Дождь стучал по окнам, как будто когтями существ из подземного мира. Трейс и я стояли в комнате в полной тишине, разделяемые одними только моими внутренними демонами. Облегчение, что я, наконец-то, сказала ему правду, так и не наступило. Возможно, потому, что в ответ я получила только выражение мучительной боли разбитого сердца на его лице. Самое смешное — я ведь знала, что так будет. Я представляла этот миг в своей голове десятки раз, но вживую это оказалось намного, намного хуже всего того, что мне удавалось вообразить.
— Прости меня, — мои слова были слишком слабыми, чтобы оказать хоть какое-то воздействие на него. Я рассказала всю правду, и теперь пришло время пожинать плоды. — Знаю, уже ничего не исправить, но хочу, чтобы ты знал, что я никогда не хотела сделать тебе больно.
Он не ответил. Он даже не смотрел на меня. Его руки свисали по бокам, а самые прекрасные глаза были направлены вниз, скрытые густыми тёмными ресницами, за которые большинство девчонок убили бы.
— Всё, что я сделала, было ради того, чтобы выжить… чтобы вернуться к тебе.
Он поднял глаза на меня. Комната вокруг слегка покачивалась, пока я пыталась выяснить, что происходит у него в голове. Возможно, он проклинает тот день, когда я вошла в его жизнь. И кто может его в этом винить? Я же ходячая катастрофа. Всё, что оказывается рядом со мной, разрывается на миллион лоскутков и уносится ветром.
— Если ты хочешь, чтобы я ушла, я пойму, — сказала я, заламывая пальцы. — И не буду тебя винить.
Он покачал головой, но так и не произнёс ни слова.
Напряжённая тишина вновь повисла в воздухе, как старая подруга, оборачиваясь вокруг наших тел и увеличивая дистанцию между нами.
— Трейс? — я сделала маленький шажок к нему, но он выставил руку вперёд, останавливая. Боль в его глазах была почти осязаемой, я как будто погружалась в неё с головой. — Ты можешь сказать хоть что-нибудь?
Его грудная клетка порывисто вздымалась, он сжимал и разжимал челюсть.
— Как долго?
— Что как долго?
Он стиснул зубы.
— Как долго он кормился тобой?
Я опустила глаза. Боже, я даже не могла смотреть на него, когда отвечала на вопрос:
— Почти всё время.
— Скажи мне, что ты не пила его кровь, Джемма. Скажи хотя бы, что до этого не дошло.
— Я… — мне отчаянно хотелось сказать ему это, чтобы подарить ему крошечный огонёк среди той тьмы, в которой я его погребла. Но я не могла дать ему желаемого ответа. — Прости.
— Я убью его, — его голос стал настолько низким и угрожающим, что у меня волосы на затылке встали дыбом. — Я вырву на хрен его сердце.
Внутри меня поднялась паника.
— Доминик не виноват, Трейс. Пожалуйста, только не срывайся на нём.
Он моргнул, но я была настолько охвачена страхом, что не догадалась почему.
— Он всего лишь сделал то, о чём я его попросила. Даже когда я попыталась поцеловать его, он отказался. Он никогда не пользовался…
— Прекрати, — резко оборвал он меня, растирая виски, как будто пытался стереть картинку из головы. — Я могу стерпеть много дерьма, Джемма, но только не стоять здесь и слушать, как ты его защищаешь.
Я захлопнула рот, осознав его слова. Ну как можно настолько не иметь эмпатии?
— Я… прости меня, — опостылевшее слово снова показалось пустым и бессмысленным. Так, хватит уже говорить ему всякую хрень. Эти бесполезные слова звучат почти как оскорбления, когда я говорю их ему.
— Прямо сейчас я не могу этого сделать, — сказал он, обхватив ладонью заднюю часть своей шеи.
— Что я могу для тебя сделать?
— Ты уже доста… — он оборвал себя на полуслове и зажмурился, отлучая меня от красоты, которую я больше не заслуживала видеть. — Слушай, дай мне минуту, ладно? У меня начинает болеть голова.
Я чувствовала себя ответственной. Мне было крайне плохо.
— Изви…
— Хватит извиняться.
— Я пытаюсь, — мне едва удалось посмотреть ему в глаза и спросить: — Я могу… сделать что-нибудь, чтобы тебе стало легче?
— Нет, — он окинул меня взглядом и отпрянул, как падающий лист, подхваченный летним ветром. — Мне нужно время. И побыть одному.
— Хорошо, — я кивнула и просто осталась стоять на месте, потому что не знала, что ещё мне делать.
Он обошёл меня, максимально стараясь избежать касания, и направился на кухню. Я услышала, как он открыл ящик и достал банку с таблетками. Я опустила голову, когда он пересёк гостиную и скрылся в коридоре, так и не сказав мне ни слова.
Тишина обняла меня холодными руками, пока я продолжала стоять в гостиной и ждать.
Этот разговор прокручивался в голове, как небольшие звуковые фрагменты из плохого кино, и я пыталась понять, насколько грубыми и бесчувственными были мои слова. Мне хотелось быть полностью откровенной с ним, чтобы он узнал всю правду, чтобы он знал, на что подписывается, но вот я стою одна посреди комнаты и задаюсь вопросом, не стоило ли соврать. Так ли плохо солгать, если ты просто пытаешься защитить близкого человека? Может, я так и должна была поступить. Может, я должна была защитить его, вместо того чтобы вываливать горькую правду?
