Часть первая. Смерть. Где-то посредине. Глава 1. День первый.

«Старшая, он пришел…»

Ощущение похлопывания по щекам, резкий запах нашатыря и ещё чего-то цветочного.

Ну и какого хрена, кто там? Открываю глаз… Опаньки.

Молодая, симпатичная, белый халат, разноцветные глаза. Врач, похоже. Ну хоть не небритый мужик с автоматом, уже лучше.

— Очнулись? Вот и хорошо.

Слышно, как сквозь вату. Что-то ещё говорит, косясь в сторону. А, понял. Спрашивает.

— Вы головой не ударялись?

Бля, спрашивать такое у человека с четырьмя контузиями. Ладно.

— Сейчас нет.

— Вы сесть можете?

— Могу попробовать.

Поддерживаемый сзади сажусь на асфальт. Где я, и что вокруг? Я попытался оглядеться.

А вокруг, похоже, тоже лето. Трава зеленая, небо синее, птички где-то щебечут. Под головой была куртка, рядом рюкзак. Напротив — металлические ворота, скульптуры какие-то. Что за? Неподалеку две девчушки в пионерской форме. Смотрят испуганно. Понимаю, я тоже иногда своего отражения в зеркале боюсь.

Подальше девушка постарше в такой же форме и белой панамке ругается с каким-то мужиком в клетчатой рубашке и трениках.

— Иваныч. Ты что, не мог его в кабину посадить?

— Ольга Дмитриевна, вы же знаете, со мной же экспедитор ехала. Её же в кузов нельзя, перегруз был бы.

— Ты не ерничай, а объяснительную пиши.

Стоп. Мужика этого припоминаю. И бабу объемную с ним. Они меня в каком-то райцентре подобрали, что-ли. Ехал в кузове полуторки, там ещё какие-то ящики с мешками были. Но куда ехал и зачем? И почему девушка в панамке кажется мне знакомой? И рыжая пионерка у ворот с испуганными глазами? Где-то я их видел. Но где? Чёрт, не помню. Ладно это потом. Сейчас бы хоть немного оклематься.

Заметив, что я уже сижу, девушка в панамке оставила в покое шофера подошла и…

— Товарищ Азад, как вам не стыдно. Что за самодеятельность? Мы бы завтра машину за вами прислали. — Потом, обернувшись к врачу: — Виола, как он?

Та пожала плечами:

 — Да, вроде, нормально. Может, перегрелся просто?

— Что значит ВРОДЕ НОРМАЛЬНО?! Ты понимаешь, что говоришь!

Похоже, назревает скандал с занесением в личное дело. Я решил вмешаться:

— Ольга (имя, вроде, правильно назвал?), да я уже в порядке. Всё хорошо.

— Вы уверены?

Вожатая (она ведь же вожатая, вроде) недоверчиво посмотрела на меня.

— Конечно.

Я даже попытался встать. Блин как с перепоя. Но встал, морщась от боли. Картинка начала обретать резкость. На металлических воротах советский герб. Скульптуры — это фигуры пионеров. Лагерь, поди, какой-нибудь. Опять же, вожатая и форма… Логику включи. Трудно знаю, а кому легко.

— Славя! — вожатая тем временем подозвала вторую девочку с шикарной русой косой.

— Поможешь товарищу Азаду дойти до его домика. Ключи взяла?

Славя взялась, было, за рюкзак.

Это ты зря, я сам уж как-нибудь. Только помоги его надеть и куртку подай. Ну что, пошли до дому, красавица.

Мы уже были за воротами и шли по кирпичной дорожке мимо деревянных домиков. Здание побольше и вывеска «Клуб». Интересно, конечно, но сейчас неважно. Другой вопрос важнее.

— Славя, а что это вообще за место?

Девочка с испугом посмотрела на меня:

— Слушайте, может быть вам лучше в медпункт?.

— Да не надо. Не соображу просто сразу куда попал.

