, как вообще ко всему этому относиться.
С одной стороны, я теперь уверена, что Энгель не сможет установить между нами кровную связь, и это замечательная новость. Но с другой — Доминик теперь мог внушить мне что угодно, если захочет. И это вот ни разу не замечательная новость.
— Тебя это пугает? — спросил он меня, зловеще растягивая слова, отчего я затрепетала, как бабочка.
— Нет, — я шумно сглотнула.
Он снова засмеялся.
— Ты врёшь, ангел.
Чёрт, да, я вру.
— Я не знаю, что я чувствую, — сказала я, не желая раскрывать все свои карты перед ним. У него и так уже больше власти надо мной, чем меня бы устроило. — Я не уверена, что могу тебе доверять. Я точно не чувствую изменений, — вновь солгала.
— В самом деле?
— Ага, — я подняла на него взгляд, как раз когда на его лице начала появляться улыбка. Я уставилась на него, завороженная потрясающим изгибом его полных губ.
— Иди сюда.
— Что, прости? — я моргнула, выходя из транса, и посмотрела ему в глаза.
— Подойди ближе, ангел, — повторил он, но в это раз в его голосе прозвучала странная вибрация, которая резонировала во всём моём теле. Как зов сирены, который слышу только я одна.
Зов, на который я должна ответить.
Я подалась вперёд, всё моё тело тянулось к нему. Честно, я понятия не имела, зачем его слушаю, я просто делала это, не задавая вопросов.
— Поцелуй меня, — произнёс он тем же гипнотизирующим тоном.
Я хотела сказать «нет». Нет, чёрт возьми. Но вместо этого я начала сокращать расстояние между нами, двигаясь всё дальше от безопасной ванны и всё ближе к его приоткрытым губам. Только когда я оказалась на волоске от его рта, уже чувствуя от него запах виски и шоколада, он положил ладонь на моё плечо и всё-таки остановил меня.
Я моргнула растерянно.
— Теперь ты мне веришь? — самодовольно спросил он.
Я чувствовала, как покраснели мои щёки, и прищурила глаза.
— Ты специально это сделал? Внушил мне?
— Я просто привёл доказательство.
— Доказательство чего, Доминик? Что я не могу тебе доверять? Что ты можешь воспользоваться мной? — выпалила я, возвращаясь в горячую воду. Мои щёки всё ещё пылали от смущения, и хотя я кричала на него, на самом деле я злилась на себя, за то что не смогла сопротивляться внушению.
— Если бы я хотел использовать тебя, я бы позволил тебе поцеловать меня, — отметил он.
— И что? Ты хочешь медаль за это? Всё равно ты поступил по-скотски!
Я отвернулась от его снисходительного взгляда, пытаясь остыть. Наверное, в конечном счёте, он прав. Он мог заставить меня пойти до конца и поцеловать его. Чёрт, да он мог сделать намного хуже. Но не сделал. Это ведь о чём-то да говорит?
Да. Тем более я всё ещё отчаянно нуждаюсь в том, чтобы он был на моей стороне.
— Не делай так больше, — предупредила я его, глядя в глаза. Всё было сложно и без беспокойства о том, заставит ли он меня делать то, что я не хочу. Хотя теперь я уже сама не уверена, чего я на самом деле хочу.
— Тебе не о чем переживать, любовь моя. Мне не за чем это повторять.
Я вскинула голову.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила я, почему-то чувствуя себя задетой его отсутствием интереса ко мне. — Что я теперь жаба, которую противно целовать?
— Пардон? — усмехнулся он.
— Ты слышал. Неужели мои губы недостаточно хороши для рта вашего королевского вампиршества? — я накручивала себя всё сильнее, чувствуя обиду сильнее, чем я могла бы открыто признать. Мне реально нужна помощь.
Он опять рассмеялся, качая головой на мою вспышку недовольства.
— Нет, любовь моя. Это значит только, что когда ты, наконец, снова меня поцелуешь, это будет не под внушением. Это будет потому, что ты хочешь.
Мой желудок кувыркнулся на его словах, но я его быстро приструнила.
— Ну и хорошо, потому что этому уж точно никогда не бывать.
— Никогда не говори «никогда», ангел.
Я не знаю, что напрягало меня больше: его самодовольное поведение или уверенность, с которой он это сказал. Словно все козыри были у него в руках… словно он знал что-то, чего не знаю я.
Когда дело касается Доминика, ничего нельзя сказать наверняка.