— Нет, молчи. Этого не было. Я вернулась. Я Авеста и я больше тебя не отпущу. Bijare… (Любимый (курманджи)

Что она сказала? Ты слышал. Ты понял…

«Все вы, думы, помните,

Все вы, думы, знаете,

До чего ж вы мое сердце

Этим огорчаете.

Позову я голубя,

Позову я сизого.

Пошлю дролечке письмо,

И мы начнем все сызнова…»

Я положил голову ей на колени. Она взъерошила мои волосы.

— Какой ты красивый. И как же я тебя люблю.

Она посмотрела наверх. — Странно, как будто бы…

— Что?

Алиса пожала плечами. — Не знаю. Кажется, что кто-то смотрит сверху на нас и… улыбается. По-доброму.

Она помолчала. — И пусть смотрит. Мы же ничего плохого не делаем. Да ну… Пусть завидуют.

— Лиска, можно тебя спросить?

— Рискни, а о чем?

— Кольца на цепочке…

Алиса только вздохнула

— Это память о моих родителях.

— А что случилось? Не говори, если не хочешь.

— Ох… Я никогда их не видела. Но эти кольца всегда были у меня на шее. С самого рождения, понимаешь?

Что же непонятного. Ну и на хрена ты это начал, дурак любопытный.

Алиса покачала головой.

— Говорят я в папу, такая же рыжая. А ещё говорят, что… Говорят мама у меня ведуньей, была, ведьмой что-ли…

— Ты не искала их?

— Нет. Они же всегда рядом. Вот смотри, — она показала мне кольца — на одном женское имя. Зара. А на другом мужское. Иван. Видишь? Когда придет время это будут наши обручальные кольца. Не обсуждается, да?

— Как скажешь. Она только засмеялась. — Ну еще бы…

Алиса откинула голову назад и зажмурилась. — Как же хорошо. Только… Азад не бросай меня, пожалуйста. Я с тобой куда угодно поеду. Честно…

Ну и… Как ты ей правду скажешь. О том что… А ведь придется говорить, иначе неправильно будет. Как будто бы я солгу ей. Не хочу врать. Я сел.

— Алиса, помнишь ты сказала, что я из другого мира.

— Ну я же в переносном смысле это сказала. — она недоуменно посмотрела на меня. — Просто я имела в виду, что ты как-бы в этот мир не вписываешься. Как инопланетянин какой-нибудь. А что?

— Да я ведь правда из другого мира пришел.

Она нахмурилась и шлепнула меня по голове.

— Прекрати прикалываться, а то получишь.

— Лиска, это правда. Вот смотри. — я показал ей татуировку на левом плече.

Странно, она что, не замечала?

— Ну и что там у тебя? Донбасс — Новороссия… Что ещё за Новороссия такая? А Донбасс — это же Украина. Я географию СССР знаю. Ерунда какая-то.

— Да нет не ерунда. У нас там война идет. Понимаешь?

Она только ойкнула. — Ты что… Мама… А как это?

— Как… Война.

— Подожди. — она вздрогнула. — И ты там воевал? Господи…

— Ну воевал это громко будет сказано. Я вообще — то журналист. Но немного пришлось.

Алиса коснулась моего лица. — Ты это немножко называешь?

— Это позже. Я в командировку уехал. В Сирию.

— Тоже на войну что ли? Охренеть…

— Ну работа такая у меня.

— Хреновая у тебя работа… Глаз там потерял?

Я вздохнул. — Освобождали город. С оператором на мину наткнулись. Его в ногу ранило, а меня…

Алиса по бабьи подперла щеку. — Ох мужики… Вечно вы приключений себе на жопу находите. С кем хоть воевал-то?

Чёрт… Теперь попробуйте объяснить шестнадцатилетней девочки из альтернативного СССР образца одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года кто такие ПСы или что такое ДАЕШ. Вот и я о том же…

— С фашистами.

— Да ну тебя. — удивилась она. — Их же уже давно победили. В каком там году? В сорок пятом же.

— Ну да. Только не всех. Повылазили.