Сердце сжалось в груди.
Так прошло ещё несколько минут сводящей с ума тишины, прежде чем я всё-таки опустилась на диван и уставилась невидящим взором на огонь в камине. Языки пламени лизнули полено, разрывая его кору, напоминая о том, как ежедневно меня терзал Энгель. От нежеланных мыслей у меня перехватило дыхание, как будто кто-то ударил под дых. Я постаралась прогнать это воспоминание, убедить себя, что это всё в прошлом. Он мёртв, а я теперь в безопасности. Цела и невредима, но далеко не в порядке.
Как бы пессимистично это ни звучало, но это правда. Я не в порядке. Только не внутри — там, где это важнее всего. Я давно уже не чувствовала себя нормально, так было и будет всегда, пока работает мой мозг.
Есть только один способ исправить это.
Всего один верный способ это всё прекратить.
В этот самый момент мне безумно хотелось воспользоваться этим способом побега от реальности. Забыться, отодвинуть прочь это болезненное существование. Только Доминик мог мне с этим помочь. Доминик. Мой пульс участился при мысли, а чем он сейчас занят. Интересно, лучше ли ему сейчас одному, чем мне.
Сожаление тут же затопило моё сердце, я опустила голову на колени. Надо же, не смогла протянуть и десяти минут в одиночестве без мысли о нём. И о чём это, блин, говорит?
Я снова встала и подошла к камину. Мне нужно отвлечься, занять мозг хоть чем-нибудь. Взяв кочергу, я подтолкнула верхнюю горящую деревяшку, пока она не скатилась с полена и не упала за него, затем я взяла ещё один кусок дерева и бросила его в огонь.
Развернувшись на каблуках, я вновь окинула взглядом пустую комнату. Ненавижу пустые комнаты. Пустые пространства. Ненавижу оставаться наедине с собой. Я выглянула в коридор, гадая, насколько ужасно будет, если я пойду к нему… узнать, как он там. Но замотала головой, передумав. Он хочет побыть один. Я должна отнестись к его желанию с уважением.
Опять ожидание.
Опять молчание.
Я взяла украшение с каминной полкой и покрутила в руках, но оно не смогло удержать моё внимание. Я почувствовала тревогу, бурлящую внутри, и как сжимается грудная клетка. Комната вокруг будто бы начала сжиматься, давить на меня. А потом из неё выкачали весь воздух. Я попыталась сделать глубокий вдох, но кислород до лёгких так и не дошёл. Мысли рвались к самым тёмным закоулкам моего сознания, о которых я предпочла бы забыть. Чем дольше я ждала, тем более дёрганой становилась. И чем больше я дёргалась, тем чаще в мыслях всплывал образ Доминика, как единственное спасение. Я больше не могу держаться. Не могу просто стоять здесь и погружаться с головой во всю эту боль. В её пучинах нет кислорода.
Это было ошибкой.
Это было слишком сильно, слишком рано.
Трейс никогда меня не простит. Скорее всего, он там сидит и обдумывает способы порвать со мной, а затем выгнать из дома. И разве его в этом обвинишь? Не стоило мне сюда приезжать. Я должна была остаться с Домиником.
С Домиником безопаснее.
С Домиником проще.
Мне надо к нему.
Мне надо уйти прямо сейчас.
Я вылетела из гостиной и сломя голову побежала к входной двери. Пол раскачивался и расплывался под ногами, но это только меня ускорило. Нужно выбираться отсюда ко всем чертям. Держась одной рукой за дверную ручку, а другой схватившись за шпингалет, я истерично дёргала его во все стороны.
— Откройся, тупая зараза! — задвижка открылась со щелчком, и я повернула ручку, распахивая дверь. Холодный влажный воздух ударил мне в лицо. Ощущение, будто сбежала из заточения.
— Куда ты собралась? — глубокий голос Трейса откуда-то сзади заставил меня подскочить на месте.
Я резко развернулась к нему лицом. Глаза тут же округлились, а щёки вспыхнули. Он стоял без футболки, и мой мозг мгновенно отключился.
— Джемма? — позвал он, сдвигая брови.
— А? — мой взгляд опустился на его кубики, а затем к джинсам, свободно сидящим на бёдрах.
Я заметила там новые бороздки — рельеф мышц, которого не было в прошлый раз. Я уверена. Запомнила тогда, как таблицу умножения.
— Уходишь куда-то? — спросил он, поднимая руку, чтобы снова потереть заднюю часть шеи, отчего нежная кожа на его бицепсах обрисовала мышцы.
— Я… эээ… пошла подышать.
Врушка, врушка, врушка, горит шапка на макушке.
— Это не очень хорошая идея, — сказал он, делая осторожный шаг ко мне, а затем захлопнул дверь. — Тебе не стоит сейчас бродить по улице в одиночку.
— Точно, — я качнулась к нему, когда он наклонился, чтобы закрыть щеколду. Его предплечье скользнуло по моему, когда он отстранился. И я чуть было не упала, взбудораженная прикосновением его ничем не прикрытой кожи.
Он выпрямился и намеренно сделал шаг назад — явно нуждаясь в сохранении дистанции между нами. Его взгляд прошёлся по моему телу и вернулся обратно, встречаясь с моим собственным.
— Я собираюсь выпить. Хочешь?
Я качнула головой из стороны в сторону. Последнее, чего мне хочется, так это повторения событий на вечеринке Никки. У меня уже достаточно сожалений в багаже. Спасибо, больше не надо.