— Микуся, а где у нас эта рыжая… ходит?

Освободившись, Мику удивлённо посмотрела на нее:

— Не знаю. Давно уже должна быть здесь.

Ульяна, похоже, рассвирепела.

— Чего! Нет, ну чего! Я даже на пляж не пошла! Ты представляешь! А она?

Я невольно отодвинулся. Неожиданно дверь распахнулась и к нам влетела та самая рыжеволосая пионерка, которую я видел у ворот. Ну что, пипл. Пионерский галстук вместо фенечки это… круто. Я с грустью посмотрел на бисерный браслет на правом запястье. Отстой чувак. Смирись.

Прямо с порога рыжеволосая закричала:

— Девчонки! Тут такое. К нам… — увидев меня, она осеклась и удивленно показала на меня пальцем, — вот он приехал.

Ульяна была сама вежливость:

— Алисонька, мы это уже знаем. Ты лучше скажи. У НАС РЕПА ИЛИ ЗАЧЕМ! Я ЖЕ НА ПЛЯЖ НЕ ПОШЛА! — она топнула ногой.

Алиса на мгновение застыла, потом…

— Улька! Ты чего разоралась! Стукну!

— Чего… — Ульяна засопела. — Я тебя сама стукну! Вот.

— Не достанешь, — Алиса показала ей язык.

— Тогда, тогда… — Ульянка натурально зарычала. — УКУШУ!

Я на всякий случай отодвинулся еще дальше.

— Девочки, не ссорьтесь, — попыталась успокоить их Мику. — Перед гостем неудобно же. Давайте лучше чаю попьем. С лимончиком и печеньками.

С печеньками? — Ульяна шмыгнула носом и улыбнулась. — Давай. А ей, — она показала на Алису, — нет. Толстая будет. Бееее!

— Улька!

Неожиданно обе переглянулись и, отвернувшись друг от друга, тяжело вздохнули. Кажется, успокоились.

— Вы не обращайте внимания, — улыбнулась Мику, подавая мне чай. — У них это часто.

Ну, главное, все живы.

— А что у вас группа?

— Ой… — Мику махнула рукой. — Пытаемся. Мы с Алисой на гитарах, а Ульянка…

Та, услышав, гордо продолжила:

— Я ударница!

— Коммунистического труда?

Алиса довольно хмыкнула:

— Ага.

Ульяна снова засопела и отставила чашку:

— Я на барабанах.

— И как успехи?

Мику только вздохнула.

Во время разговора я, протянув руку, наткнулся на гитару и машинально взял её.

— Хороший инструмент. И настроен правильно.

— А вы играете? — Мику с интересом посмотрела на меня.

Если честно, с автоматом или пулеметом я обращаюсь, конечно, лучше. Не, ну… работа такая была. Вслух я, конечно, этого не сказал, а просто кивнул.

— Ой, а сыграйте что-нибудь.

Алиса ухмыльнулась:

— Ага. «Поспели вишни в саду у дяди Вани».

Я внимательно посмотрел на неё:

— Лиска. Это тебе. Тронул струны.

«Рука на плече-печать на крыле.

В казарме проблем — банный день.

Промокла тетрадь.

Ты знаешь, зачем идешь по земле.

Мне будет легко улетать.

Без трех минут бал восковых фигур.

Без четверти смерть.

С семи драных шкур — да хоть шерсти клок.

Но как хочется жить — не меньше, чем спеть.

Свяжи мою нить в узелок.

Холодный апрель. Горячие сны.

И вирусы новых нот в крови.

И каждая цель ближайшей войны

Смеется и ждет, ждет любви.

Наш лечащий врач согреет солнечный шприц.

И иглы лучей опять найдут нашу кровь.

Не надо, не плачь. Лежи и смотри,

Как горлом идет любовь.

Лови ее ртом — стаканы тесны.

Торпедный аккорд до дна!

Рекламный плакат последней весны

Качает квадрат окна.

Эй, дырявый висок, слепая орда,

Пойми, никогда не поздно снимать броню.

Целуя кусок трофейного льда,

Я молча иду к огню.

И мы — выродки крыс.

Мы — пасынки птиц.

И каждый на треть — патрон.