Алиса удивилась еще больше. — Странно. А я почему-то подумала, что у вас там коммунизм уже.

— Да какое там. — я махнул рукой. — Просрали всё к ебеням.

— Плохо. — она на минуту задумалась. — Подожди, а как ты вообще к нам попал?

Действительно, как? Надеюсь, с самого начала рассказывать не надо будет.

— Я между мирами могу ходить. Есть у меня такое.

Она почему-то восприняла это как должное. — А зачем пришел? Нет ну здорово, конечно, что ты здесь, но…

— Просто одна маленькая девочка позвала на помощь. Вот и пришел.

Младшая, ты понимаешь, что натворила?

— Да я…

— Ты понимаешь на что его обрекла?

— Я плакала…

— Плакала она… Вот отшлепать бы тебя как следует.

— Отшлепай.

— Знаешь же, что поздно. Ладно, не реви. Может всё ещё обойдется.

Мы ещё посидели немного, помолчали. Всё ведь уже было сказано, зачем повторяться.

Неожиданно Алиса спохватилась — Слушай, обед же скоро. Да и потерять могут, наверное, а втык получать неохота. Пошли обратно.

Она встала, отряхнулась. — Не знаю, что будет дальше, но… У нас есть этот лагерь и это лето на двоих. Мне достаточно.

— Мне тоже. А что дальше… Бог знает лучше.

Алиса хмыкнула: — Да ну тебя… Его же нет.

— Ага, а кто сверху смотрел?

Алиса подняла голову. — Ой, а он не обиделся? А вдруг и правда…

Я засмеялся. — Не знаю. Мы вроде ничего плохого не делали.

Она только вздохнула и снова подняла голову. — Не обижайся, пожалуйста и не наказывай нас. Мы хорошие. Только… — она помолчала. — Дурные как… Ладно пойдем.

Лагерь нас встретил восторженным гулом и обсуждением итогов соревнований. Ко мне подбежала Мику.

— Учитель, поздравьте меня. Я победила в бадминтоне и в настольном теннисе.

— Поздравляю, ты молодец.

— А меня поздравить? — Ульяна подергала меня за руку. — Я тоже молодец, смотри… — она показала мне шоколадную медаль.

Достав шоколадку, Ульянка отломила кусочек и протянула мне.

— Держи. А вообще, ты где был? АААААА! Ты же с Алисой был, ну-ка рассказывай давай быстрее.

Мы сели с ней на лавочку.

— Признавайся, целовались, да?

— УЛЯ… — Ага, засмущался он тут. — она нахмурилась. — Всё, я на тебя обиделась, вот.

— За что? — это я сказал уже лавочке.

Ну вот и что теперь делать? На обед идти наверно, а потом Ульянку опять находить и за что-то прощения просить. Ну не умею я с детьми…

В столовой я заметил Ульяну и хотел уже подойти, но она демонстративно показала мне язык. После чего села за стол рядом с каким-то вихрастым мальчишкой и начала ему что-то рассказывать. Слушал он её внимательно. Данька наверно из пятого отряда. Заметив, что я смотрю на них. она погрозила мне кулачком. Блин…

Брат, если ты ещё не знал, женская ревность страшная вещь. Плохо кончишь. Сидевшая рядом Алиса, улыбнулась и наклонившись ко мне прошептала на ухо

— Всё ты попал. Смотри, точно без глаза останешься.

Ужас. Хоть сейчас беги, только куда…

После обеда я хотел уже идти в свой домик и хоть полежать немного. Не получилось.

— Азад…

Ольга?

— Надо поговорить. Это не только тебя касается.

Да они что сговорились? Ладно, пойдем поговорим.

Зайдя в дом, Ольга подвинула мне стул, а сама села рядом.

— Ты что творишь? Ты хоть понимаешь…

— Подожди, ты сейчас хоть о чем?

Она даже стукнула кулаком по столу.

— О том самом. Думаешь я не знаю, что ты с Алисой на Поляне признаний был, что Ульянка у тебя ночует… Я уже про музыкальный клуб и эстраду промолчу.

