Глава 16

Я вернулся в Массачусетс как раз ко времени отъезда в общежитие Гарварда. Я мог бы остаться и дома – университет находился в сорока минутах езды от Андовера, – но хотелось жить в кампусе, и родители согласились с этим. Моя бедная, милая мама рыдала так же, как Джейми, когда пришло время прощаться. Папа обнимал ее, а она обнимала меня.

— Дорогая, он может приезжать домой каждые выходные. И, вероятно, так и будет делать, чтобы ты стирала его белье.

— Я буду, мам, — пообещал я.

Другие студенты наблюдали за нашими тройными объятиями, и мне стало неловко.

Рэйчел, всегда готовая добавить мне унижений, тоже бросилась на шею.

— Не забывай о нас, — мелодраматично произнесла она.

Я ударил ее по руке.

— Веди себя прилично, — напутствовал папа. Он пожал мне руку.

— Обязательно.

Я поцеловал маму и Рэйчел. Смущение, которое я испытывал, не давало выразить всю любовь к ним в полной мере.

Моим соседом по комнате стал пухлый рыжий веснушчатый парень по имени Картер. Он оказался робким ботаником и крайне непривлекательным. За последнее я вдвойне возблагодарил Господа. Трудно было бы жить в тесном пространстве с красивым, атлетически сложенным парнем.

Иногда я мечтал о том, чтобы перевестись в Университет Колорадо в Боулдере и поселиться с Джейми. Действительно, прекрасная мечта. Мои родители запретили бы. Они слишком много работали и слишком много платили, чтобы я мог получить что-то меньшее, чем образование в Лиге Плюща. А в финансовом и академическом плане такие учебные заведения как Гарвард были вне досягаемости Джейми. Он был студентом со средним баллом – но вовсе не из-за низкого интеллекта, а потому, что не старался и не утруждал себя внеклассными занятиями.

Джейми, казалось, обиделся на меня. Я писал ему, когда вернулся домой, потом когда переехал в общежитие, и после первого дня занятий, и месяц спустя после начала осеннего семестра, но он так и не ответил. Я отправлял новости по электронной почте. Дважды звонил и оставлял голосовые сообщения.

В каждом сообщении я был осторожен, чтобы не допустить двусмысленности.

«Как твои дела? Я давно о тебе не слышал. Ты, должно быть, занят в университете. И я тоже».

Студенческая жизнь была захватывающей. И я позволил ей отвлечь меня от молчания Джейми. Альтернатива была настолько тревожной, что я завалил бы учебу, а этого нельзя было допустить.

Но не буду лгать; страх и тревога, вызванные его молчанием, глубоко ранили. Если я хоть на мгновение позволял мыслям блуждать бесконтрольно, то всегда обнаруживал, что они крутятся вокруг одних и тех же вопросов.

Он заболел? Или встретил кого-то? Познакомился с девушкой? Или его родители узнали обо всем? Неужели он больше не хочет меня, не думает обо мне?

Я искал в Интернете информацию каждый день, пока однажды, за несколько недель до промежуточных экзаменов, не нашел рассылку Университета Колорадо, в которой Джейми Фауст был назван лауреатом местной художественной премии. Там была фотография. Он широко улыбался, стоя рядом с полотном и держал в руках почетную награду.

Мне захотелось врезать по чему-нибудь, но в комнате был Картер.

Значит, Джейми покончил со всем. Забил на меня. Либо встретил кого-то другого, либо просто не хотел больше быть педиком, что имело смысл. Я тоже должен бороться. Возможно, секс был для Джейми отвратительным и болезненным. Может быть, он вообще терпел это только ради меня.

Я горько рассмеялся и стал переодеваться в спортивную одежду.

Навсегда, верно, Джейми? Пока ты не решил изменить правила.

— Что? — Картер повернулся ко мне, снял очки и потер нос.

— Ничего. — Возможно, я высказал свои мысли. — Иду в спортзал.

— Ага. — Он поднял палец и изрек: — Vincit qui se vincit (Прим. пер.: Побеждает тот, кто побеждает себя (лат.).

— Точно, — пробормотал я. Я изучал иврит, а не латынь, и Картер это знал.

— Побеждает тот, кто побеждает себя! — крикнул он вслед, когда я выскочил.

Эта фраза эхом звучала в голове, пока я поднимал тяжести. Неужели Джейми пытается победить самого себя? Возможно, глядя в будущее, он не увидел там места для нас. Я хотел больше летних дней, больше украденных удовольствий, но как долго мы сможем играть в эту игру?

Рано или поздно нам с Джейми пришлось бы расстаться. И разве не тот факт, что я должен был быть сильным и прагматичным в нашей паре, всегда расстраивал меня? Теперь сильным был он. Джейми сделал то, что не смог я – игнорировал сообщения, электронные письма и звонки, подавляя всепоглощающее желание и одиночество – за нас обоих.

Когда я закончил тренировку, то чувствовал себя истощенным во всех смыслах. Конечно же, я понимал, что должен уважать решение Джейми и перестать усложнять ситуацию, пытаясь связаться с ним. Мои мысли метались туда-сюда, словно дьявол и ангел расположились на моих плечах. В одну секунду Джейми был храбрым мучеником, а уже в следующую – безжалостным сердцеедом. Так кем же он являлся на самом деле? Что произошло? Мое счастье рассыпалось, и я погрузился в пронизанное страхом страдание.

Но я не заплакал, даже в ду́ше. Если Джейми смог пережить это, то и я смогу. Решил поверить в наиболее приемлемую версию событий: Джейми знал, что у нас не может быть никакого будущего, и что продление отношений в конечном итоге разоблачит нас, поэтому взял на себя ответственность за нас обоих. Повел себя жестоко. И если я оставлю его в покое, то он поймет, что мы делаем это вместе. Возможно, это было последнее, что мы могли сделать вместе: быть сильными и терпеть.

Я записался в программу дополнительных занятий на период зимних каникул и удалил номер Джейми из своего телефона.