— Но я могу составить тебе компанию, — мои плечи слегка опустились, когда мне пришлось добавить: — То есть, если ты, конечно, хочешь.

Он ничего не ответил, сделав ещё один шаг назад, а затем развернулся в сторону кухни.

Без меня.

Я смотрела, как его обнажённая спина всё больше и больше отдаляется от меня, и моё сердце вместе с этим летело с края утёса.

— Ты идёшь? — спросил он через плечо.

Крошечный проблеск надежды загорелся в моём сердце. Может быть, надежда всё-таки ещё есть. Я сорвалась с места, догоняя его в гостиной, и следом за ним вошла на кухню, где он направился к мини-бару. Там была целая коллекция бутылок самых разных цветов и размеров, хотя моего алкогольного опыта явно недостаточно, чтобы узнать что-нибудь из этого.

Он взял тёмную бутылку и бокал с полки, поставив их на деревянный стол в центре кухни, разделявший нас. Сняв металлическую крышку, он наполнил бокал и выпил его залпом. Всё это время я не сводила с него глаз, стараясь не опускать взгляд ниже ключиц. В этот самый момент мне хотелось только перепрыгнуть стол и упасть на парня. И я всерьёз обдумывала этот вариант. Не только потому, что Трейс чертовски горяч, но и потому, что так мы сможем отвлечься, а это именно то, что нам обоим сейчас нужно. В крайнем случае, он же не сможет на меня заорать, если я займу его рот поцелуем, верно?

— Ты не передумала? — спросил он, ошибочно приняв мой взгляд вожделения, направленный на его губы, за желание сделать глоток из его бокала.

Прикусив нижнюю губу, я замотала головой.

Его взгляд упал на мои губы, нечто тёмное промелькнуло в глазах.

— Думаю, нам стоит поговорить, — в конце концов произнесла я, когда он допил второй бокал. И, похоже, что вовремя, потому что он явно собрался напиться вусмерть.

— Я не хочу разговаривать, — он налил себе ещё один бокал и выпил его также быстро. Не знаю, пытается ли он этим подавить головную боль или воспоминания о содеянном мной.

— Трейс. Пожалуйста. Мы не закончили разговор.

Он опёрся прямыми ладонями на стол и посмотрел на меня из-под полуприкрытых век.

— Единственное, что я сейчас хочу закончить, так эту бутылку.

— Ты теперь ненавидишь меня, — с болью в сердце осознала я.

— Нет, — наши взгляды встретились, и он едва заметно покачал головой, сжимая в ладони бокал. Но на этот раз он его не поднял. — Я не ненавижу тебя, Джемма. Я никогда не смогу тебя возненавидеть.

Его слова придали мне храбрости… и немного надежды.

— У меня не было иного выбора, Трейс.

— Знаю.

— Либо Энгель, либо Доминик.

Его печальные кобальтовые глаза вновь посмотрели на меня, и моё сердце тут же ухнуло вниз.

— И это тоже я знаю, — его голос был полон боли, когда он схватил бутылку и бокал и вернулся в гостиную.

Я последовала за ним, уже готовая поклоняться ему, как богу, кем он, собственно, и был.

— Слушай, Джемма, я всё понимаю. Правда. Но от этого мне не легче, — сказал он, садясь на диван и наклоняясь вперёд, опираясь руками на бёдра, тогда как горлышко бутылки всё ещё было зажато меж его пальцев. Он произнёс это, не глядя на меня.

А я почувствовала, как гравитация придавила меня обратно к полу.

— Не легче что? Бросить меня?

Формально, он никогда не просил меня стать его девушкой, но это само собой подразумевалось. Ну, мне так казалось.

Его желваки свирепо двигались, но он не стал возражать.

— Ты теперь связана с Домиником. Ты пила его кровь. Похоже, ты даже не понимаешь, насколько всё плохо, — он покачал головой на свои слова и сделал ещё один глоток. — Кровная связь никуда не денется, Джемма.

— Да, но она ведь ослабнет, так? Ты сам мне об этом говорил.

Я отчётливо это помню. Это было сразу после того, как мы начали проводить эксперименты на моей единороговой крови вместе с Домиником. Тогда я уже начинала путаться в своих чувствах к нему, но Трейс был рядом, убеждая меня, что всё это не было настоящим, что неестественное притяжение к вампиру со временем утихнет.

— В этот раз всё иначе, — холодно ответил Трейс.

— Почему?

— Потому что, Джемма. Тогда ты не закрепляла связь, — его голос был таким же тяжёлым, как и взгляд.

— Не закрепляла связь? — я откинула голову назад. — Но я и сейчас её не закрепляла!

Не представляю, о чём он говорит и с чего он это взял, но его чудовищно дезинформировали.