— Но…

— Запомни, от них у меня секретов нет.

Я только выдохнул — Ольга ты меня за кого принимаешь?

Она махнула рукой.

— Да не за кого я тебя не принимаю. Принимала, уже бы давно сообщила куда следует. — помолчав она продолжила. — Просто… Ты же всего не знаешь.

— Чего не знаю? Что Алиса сирота? Она сама об этом сказала. Что у Ульянки с отцом проблемы тоже знаю.

— Знает он… А что над Алиской срок висит уже за её болтовню знаешь? А если она ещё твои песни перепоет… А она может. Про Ульянку…

— Про проблемы с отцом? Ольга замолчала и… — Ты же не знаешь кто он. Подонок с партбилетом, а она… Его карьере мешает, города ему мало. Он и Марию, жену свою, чуть в могилу не свел. Брат их защищал, он его подальше в армию отправил. Хорошо хоть до Афгана это было, понимаешь?

— Алиса говорила…

— Говорила? Как он хотел ее в интернат для умственно отсталых сдать… Как она ко мне по морозу прибегала в одном халатике и тапочках, как с синяками ходила… — она вздрогнула. — Азад, ты что? Ты…

Я улыбался — Убью, суку…

— Не надо… Господи. Ты не понимаешь? И менты, и… все под ним. Его все боятся. Он же тебя посадит, а то и хуже… Да не скалься ты. Ты же на зверя похож.

— РАЗБЕРЕМСЯ.

— НЕ НАДО, СЕБЕ ХУЖЕ ТОЛЬКО СДЕЛАЕШЬ.

— Аргх… Не по людски живете, не по-божески…

Ольга только вздохнула — Ты-то сам кто? Приехал, лезешь куда-то, помогать рвешься… Справедливости ещё хочешь. Нету её нигде. Взрослый мужик вроде, а…

— Кто я? Я, Оля, русский волкодав. Из тех что матёрого волка в одиночку берут. Когда кому-то плохо я прихожу.

Она снова вздохнула: — Волкодав… Скажи ещё спецназовец какой-нибудь. Ты на себя хоть раз в зеркало посмотри.

Я удивился: — А что в зеркале?

Ольга внезапно рассмеялась.

— Ну ты даешь… Хайр ниже плеч, прикид «милитари», фенька вон на руке… Олдовый, да?

Опаньки, как оно выходит. Забавно, однако. Я показал на неё пальцем.

— А вот что интересно. Откуда примерная комсомолка и старшая пионервожатая Ольга Дмитриевна… Фамилия как твоя?

Ольга застыла. — Семенова, начальник.

— Вот… Откуда советская гражданка Семенова нахваталась таких словечек? Олдовый, хайр, фенька… А?

Она закрыла лицо руками, потом… — Дай закурить.

— Сейчас. — я свернул ей самокрутку, поднес зажигалку. — Держи.

Её пальцы дрожали, она неловко затянулась. Выдохнула, словно бросаясь в омут.

— Я ведь не всегда такой была.

— Прости, не понял. — Чего не понял-то… Строишь из себя… Смотри. — она показала мне руки. — Видишь?

Ну а что не видеть… Вены коцаные все.

Она опустила голову. — Сломали они меня. Сначала на иглу, а потом… За что спросишь? За многое. Они ведь любого могут, понимаешь? Да что я тебе рассказываю… Восемь лет назад я должна была сдохнуть. Спасибо Линде, подруге моей… Вытащила. А эти… Документы новые, из Москвы увезли, забыть себя заставили. Нового человека из меня сделали. Да ещё говорили, что государство обо мне позаботилось.

Она застонала. — А я… Я даже Линде позвонить не могу, боюсь. И да… Меня Дженис звали.

Ой я мудак… А что ты хотел здесь увидеть? Счастливое будущее…

— Ладно, ты иди. Мне, наверное, поплакать надо после таких разговоров. Что сейчас делать будешь.

Я пожал плечами. — В музыкальный клуб…

— Давай, я попозже подойду.

Подойдя к двери, я обернулся.