Лежи и смотри, как ядерный принц

Несет свою плеть на трон.

Не плачь, не жалей. Кого нам жалеть?

Ведь ты, как и я, сирота.

Ну, что ты, смелей! Нам нужно лететь!

А ну от винта! Все от винта!»

Алиса вздрогнула.

— Ты откуда знаешь? Кто тебе это рассказал? Улька!

Она дернула щекой и стиснула два обручальных кольца, висевших на шее на цепочке.

Я покачал головой:

— Никто. В твоих глазах увидел. Прости, если…

Она закрыла лицо руками. Повисла неловкое молчание. Ты что наделал, скотина. Видел же, всё видел. Пепел в глазах её.

Выручила меня снова Ульяна.

— Дядька… А это… Про меня песня есть?

— Конечно есть, Рыжик.

— Ух ты, а спой. Пожалуйста… — жалобно поканючила она.

Даже Алиса улыбнулась. Ладно попробуем, но, если, сука, опять облажаешься.

— Слушай.

«В поле вишенка одна ветерку кивает.

Ходит юная княжна, тихо напевает:

— Что-то князя не видать, песенки не слышно.

Я его устала ждать, замерзает вишня.

В поле снег да тишина.

Сказку прячет книжка.

Веселей гляди, княжна!

Да не будь трусишкой.

Темной ночью до утра

Звезды светят ясно.

Жизнь — веселая игра,

А игра прекрасна.

Будь смела и будь нежна

Даже с волком в поле.

Только радуйся, княжна,

Солнышку и воле.

Будь свободна и люби

Все, что сердцу мило.

Только вишню не руби —

В ней святая сила.

Пусть весна нарядит двор

В яркие одежды.

Все, что греет до тех пор,

Назовем надеждой.

Нам ли плакать и скучать,

Открывая двери?

Свету теплого луча

Верят даже звери.

Всех на свете обними

И осилишь стужу.

Люди станут добрыми,

Слыша твою душу.

И войдет в твой терем князь,

Сядет к изголовью…

Все, что будет всякий раз,

Назовешь любовью.

Всем дается по душе,

Всем на белом свете.

В каждом добром мальчише,

В женщинах и в детях

Эта песенка слышна,

И поет Всевышний…

Начинается весна,

Расцветает вишня.»

— УРА! — Ульянка захлопала в ладоши. — Я КНЯЖНА. УУУУУ!

Алиса саркастически хмыкнула:

 — ПРЫНЦЕССА ТЫ НАША.

— Чего, не завидуй.

Алиса только пожала плечами:

 — Было бы чему.

— Интересно, — Мику дотронулась до моего плеча, — получается про всех есть песни?

— Наверное.

— А про вас тоже есть? А можно послушать? А…

Ну попробовать, конечно, можно. Вряд ли, конечно, поймут.

И что петь будешь? Это? Ты чо, охренел? Это же дети. Да знаю я.

«Ночь перед атакой безмолвна как труп,

Лишь молитвы шепот с запекшихся губ

Небо храмом станет, а вместо икон —

На одном гайтане — крест да жетон.

Ничего не бойся, да с верою — в бой,

Верь, и вражья пуля пройдет стороной,

Верь — от тяжкой раны да будешь спасен,

На одном гайтане — крест да жетон.

А коль Бог промедлит беду отвести,

То за смерть мою врагам легко отомстить,

Без вести не стану добычей ворон —

На одном гайтане — крест да жетон.

По броне скрежещут осколки гранат,

Без патронов сдох давно мой автомат,

В землю траком вдавлен, печатью времен,

На одном гайтане — крест да жетон.

Ветер с гор развеет соляровый дым,

Засияет небо опять голубым,

А жетон навеки останется здесь —

Наспех приколочен на свежий твой крест.»

Стало очень тихо.

Ульянка сидела, уткнувшись лицом в коленки. Её спина вздрагивала. — Улечка… — Алиса погладила её по голове.

— Старшая, зачем он? — Ты ведь знаешь кто он и почему здесь? — Да знаю… — Тогда помогите ему. Пусть он почувствует себя живым.

Неожиданно Мику подошла ко мне и, встав на колени, поклонилась

— Домо аригато газаимас. Примите моё почтение, Воин Божественного Ветра.