— Нет, Джемма. Ты это сделала, — печаль вырвалась на поверхность. Он провёл ладонью по своему невероятно красивому лицу. — Ты закрепила её, когда выпила его кровь.

— Да что ты несёшь, чёрт побери! — ужас пронзил меня пулемётной очередью. — Что всё это значит? Я не понимаю, о чём ты говоришь!

И почему, блин, я узнаю об этой хрени с «закреплением» только сейчас?

— Я говорю о том, что ты сделала вашу кровную связь постоянной, — он поднял бокал и запрокинул голову, выливая остатки алкоголя прямо в горло, даже не касаясь губами стекла. — Я говорю о том, что буду чувствовать это каждый раз, прикасаясь к тебе.

О. Боже. Мой.

Нет!

— И чем дольше ты находишься вдали от него, тем хуже тебе будет, — он запустил пальцы в свои чернильно-чёрные волосы и опустил голову, избегая моего взгляда, словно он больше не может на меня смотреть.

Я яростно замотала головой. Этого не может быть. Просто не может.

— Здесь, должно быть, какая-то ошибка.

— Нет никакой ошибки, — его тон был настолько ледяным, настолько отчуждённым, что у меня по коже побежали мурашки.

— Но я не… он не…

— Ну, конечно, он ничего не сказал, — равнодушно ответил Трейс. Но в его глазах отражалось что угодно, но только не равнодушие. В них было столько сильных эмоций, что при одном взгляде ты чувствуешь удар под дых и забываешь, как дышать. — Он якобы случайно опустил эту деталь.

Мои мысли метались, наворачивая круги, так же быстро, как вращалась комната, в которой я находилась. Это он серьёзно сейчас утверждает, что каждый раз, касаясь меня, он будет чувствовать мою связь с Домиником? Что чем дольше времени я провожу без Доминика, тем больше я буду сходить с ума по нему? И что это никогда не закончится, так и останется до конца наших дней? В ушах звенела тревога, пока осознание последствий всё глубже проникало в душу.

Прикосновения ко мне станут для него нескончаемой пыткой. Никто в здравом уме не захочет так жить. И я никогда не попрошу его об этом. Будущее, которое у нас могло быть — которое должно было у нас быть, — только что рухнуло у меня на глазах. Я умерла… умерла для Трейса. Доминик об этом позаботился. И я даже не могу возненавидеть его за это. Не могу желать ему смерти, потому что это будет неискренне. Кровная связь не позволит мне этого захотеть.

О Боже.

Я наклонилась вперёд, отчаянно глотая ртом воздух. Хватаясь за обломки своей разрушенной жизни, уносимые прочь от меня ураганом. Мне нужен воздух. Мне нужен Доминик… Он может восстановить меня.

— Тебе лучше успокоиться. Ты слишком сильно дышишь.

Я почувствовала руку Трейса на своей спине. Электрический заряд между нами мгновенно пронзил моё тело, когда он попытался успокаивающе погладить меня. Но это стало только очередным болезненным напоминанием о том, что могло бы быть. О том, чего никогда больше не будет. Мои ноги задрожали и подкосились, я упала на пол. Трейс был рядом.

Пока, во всяком случае.

Я знала, что это всего лишь вопрос времени, когда он меня оставит. Слёзы полились из глаз на пол, как капли дождя. Я даже не пыталась сдержать их или как-либо скрыть. А толку-то теперь? К тому же у меня не было сил продолжать бороться в этих сражениях, где я всегда проигрываю. Я больше не могу терять людей, которых люблю.

— Джемма, пожалуйста, посмотри на меня, — его голос был мягким, а дыхание щекотало уши.

Я замотала головой, стараясь не поддаваться этой мягкости. Я не хочу его слушать. Не хочу на него смотреть. Потому что тогда мне будет тяжелее расстаться с ним навсегда.

— Ну же, перестань, — он взял меня за подбородок и развернул лицом к себе. — Я никуда не ухожу.

Я посмотрела на него сквозь слёзы и увидела её. Решимость на его лице, как у человека, твёрдо вознамерившегося продолжить держать руку в огне, невзирая на горящую плоть.

Моё сердце раскололось, ровно посередине, как будто оно было из дешёвого пластика, потому что я не могла позволить ему это. Я не дам ему так страдать. Я люблю его слишком сильно, чтобы когда-нибудь добровольно согласиться, чтобы он чувствовал эту зверскую боль.

Даже если он сам, как ему кажется, согласен на это.

Я открыла рот, чтобы произнести это вслух. Сказать слова, которые, я думала, никогда не скажу. Но не смогла издать ни звука. Он заткнул меня единственным известным ему способом.

Поцелуем.