6-10

6.

Тюрьма для смертников издавна находилась в столице Цзинь Ляо. Ее усиленно охраняла не только императорская стража — мастера боевых искусств несли здесь свою, тайную, службу. Поначалу Су И никак не мог взять в толк, к чему так тщательно сторожить тех, кто ожидает казни и чья участь уже решена.

В империи Ци преступник, услышав смертный приговор, терял всякую надежду и обретал смирение, тем самым облегчая работу своим тюремщикам. В Цзинь Ляо люди были сделаны из другого теста. Су И обнаружил, что его товарищи по заключению только и думали о том, чтобы вырваться на волю. Даже те, кому наутро должны были снести голову с плеч, всю ночь напролет строили изощренные планы побега. Но самое удивительное открытие ожидало Су И, когда он понял, что Ваньянь Сюй даже не пытался пресечь подобные попытки или выбить из узников стремление обрести свободу. Он лишь с удвоенным рвением усиливал охрану тюрьмы.

В эти дни Ваньянь Сюй занимал все мысли генерала Су. Он показал себя отличным полководцем и грозным правителем. Су И понимал теперь, почему Цзинь Ляо потребовалось так мало времени — каких-то три года — чтобы оправиться после сокрушительного разгрома. Эти люди никогда не теряют надежды, а значит, никакая сила не может помешать им двигаться вперед. Вероятно, семена нынешнего поражения Ци упали в землю именно тогда, три года назад, когда Ваньянь Сюй взошел на трон.

Су И услышал, как открылась тяжелая дверь. В камеру ввалились двое тюремщиков. Один из них шагнул вперед и грубо рванул ткань с плеча узника. Осмотрев рану, он ехидно ухмыльнулся.

— Генерал Су, ваше плечо выглядит намного лучше. Его Величество поручил нам спросить еще раз: намерены вы склониться перед ним или нет?

Су И поправил одежду и холодно произнес:

— Я принял решение и довел его до сведения Ваньянь Сюя. К чему без конца повторять один и тот же вопрос?

Второй тюремщик фыркнул:

— Смотри сам, тебе же хуже. — Устремив на узника свирепый взгляд, он снял с него тяжелые цепи и громко спросил: — Знаешь, что тебя ждет?

— Можете выбрать любой вид казни на ваше усмотрение, — равнодушно ответил пленник и спокойно направился к выходу.

Он услышал, как за его спиной тюремщик презрительно сплюнул:

— Вот наглец! Ладно, погоди, пока палачи возьмутся за тебя всерьез. Тогда запоешь по-другому. В позапрошлом году был тут один, такой же генерал из другой древней страны, так он тоже поначалу заартачился, а потом…

Его напарник не дал ему закончить:

— Заткнись! Тебе что, жить надоело? Ты говоришь про нашего главнокомандующего, который повел армию на Ци. Император ему полностью доверяет, так что лучше придержи язык, пока цел. Тут кругом его люди.

Су И философски вздохнул. Он, конечно, слышал про знаменитого Юй Цана, который склонился перед императором Цзинь Ляо и перешел к нему на службу. Что тут можно было сказать? Дальновидный человек всегда чувствует, откуда ветер дует. Ваньянь Сюй — хороший господин, только каждому свое. Для генерала Су этот путь заказан.

***

В кабинете императора царило спокойствие, воздух наполнял тонкий аромат лилий. Ваньянь Сюй лениво перелистывал «Исторические записки» Сыма Цяня. Когда вошла Цзы Нун, он даже не поднял от книги глаза, хотя губы его тронула коварная улыбка. Как бы между прочим он полюбопытствовал:

— Ну, что там Су И? Склонил свою упрямую голову?

Цзы Нун, не осмеливаясь дышать, украдкой бросила на него осторожный взгляд и прошептала:

— Нет, еще нет.

Ваньянь Сюй резко выпрямился и несколько мгновений грозно сверлил девушку глазами. Затем он немного успокоился, откинулся на спинку своего императорского кресла, и его лицо снова приняло обычное невозмутимое выражение.

— Вот как? По-прежнему упорствует? Юй Цану, помнится, трех дней хватило… Не ожидал, что Су И проявит такую стойкость. Неплохо бы взглянуть, может, у него и впрямь кости железные.

Сердце Цзы Нун так и ухнуло вниз.

— Хозяин, это вовсе не так, — выпалила она. — Генерал Юй присягнул вам и с благодарностью принял ваше высочайшее покровительство — но, боюсь, одними пытками вы бы не заставили его так быстро приползти к вашим ногам.

В глазах Ваньянь Сюя мелькнуло задумчивое выражение. Он едва заметно улыбнулся:

— Неужели? Мы выразили свои намерения вполне определенно, но раз маленькая Цзы Нун настаивает, почему бы не пойти и не разъяснить все это Нашему пленнику еще раз? Прикажи подать повозку, Мы направляемся в тюрьму для смертников.

***

В мрачной камере дюжие палачи изуверски пытали Су И, стараясь сломить его волю и заставить уступить. Услыхав, что в тюрьму пожаловал сам император, они растеряли свою обычную наглую развязность и в глубине души затряслись от страха. Все знали: Ваньянь Сюй щедр на награду, но скор на расправу. Хотя прошло уже пять дней, непокорный вражеский генерал, такой хрупкий на вид, не дрогнул и не сломался. Заплечных дел мастера стыдились своей беспомощности, и ломали головы, как еще можно угодить суровому хозяину. Если он разгневается, за их жизни никто и битой ракушки не даст. От этой мысли их восхищение выдержкой пленника сменилось глухой неприязнью.

