ГЛАВА 1. МЁРТВЫЕ ДЕВОЧКИ НЕ ПЛАЧУТ

Свет факела плясал по моей камере, будто тюремщик, дразня свободой, которой у меня больше не было. Уже несколько дней я не выходила наружу. Уже несколько дней я не говорила ни с одной живой душой. Мой желудок урчал от голода, а горло горело от жажды и истощения. Из-за этого мои усталые глаза стали видеть вещи, которых на самом деле здесь не было. Вроде надежды и солнечного света.

И Трейса.

Его прекрасное лицо постоянно мелькало перед моим внутренним взором, наподобие коротких кадров на разорванной киноленте. Я могла видеть его радужные глаза, глядящие на меня из темноты, его ямочки, подмигивающие мне в унисон. Порой, если я достаточно вслушивалась, я даже могла услышать его чарующий шёпот мне на ухо, говорящий, что всё будет в порядке, хотя я и знала, что это было не так. Не так, потому что я была заперта в каком-то подземелье, удерживаемая против воли смертоносным Воскрешённым, обладавшим единственным ключом к моей свободе.

И никто не знал об этом, кроме меня.

Я часами, днями, ходила по маленькой камере, считая свои шаги, будто бы ожидала, что кто-то ко мне придёт. Поговорит со мной. Накормит. Но никто не приходил. Дни проходили за днями, и часы начали постепенно перетекать друг в друга, пока дни и ночи не исчезли окончательно. На смену мучительной боли пришло онемение и пустота. Меня будто бы затягивало в большую, чёрную дыру, в которой время попросту не существовало. В ней были только я и мой собственный ад, поставленный на бесконечный повтор. Каждый оборот уносил меня всё дальше и дальше от себя самой — всё дальше и дальше от здравого рассудка.

Я представляла себе, что ожидание было частью их игры. Способом сломить меня до начала настоящих пыток. К несчастью для них, они опоздали. Я уже была сломлена. Сломлена под собственными пытками — мыслями о парне, которого я любила, и обо всех остальных людях, оставшихся в Холлоу Хиллс. Удушающая темнота уже опустилась на меня и поглощала каждый дюйм моей души, так как я боялась больше никогда его не увидеть. Ничто из того, что они могли бы со мной сделать, не было бы хуже той мучительной боли, которая уже была в моём сердце, уничтожая меня изнутри.

И вот так я ждала.

Всегда ждала.

Моя кожа была всё такой же липкой от пота, грязи и засохшей крови с той ужасной ночи в лесу. Как бы сильно я ни старалась оттереть её ладонями, я не могла избавиться от трагического напоминания. Если честно, я по-прежнему не понимала, что именно со мной произошло, кто напал на меня той ночью в лесу и как именно я это пережила. В моей голове роились дюжины теорий, но ни одна из них не находила должного подтверждения.

Прижавшись спиной к окованной железом деревянной двери, я сжимала кроваво-красный камень и двигала его туда-сюда по цепочке, все еще висящей на моей шее. Амулет должен был стать моей защитной преградой. Он должен был защищать своего владельца от опасности, и я видела, как это сработало той ночью в церкви с Трейсом и Домиником, но было больно признать, что он больше не работал. Он был сломан. Либо так, либо что-то неправильное во мне мешало ему выполнить своё предназначение.

Но как тогда мне удалось вернуться? Почему я всё ещё была жива? Моё горло было перерезано от уха до уха — и я истекала кровью куда сильнее, чем просто до потери сознания. Но я не умерла. Я очнулась.

И теперь я здесь.

Мой взгляд блуждал по бетонной комнате, по-прежнему не понимая, что это за место. Здесь не было ни окон, ни опознавательных знаков, ни маркировок, ни люков, через которые можно было бы сбежать. Один лишь грязный, испачканный кровью матрас у каменной стены и грязный кустарный туалет в дальнем углу. Я не осмеливалась притронуться ни к первому, ни ко второму.

Воздух был тяжёлым и влажным, словно в дождливый день в каком-то старом заброшенном подвале, где царил гнилостный запах. Пахло очень похоже на плесень и смерть, и что-то ещё. Что-то металлическое и зловещее. Грязь и гниль покрывали пол подо мной, а с потолка капала вода, будто дождь, обрушиваясь на меня и мою могилу с разгневанного, мстительного неба.

«Добро пожаловать в твоё последнее пристанище», — сухо подумала я и крепко зажмурилась, пытаясь прогнать пугающую мысль.

— Ты не умрёшь здесь, Джемма, — глубокий баритон Трейса окутал меня словно тёплое, оберегающее одеяло. — Ты сильнее, чем думаешь. Не сдавайся.