— Это пионерский лагерь «Совенок». Мы вас завтра ждали, запланировали почетную линейку, приём в пионеры. Всё, как полагается, а вы…

Ну прости, милая, у меня всё, даже война, на импровизации.

От мыслей о… высоком меня отвлекла Славя. Похоже, мы пришли. Такой же деревянный домик, как и остальные, открытое окно, крылечко и красивые кустики.

— Это ваш дом. Располагайтесь, отдыхайте. Скоро обед. Ой, у меня ещё дел много… — это Славя крикнула, уже убегая.

Я ухмыльнулся. Правильно, тобой только детей пугать. И зашёл внутрь. Внутри оказалось довольно уютно. Две аккуратно застеленные кровати (интересно, зачем вторая?), стол, шкафчик и два стула. На стене плакат с олимпийским мишкой. «Готовимся к Олимпиаде!». Деревянный пол блестит. Недавно, наверно, убирались.

Я поставил рюкзак на стул и сел на кровать. Надо привести себя хотя бы в относительный порядок. Несколько минут акупунктуры дало результат. Я начал немного приходить в себя. Потом встал. Нормально, только голова немного кружится, но должно пройти.

А теперь посмотрим, что у меня из вещей. С чем прибыл. Сначала, что у него в карманцах. Ничего необычного. Пачка табака, зиппо и телефон. Теперь бэг. Зарядка, кипятильник, еще две пачки табака, разумеется, чай с сахаром и складной стаканчик. Кофе? Жаль. Что еще? О, «Социология свободы» и… боевой нож? Хорошо хоть не автомат. Братка, это вообще-то пионерский лагерь, если ты ещё не понял. Ладно. Буду с пацанами в ножички играть.

Куча вещей на столе росла. Полотенце, мыло и прочее, шемаг, черный берет. Что-то завернутое в белую чистую тряпицу. Посмотрим. Блядь, я же это дома хотел оставить. Два Георгия и медаль «За отвагу». Какой идиот вообще это положил в рюкзак?????? Я? Мда.

Завернутыми в какую-то старую газету обнаружились кроссовки. Вот это хорошо, а то в берцах по жаре.

Ну дальше не очень интересно. Еще рубашка, джинсы, пара маек. Сменка, мелочь вроде носков и платков. Уф, вроде всё. Бритву, конечно, забыл. Надеюсь, не сильно зарасту.

Я переобулся, сменил рубашку на майку. Подошел к шкафчику, открыл дверцу и посмотрел в зеркальце. Кто тама? Я здеся.

Пятьдесят лет, позывной Азад. Под левым глазом синяк, шрамы, татуировки. Всё на месте. А твое настоящие имя? Я его уже давно забыл. От него только могила на донецком кладбище осталась. Такие дела, брат. Разложив одежду в шкафчике, я стал решать, что делать дальше. Вариантов два. Либо отдохнуть, либо прогуляться. Ну, поспать мы еще успеем, а осмотреться надо. Короче… берет на голову, телефон по привычке в набедренный карман. Я вышел на улицу и закрыл дверь.

В лагере было тихо, пустынно и жарко. Куда все подевались? На речке, наверное, или что у них здесь водное есть. Прикинув, я решил вернуться к воротам. Вдруг там какие-нибудь дневальные или дежурные. Однако ушёл недалеко. Неожиданно с правой стороны я уловил шевеление в кустах. Рука инстинктивно дернулась к плечу. Ты чо, охерел? Какие тебе здесь инстинкты?

Осторожно подкравшись к кустам, я громко сказал:

— Стрелять буду!

В ответ раздался детский вопль:

— АААААААААААА!

Кричала явно девочка.

— Выходи, ты обнаружена!

Вот это я чего и зачем? Точно перегрелся.

— Нет, ты же стрелять будешь!

— Да не буду я стрелять? Не из чего.

— Не врешь?

— Выходи уж.

Из кустов вылезла рыжеволосая девочка лет двенадцати-тринадцати в майке с гордой надписью СССР и потертых шортах. Она насупившись смотрела на меня

— Ты чего тут пугаешь? Ой, а ты вообще-то кто?