Император, окруженный многочисленной свитой, вошел в камеру. Облаченная в белоснежную меховую мантию и парадные одежды, его фигура излучала царственное величие, являя взорам присутствующих неземной образ, словно выточенный из бесценного хэтяньского нефрита.

Су И с трудом поднял голову и посмотрел в лицо Ваньянь Сюя. На знакомых губах играла приятная улыбка, но поверх толпы придворных пленника пронзил ледяной колкий взгляд. Сердце Су И зашлось от дурных предчувствий. Человек, с которым столкнула его судьба, имел множество лиц. Обладая неординарным, изощренным умом, он не отличался ни благородством, ни великодушием. С каким бы мужеством ни принимал Су И свою мученическую долю, Ваньянь Сюй никогда по собственной воле не выпустит добычу из когтей… Пока пленник предавался мрачным раздумьям, император возник прямо перед ним и, внезапно протянув руку, взял его за подбородок.

— Генерал Су, Мы и вообразить не могли, что ты окажешься таким упрямцем.

Голос Ваньянь Сюя струился мягко, как шелк, но каждый его жест сочился глубоким презрением. Су И молча смотрел на него, и тишина стояла такая, что, казалось, все услышат, если на пол упадет волосок.

7.

Ваньянь Сюй уже достаточно насмотрелся на невозмутимое лицо Су И, поэтому на сей раз ему удалось сохранить спокойствие. Он не спеша окинул взглядом хрупкую фигуру. С головы до ног пленника покрывали бесчисленные кровоточащие раны. Даже лицо, даже волосы до самых кончиков перепачкала запекшаяся кровь. Всё тело исполосовали шрамы и рубцы, на нем не осталось целого кусочка кожи. Император удовлетворенно кивнул и повернулся к палачам:

— А Мы уж подумали, вы тут работаете спустя рукава… Но теперь видим, что судили несправедливо. Просто вам досталась на редкость трудная задача. Однако не слишком ли вы усердствуете? Что, если вашими стараниями он испустит дух, не успев признать полное поражение?

Старший тюремщик выступил вперед и, склонившись в почтительном поклоне, пояснил:

— Докладываю императору: ломать кости мы не посмели. Все раны неглубокие, хотя выглядят ужасно и причиняют мучительную боль. Этот пленник — молодой здоровый мужчина. Господину не о чем беспокоиться, от таких ран он не умрет.

— Превосходно, — с улыбкой кивнул Ваньянь Сюй и снова повернулся к Су И.

Одежда на плече пленника была разорвана, и император заметил, что рана от копья уже затянулась — осталась лишь круглая, размером с монету, отметина. Бросив взгляд на бледное лицо генерала, Ваньянь Сюй неожиданно протянул руку, медленно погладил шрам и вкрадчиво произнес:

— Всё еще геройствуешь? Стоит ли оно того? Или раненая гордость болит до сих пор?

Пленник не удержался и вздрогнул, хотя прекрасно понимал, что за игру ведет Ваньянь Сюй, пытаясь мягким обращением добиться ответной признательности. Ласка эта не таила в себе скрытых коварных мотивов, но всё существо Су И восстало против такой настойчивой, почти интимной близости. Он резко дернул головой и отвернулся, тонкие губы скривились в гримасе отвращения, из груди вырвался сдавленный рык, напоминая, что перед ним стоит не щедрый и милостивый господин, а заклятый враг.

Ваньянь Сюй застыл, озадаченный столь бурной реакцией обычно сдержанного генерала. Под нечесаными грязными волосами взору императора на миг открылась стройная белоснежная шея с безупречной кожей, не тронутой рукой палача. Нежная, как перламутр, мочка уха вспыхнула румянцем смущения. Зрелище было кратким, но невероятно соблазнительным. Когда очарованный Ваньянь Сюй немного пришел в себя, он сообразил, что Су И, как и все южане, глубоко почитал учение Конфуция и потому придавал особое значение морали и этикету. Подданные Цзинь Ляо посчитали бы такой жест своего императора знаком величайшей милости, но генералу Су он, должно быть, показался величайшим оскорблением.

Ваньянь Сюй быстро убрал руку и усмехнулся:

— Генерал Су строптив, как норовистый конь. Что ж, если тебе нужно время, у Нас его предостаточно.

Он повернулся, чтобы уйти, но тут раздался голос пленника:

— Я тебе уже сказал и повторю снова: жизнь Су И принадлежит народу Ци. Так что не трать свое драгоценное время зря.

Ваньянь Сюй даже головы не повернул. С улыбкой он направился к двери и бросил на ходу:

— Ну, если так, лишняя практика Нашим палачам не помешает. Ты молод и здоров, посмотрим, как тебе понравятся сто восемьдесят орудий пыток.

Лишь после того, как император покинул камеру, палачи, всё это время простоявшие на коленях, осмелились перевести дух.

***

Десять дней пролетели как один миг, но Ваньянь Сюй так и не дождался доклада о том, что Су И наконец выкинул белый флаг. С каждым часом нетерпение императора всё росло. Расчетливый и безжалостный правитель, он умело использовал метод кнута и пряника, чтобы заручиться поддержкой и верностью полезных людей. Именно таким хитроумным способом ему удалось заполучить к себе на службу Юй Цана. Несмотря на всю ненависть, которую он питал к Су И, император не поскупился на щедрые посулы, но генерал Су остался глух к его словам. И тогда мысли Ваньянь Сюя склонились к пыткам.