Я замотала головой и закрыла уши, мысленно перебирая воспоминания о лучших днях, лучших моментах прошлого — всё в надежде найти его. В глубине моего горла зародился всхлип, обжигая внутренности невыносимой агонией и болью утраты.

Как бы я ни старалась заблокировать его, стереть из памяти ради своего же блага, моё сердце не позволяло мне его отпустить. Оно держалось за память о нем, словно за спасательный круг, к которому я не могла дотянуться. Краешек его маячил вне моей досягаемости, и от этого я только глубже погружалась под воду. Мне становилось всё сложнее и сложнее дышать.

Слёзы обжигали мне веки, едва стоило подумать, увижу ли я его снова. Я задавалась вопросом, что он делал… о чём думал… что говорил… Искал ли он меня? Или же посчитал, что я бросила его по собственной воле? Думал ли он, что я мертва? Мои слёзы тут же высохли, сменившись пламенным гневом, когда я представила, что Никки сейчас находится рядом с ним, строит из себя невинность и предлагает ему себя — плечо, чтобы поплакать, руку, чтобы опереться…

Одному Богу известно, что ещё.

Ярость пронзила мою кожу, проникая сквозь меня, словно плотоядный вирус. Мои руки сжались по бокам от воспоминания о ледяном взгляде в глазах Никки, когда она преподнесла мою задницу врагу на серебряном блюдечке. Эта гнилая сука подставила меня. Она позаботилась о том, чтобы я увидела, как она гуляет по краю леса, зная, что, я подумаю, будто она возится с защитным барьером. Она знала, что я сделаю всё, чтобы защитить свою подругу. Она знала, что я пойду прямо в её ловушку. И я пошла. Я последовала за ней, потому что две недели назад худшим, что я ожидала от неё, — это жёстких школьных разборок с ней и остальной частью команды стерв. Вместо этого она вытащила шариковую ручку и подписала моё свидетельство о смерти прямо у меня под носом.

И если мне удастся выбраться отсюда живой, я поклялась отплатить ей сполна.

Мой кратковременный всплеск энергии, питаемой местью, вскоре перерос в ничто, как только тяжесть мира опустилась на мои веки, умоляя меня снова уснуть — для передышки, и я поддалась изнеможению без малейших признаков борьбы.

***

В моих снах я всегда была свободна. Я была счастлива, я была с ним. Лучи тёплого солнечного света обволакивали моё тело, подобно сладкой утешающей лжи, когда его губы находили мои под пудрово-голубым небом лучшего мира. Стебельки травы щекотали мою кожу, когда я тянулась к нему и жадно притягивала его ближе к себе. Ближе, но всегда недостаточно близко.

На его щеках появлялись ямочки, когда он уводил свои губы от моего рта к моему уху, а затем ниже к основанию моей шеи. С Трейсом это всегда напоминало рай. Мой собственный кусочек рая посреди пылающего ада.

Внезапно, он отстранился от меня, приподнявшись на локте.

— Пора просыпаться, Джемма.

— Нет! — я вцепилась в его талию словно сумасшедшая, хватающаяся за остатки разума. — Пожалуйста, — взмолилась я. — Не оставляй меня снова.

— Тебе пора возвращаться.

— Я не хочу, — я замотала головой, на глаза навернулись слезы, размывая голубое небо вокруг нас. — Там всегда темно, Трейс. Я не выдержу больше эту темноту.

— Ты должна найти свой путь внутри света.

— Я не понимаю, что это значит, — ответила я, в отчаянии размазывая слёзы по щекам.

Его прекрасно вылепленные губы продолжили говорить, но теперь не было слышно ни звука. Он снова ускользал от меня прочь, уходя обратно в свет, которому принадлежал. Я хотела быть там вместе с ним, но не знала, как туда попасть.

«Проснись», — шепнул он, а затем щёлкнул пальцами. Щелчок прозвенел в моей голове, будто выстрел.

Мои веки распахнулись, и меня снова моментально окутала темнота подземелья.

Притянув колени к груди, я приоткрыла рот и провела языком по губам, пытаясь найти хоть капельку влаги, чтобы утолить нестерпимую жажду. Но её не было. Мой желудок заурчал под моим грязным платьем, требуя его насытить, угрожая полным отключением системы, если я не выполню его требований. «Он тоже меня предаёт», — подумала я. — «Как и все остальные в моей жизни».

Тук. Тук. Тук.

Я подняла голову, услышав звуки вдалеке, отползла от двери и уставилась на неё, прислушавшись.

Тук. Тук. Тук.

Шаги.

Кто-то приближался.