Хороший вопрос.

— Ну, я вроде как ваш почетный гость. Сегодня приехал.

— Вот приехал и пугает, — она обижено засопела.

— Прости, пожалуйста, я больше не буду.

— Вот и не надо тут.

Девочка уже была готова убежать, но неожиданно повернулась ко мне:

— Хм… А ты как это меня вообще вычислил? Я хорошо спряталась. А?

Пришлось признаваться.

— Я же разведчик.

— Ух ты! — ее глаза загорелись. — А не врёшь?

— Честное слово.

Я постарался не улыбнуться.

— Разведчик. Настоящий. Здорово!

Она потянула меня вниз, и я присел. Девочка осторожно коснулась моего лица.

— А ты чего такой страшный? Ужас. И глаза нет.

— Война.

Ее голос казался мне знакомым. Наверное, казался.

Услышав слово «война», она вздрогнула и отдернула пальцы.

— Не хочу войны, не надо.

Я решил, что она сейчас заплачет, но вместо этого девочка, немного помолчав, спросила:

— А тебя, дядька, хоть как зовут?

— Азад.

— Что за имя такое странное?

— Обычное, там откуда я приехал.

— Это где?

— Далеко отсюда, кстати, а тебя как зовут?

— Ульяна, а ты чего от меня хотел? Напугал еще и вообще страшный.

— Хотел, чтобы ты мне тут всё показала. Где и чего. Или вот. Куда все делись, не знаешь?

Она засмеялась. Колокольчик.

— Конечно знаю. На пляже, в такую жару-то.

— А ты почему не пошла?

— Тебя увидела. Решила проследить что за дядька… Мало ли, вдруг ты шпион, а ты, оказывается, наш разведчик. А ещё у меня дело важное.

Неожиданно Ульяна замахала руками:

 — АЙ! Я же опаздываю из-за тебя! — Она рванула меня за собой. — Давай, побежали быстрее! Дядька, давай, а то опоздаем!

— Куда, зачем? — оторопело спросил я.

— НАДО!

И мы побежали…

Домики, площадь с каким-то памятником, опять домики. Налево, направо, налево. Она что, специально? Внезапно Ульяна остановилась, причём настолько резко, что я чуть не вписался в нее. К счастью, обошлось без жертв. Мы стояли перед большим домом с верандой.

— Это что?

— Музыкальный клуб. Пошли давай.

Я только вздохнул.

Внутри это действительно оказался музыкальный клуб. Портреты композиторов на стенах, пюпитры, инструменты, груды матрасов у стены и рояль посредине. И никого.

Ульяна недоуменно огляделась.

— Мику, ты где?

Из-под рояля неожиданно раздался девичий голос:

— Я здесь.

— Ты чего там? Вылазь давай.

Послышалось сопение, кряхтение и из-под инструмента, пятясь, вылезла девочка на вид лет шестнадцати. Пионерская форма, восточный тип, раскосые глаза и длинные волосы… зеленоватого оттенка. Ну, всё бывает. В руках она держала губную гармошку.

— Вот, нашла. А вы кто?

— Да это наш почетный гость. Ну, не только наш, а всехний. Он сегодня приехал, сказал, что его Азад зовут. Ты его не бойся.

Зеленоволосая поклонилась.

— Конничива. А я Мику. Я из Японии, правда-правда. У меня мама японка, а папа советский инженер. Он в Японии электростанцию строил. Ой, то есть не строил, а проектировал. Он же инженер, а не строитель. А вы чай будете? В Японии гостей принято чаем угощать. А вы какой любите, зеленый или черный? Ох, у нас зеленого нет, только черный, со слоником. Зато лимон есть. Он хоть и подсох, но всё равно вкусный…

Она проговорила это на одном дыхании, не сбивая темпа и не собираясь останавливаться. Девочка-«Печенег». Спасла меня Ульяна. Аккуратно зажав Мику рот, она вежливо спросила: