— Своей жизнью. — Мой ответ непреклонен.

— Тогда закрой глаза и позволь мне позаботиться о тебе.
Я моргаю несколько раз и повинуюсь, дрожа от предвкушения. Секунды тикают, и единственный звук в комнате, — наше затрудненное дыхание. Я чувствую, как Шон смещается в сторону. У меня на руках мурашки по коже, все мои чувства обретают новую чувствительность, отчаянно нуждаясь в информации, отрицаемой моими закрытыми глазами.

Шон влажными губами прикасается к моему соску. О боже мой. Это слишком сильное ощущение! Я не могу дышать. Все мое тело напрягается, когда Шон перемещается от одной груди к другой, а затем медленно целует мой живот.

Шон раздвигает мои ноги и ахает при виде моего бедра, шрама от протектора, оспины, полученные от гравия. Искривленное место, где кости были сломаны и никогда должным образом не заживали.

Что ж, теперь он увидел мои шрамы.

— Ничего, — вру я, приподнимаясь на локтях, чтобы посмотреть на него.

Шон нежно прижимается губами к отметинам моего давнего урока, а затем смотрит на меня.

— Я не говорил тебе открывать глаза, — ругает он, и от его рычания меня охватывает дрожь, а жар и предвкушение в его глазах вызывают бурю трепета внизу живота.

Я легла на спину и послушно закрыла глаза. Я вознаграждена самым необычным покалыванием от губ и языка Шона, касающегося меня. Покалывание усиливается, когда он пальцами исследуют части моего тела, к которым раньше прикасалась только я. Кусаю нижнюю губу и всхлипываю. Мой мир рушится. Шон заставляет его вращаться вокруг своей оси.

Вчера я была в аду; сегодня достигла врат самого рая.

Мои бедра начинают жить своей жизнью, приподнимаясь с кровати, когда интенсивность поцелуев и ласк Шона возрастает. Никогда не чувствовала ничего подобного. Несколько раз мне кажется, что я достигла пика, но нет, Шон поднимает меня еще выше с каждым прикосновением своих губ и языка.

Ощущения все такие новые, такие сильные. С закрытыми глазами мой мир — это просто клубящаяся масса цветов и ощущений, и... о Боже... это невероятно. Шон языком жестко скользит по мне, и каждый мускул в моем животе сжимается каждый раз, когда он касается моего клитора. Теперь во мне что-то есть! Палец?

Я плыву в ужасе на огромной волне. Хочу, чтобы это длилась вечно, скорее закончилось, иначе разобьюсь на тысячи кусочков. Я хочу позвать на помощь, но не могу подобрать слов, вновь и вновь повторяя имя Шона, как мантру, пока не замолкаю. В глазах вспыхивает яркая гамма цветов, и я плачу от радости.

Шон взбирается на кровать и ложится на бок рядом со мной. Я прижимаюсь к нему, и он натягивает на нас спальные мешки.

— Это было... — шепчу я ему в грудь, задыхаясь. — Ух ты. Просто, вау.

Шон усмехается, и я слышу гордость в его голосе, когда он говорит:
— Ты еще ничего не видела.
Поскольку он никогда не хвастался, я сопротивляюсь желанию подразнить его. Если это ничего не значило, я наверняка умру от усталости и блаженства еще до конца дня. Но что это за путь!

— Ты же велел мне держать глаза закрытыми, — отвечаю я.

Рука Шона на моей спине стала беспокойной: очевидно, он думает, что у меня было достаточно времени, чтобы перевести дыхание. Он медленно ласкает изгиб над попкой, и я прижимаюсь к нему, радостно вздыхая от прикосновения.

Шон рукой мягко скользит по моему бедру, вдоль мягкого изгиба талии, прежде чем слегка проводит ногтями по моему боку. Я вздрагиваю, когда он ногтями задевают нижнюю часть моей груди, и задыхаюсь, когда щиплет затвердевший сосок. Головой упираюсь в его широкую грудь, и мне не так уж трудно быстро прикусить один из его в ответ.

— Ах! Чувствуешь себя резвой? — Шон смеется, и внезапно я оказываюсь на спине, а он на мне. Его движения были такими быстрыми и плавными, что я не понимала, что происходит, пока все не закончилось. Он вытягивает мои руки над головой, скрещивает и прижимает сильными руками. Одна его ступня находится между моими лодыжками, но он оставил мои ноги вместе. — Значит, с тебя хватит передышки?

Шон полностью контролирует меня. Мои руки скованы, и он может заставить мои ноги раскрыться в мгновение ока. Я ни за что не смогу вырваться на свободу без его разрешения, без его выбора. В любой другой ситуации, с любым другим мужчиной, это было бы кошмаром.

Здесь и сейчас? С Шоном? Это мечта, ставшая явью.

— Да, — подтверждаю я, расставляя ноги и отводя колени назад. Открываясь ему, ничего не скрывая. Делясь всем.

Все еще крепко удерживая мои запястья большой рукой, Шон тянется к аптечке, где я нашла энергетический батончик ранее, и вынимает пакетик из фольги. Он разрывает его зубами и раскатывает презерватив на своем члене.

Его... его член касается моего живота и бедер, когда Шон снова опускается на колени между моих ног, и я напрягаюсь, приподнимая бедра. Шон тихо смеется и отстраняется, поднимая мои руки выше и крепче, прижимая меня к матрасу рукой чуть выше моего холмика.