— Мы лишь делаем то, для чего были предназначены. Мику молча кивнула в ответ.

Потом, подойдя к девочкам, я дотронулся до плеча Ульяны.

— Уля… Подняв голову она неожиданно обняла меня. Я почувствовал биение ее сердца.

— Дядька…

Заплаканные глаза. — Зачем война? Не надо, не хочу.

— Прости солнышко, прости, я не знаю.

К реальности нас вернул звук горна. Отпустив меня, Ульяна всхлипнула и ткнула в меня кулачком. — Это на обед. Пошли давай, я есть хочу, от нервов.

Я только вздохнул. Лучше молчи, а то опять ляпнешь чего…

Мы вчетвером вышли на веранду.

— Девочки, а где у вас столовая-то?

Алиса тут же изобразила негодование — Улька… Ты что не показала ему, где столовая!!!!!! Ульяна недоуменно посмотрела на Алису — Нет. Мы сразу сюда. Репе…

— Ты понимаешь, что его одного отпускать нельзя? Он же почетный гость, а не… Если он заблудится, потеряется и пропадётся ты отвечать будешь.

— Чего я… Ты…

— Короче. — Алиса уже держала меня за левую руку. — Мику, давай справа. Улька, ты сзади.

Я уже хотел спросить — Чего…

Но тут в спину, в район поясницы мне уперлось что-то твёрдое и кто-то знакомый грозно произнёс.

— СТРЕЛЯТЬ БУДУ!

— Уля, — как можно более жалостливо попросил я — может не надо?

— НАДО! Пугал, да. БУУУУ!

Всё, это залет, боец. И по полной. Сейчас тебя отведут к ближайшему оврагу и в штаб к Духонину.

ААААААА!

Короче до столовой меня довели под конвоем. По бокам смеющиеся Алиса с Мику, а позади грозная Ульянка с ружьем.

Дойдя до столовой, она аккуратно спрятала палку в кустах.

— Пригодится ещё.

Мы уже подходили к входу, когда сзади услышали.

— Советова! Двачевская! Вы почему…

Про Ольгу я и забыл. Похоже зря.

— АЙ! — хором сказали Алиса с Ульяной.

— Что случилось?

— Я не в форме. — Ульянка натурально всхлипнула.

— А Алиска вообще неформалка. Хиппует она, видите ли. А нас теперь в столовую не пустят. — Спокойно. Обернувшись, я вежливо спросил вожатую. — А я тоже не в форме. Мне нельзя?

Пока она соображала, что ответить я подтолкнул девочек в дверь. — Пошли, жрать хочу.

Сев за столик, Алиса, улыбнувшись, сказала — Спасибо что-ли.

— Да делов-то. И часто вас?

— Часто-часто. — засмеялась Мику. — Они же хулиганки.

— Неправда. — тут же засопела Ульянка. — Мы хорошие. Только…

— Местами?

— Какими еще местами, дядька? Ешь давай, не отвлекайся.

После обеда, идя к выходу, я заметил, как Ольга, сидящая за отдельным столиком, недовольно посмотрела на нас, а потом махнула рукой. Намёк понял, уходим.

Из столовой я шёл с Алисой. Мику убежала в клуб, а Ульянка умчалась на спортплощадку, заявив, что сончас не для неё.

— Азад, — Алиса посмотрела на меня. — слушай, ты песни сам сочиняешь?

— Да нет, а что? — Хорошие они. Только… Только больно от них. И не лыбься, ну не знаю я как правильно сказать, понимаешь? Короче, дашь слова переписать?

— Конечно.

— Хорошо. А я Мику попрошу, она табы набросает. А то я с нотами не очень.

Мы прошли ещё немного.

— Алис, а можно я спрошу? Про Ульяну?

Она остановилась.

— А, ты про… Слушай не знаю. Хотя вроде подруги, в одной школе учимся, в одном подъезде даже живем. Никто не знает. Только она даже кино про войну смотреть не может, сразу реветь начинает.

— Я, грешным делом, про Афган подумал.

— Да нет, мимо. У нее брательник в погранцах на Камчатке. Недавно письмо прислал, она еще бегала, хвасталась.