— Пожалуйста, Шон, — хнычу я. — Ты мне нужен.

— Я, э-э, купил их изначально для кое-чего другого, — с оттенком сухой иронии поясняет Шон, качая головой со смешком. — Они не смазаны. Я должен убедиться, что ты готова, — заканчивает он и рукой скользит по моим мягким завиткам. Я вновь выгибаю бедра, пытаясь установить правильный контакт, и стону, когда он средним пальцем быстро и жестко обводит клитор. Дрожь пробегает по всему телу от прикосновения, и прежде чем она утихает, его палец опускается ниже, осторожно углубляясь в меня.

— Я не... — вдох — думаю, что... — выдох — это будет проблемой.

— И все же, — отвечает Шон. — Лучше удостовериться. — Он снова ухмыляется, проводя вторым пальцем рядом с первым.

Чувствую себя такой наполненной, такой растянутой только от его пальцев, и сейчас я такая влажная, что он может медленно скользить ими в меня и из меня почти без усилий. Я знаю, что его член намного толще. Он собирается разорвать меня пополам, и, о Боже, я хочу, чтобы он это сделал!

— Шон, — стону я. — Пожалуйста... — Мой голос сдавлен до судорожного вздоха, голова кружится, и новый теплый поток разливается вокруг его пальцев, когда он сжимает их внутри меня.

— Ты права, — отвечает Шон с самодовольным выражением лица. — Вероятно, это не будет проблемой.
Мне почти хочется рыдать от разочарования и потери, от чувства пустоты, когда Шон убирает руку, но теперь на меня давит что-то еще. Что-то гораздо большее, и я больше не могу этого ждать.

— Не дразни меня так, — упрекаю я его, крича от разочарования из-за задержки. Он прямо там. Просто толкай!

— Кортни... — Брови Шона нахмурены в выражении внезапной озабоченности. — Ты действительно этого хочешь? Ты на самом деле готова к этому? Я имею в виду, в твоем сердце?

— Шон Патрик Пирс, — рычу я. — Это тот момент, которого я хотела с тобой, ждала с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы понять, что это значит.

Его взгляд смягчается, и я пользуюсь моментом, чтобы высвободить руки.

— Значит, да. Это то, чего я хочу. И я готова к этому. — Я обвиваю руками его шею, притягивая его ближе к себе. В меня. — Я люблю тебя, Шон.

— Я люблю тебя, Кортни.
Его взгляд не отрываются от моего, даже на мгновение, когда он медленно входит в меня всей своей длиной. Он такой осторожный, такой нежный. Этот момент идеален. Это все, о чем я когда-либо мечтала. Устойчивый ритм медленных, легких ударов становится все быстрее, когда мы находим подходящий нам темп, потерявшись в бессмысленной животной страсти. Я так долго сдерживала все это в себе, не смея надеяться, что эта мечта может сбыться.

Шону не требуется много времени, чтобы подтолкнуть меня к краю. Толчки Шона теперь короткие, глубокие и быстрые. Каждый квадратный дюйм моей кожи в огне,это ревущий ад экстаза, и если попытаюсь держать это внутри еще дольше, буду полностью поглощена. Я выкрикиваю его имя, снова и снова, переступая через край, и Шон следует за мной. Он замирает в конце толчка, и чувствую, как его мышцы напрягаются от напряжения его собственного освобождения.

Когда все кончено, мы истощены, мы оба разбиты и опустошены, я лежу в его объятиях. Я не настолько наивна, чтобы поверить, что он узнал обо всем этом из книги.У него была одна девушка или несколько девушек, с которыми он тренировался, и я улыбаюсь про себя, думая, как странно, что не чувствую никакой ревности. Во всяком случае, я чувствую благодарность. Теперь он мой. Я рада, что хоть один из нас знает, что мы делаем!

— Это всегда так? — спрашиваю я шепотом.

— Надеюсь, что так. Думаю, мы это выясним. — Шон делает паузу, и его глаза становятся серьезными. — Как ты?

— Я... в порядке. — Я улыбаюсь ему, нежно целуя его в подбородок. — Нет, мне лучше, чем хорошо. Раньше я была серьезна. Шон, я так долго хотела этого с тобой. Я любила тебя с тех пор, как себя помню, и влюблена в тебя с тех пор, как поняла, что есть разница. — Мое зрение начинает затуманиваться, и я отворачиваюсь. Не хочу, чтобы он видел слезы, выступившие у меня на глазах. Как могу объяснить ему это? Я даже сама не понимаю!

— Эй! Эй, сейчас же! Что случилось, Кортни? — Шон мозолистым палецем очень нежно ловит капельку с моей щеки, и все годы сдерживаемого ужаса, печали, потери, гнева и ненависти изливаются из меня в тяжелом, мучительном и, прежде всего, очищающем рыдании.

— Все в порядке, Шон, — отвечаю я ему сквозь слезы.
— Теперь все в порядке. Ты вернулся ко мне. Ты увез меня из этого... места. Мы здесь, вместе, и скоро будем дома. Но обещай мне, Шон. Не убегай больше.

— Не буду. — Шон мягко касаются губами моего лба, а затем целует слезу, прежде чем та успевает упасть. — Я здесь столько, сколько ты захочешь, — он стискивает меня, и крепкие, худые мышцы на его руках заставляют загорелую кожу и яркие чернила пульсировать вокруг меня.

Во мне возникает ответная дрожь, где-то глубоко внутри, и вместо этого мой плач превращается в смех.