— Но я не могу этого читать!

— Со временем, — ответила она, — Ты узнаешь большую часть того, что знаем мы. — Пауза. — Это работает в обе стороны.

Пен подобрал челюсть, пытаясь справиться с внезапной нетвёрдостью в ногах. Он мог думать только о том, что ему при этом обмене достанется лучшая часть.

— Если тебе нужна помощь, библиотекарь скоро придёт, — заметил скучающий голос позади него.

— Спасибо, — с трудом выговорил Пен, оборачиваясь и улыбаясь. — Просто… м… разговариваю сам с собой. Дурная привычка. Я не собирался вам мешать.

Парень пожал плечами, но на этот раз не вернулся к переписываемой странице.

— Над чем вы работаете? — поинтересовался Пен, кивая на бумаги.

— Просто сборник сказок, — он презрительно постучал по раскрытому тому ногтем. — Глупости. Важными книгами занимаются старшие дедикаты.

— Я думаю, вы всё равно много узнаёте, занимаясь этим. А вы делаете деревянные пластины, чтоб можно было напечатать много копий? Я слышал, в Мартенсбридже это делают.

— Я похож на резчика? — он протянул свою испачканную чернилами руку. — Так или иначе, эта работа, как и плата за неё тоже достаются старшим.

— А вы дедикат? — рискнул Пен. На писце не было ни шнуров, ни знаков, просто обычная одежда горожанина — рубаха и штаны. — Светский или принёсший клятву?

Тот подёрнул плечами и сморщился.

— Принёсший клятву. Я собираюсь скоро стать аколитом, если все места не достанутся тем, кто сделает богатые приношения.

Насколько Пену приходилось слышать, один из обычных путей в Орден Бастарда состоял в том, что семьи посвящали Храму внебрачных детей, присовокупив к ним средства на их содержание. В случае, когда они были достаточно состоятельными. Бедные подкидыши оставлялись более анонимным и дешёвым способом в приютах. Не желая расспрашивать о подробностях, так как эта тема могла быть для парня болезненной, Пен вместо этого сказал:

— По крайней мере это работа в помещении. Не то что пасти коров.

Парень кисло улыбнулся:

— А ты пастух, деревенский мальчик?

— При необходимости, — поведал Пен. В голосе писца это звучало низким занятием, а вовсе не внезапным праздником, как считал Пен, впрочем, это без сомнения не было его ежедневным занятием.

— И косарь, — добавил он. — Во время сбора урожая ими становятся все, от мала до велика.

Охота в горах была более счастливым занятием. Он был удачлив добывая горных баранов, часто сражая их первой же стрелой, не считая того, что он был самым ловким при доставании добычи с крутых склонов и обрывов. Занятие, к которому слуги поощряли его с подозрительным энтузиазмом. Это была единственная деятельность, которая примиряла Пена с богом, подходящему ему по полу и возрасту. Правило Сына Осени о товариществе по оружию, раз его примером были Дрово и его друзья, было менее привлекательным.

— Пастух. Почему? — пробормотал парень и, безразличный к ответу, снова обмакнул перо в чернила.

Вошла более старшая женщина со стопкой книг. Завязанный в петлю шнур аколита свисал с плеча её белой храмовой одежды, а очки в золотой оправе качались на ленте у шеи. Мартенсбридж был известен своими мастерами стекольщиками. Возможно, в нём обычные люди могут позволить себе такие роскошные приспособления? Это, определённо, должна была быть библиотекарь. Она остановилась и уставилась на Пена скорее заинтересованно, чем враждебно:

— А ты кто такой?

Он кивнул.

— Пенрик кин Джуральд, мэм. Я… посетитель, — это звучало лучше, чем пленник. — Просвещённый Тигней сказал, что я могу перемещаться по дому.

При имени жреца её брови удивлённо приподнялись.

— Действительно.

Пен не мог понять по её тону, считает ли она это плохим или хорошим, но рискнул продолжить:

— Интересно, есть ли у вас книги о волшебстве и демонах. Практические, — осторожно добавил он, чтобы не получить какой-нибудь толстый том в высокопарно-утомительном стиле. Он не видел возможности сделать эту тему скучной, но он читал (хорошо, пытался читать) некоторые работы по теологии с полок Просвещённого Луренца и не мог недооценивать известной занудности храмовых учёных.

Она отступила на шаг и выпрямилась:

— Для всех, кроме имеющих ранг жреца или выше эти книги запрещены. Боюсь, юноша, вы ещё не заслужили нужных шнуров.

— Но у вас ведь есть такие книги, да?

Где-то. Во время осмотра полок он ничего подобного не заметил.

Её взгляд метнулся к высокому шкафу, стоящему у дальней стены:

— Конечно, запертые. Или они бы очень быстро превратились из наших главных сокровищ в похищенные сокровища.

Пен с новым интересом взглянул на вместительный шкаф, размышляя о том, сколько в нём может быть книг.

— Если жрец скажет, что всё в порядке, будет ли этого достаточно?

Может ли Тигней дать своё разрешение, даст ли?

— Да, такое разрешение возможно, но только по необходимости. Какую необходимость вы можете вообразить? — она иронично улыбнулась ему, как женщина с большим опытом сопротивления юношам, пытающимся получить запретное. Ну, он всегда мог обвести вокруг пальца поваров Дома Джуральдов…

— Понимаете, я недавно сам получил демона от храмовой волшебницы, которая умерла на дороге около Гринвелла. Это получилось случайно, правда, но если мы с Дездемоной собираемся быть вместе, мне было бы хорошо понимать о происходящем больше, чем я понимаю сейчас. А это почти ничего, так что для начала подойдёт что угодно, что вы можете мне дать.

Он улыбнулся ей своей самой полной надежд улыбкой, пытаясь вложить в неё как можно больше радости. И обнадёживающей, ему определённо надо было пытаться выглядеть обнадёживающе.

Попытка оказалась неудачной, она резко отступила на шаг, потянувшись одной рукой к горлу. И долго-долго хмуро на него смотрела.

— Если это шуточка, молодчик, я пущу твою шкуру на переплёты. Жди здесь.

Она положила принесённые книги на стол и спешно ушла.

Пен снова взглянул на шкаф, который теперь привлекал его куда больше, чем ранее и задумался, следует ли понимать угрозу буквально. В конце концов, библиотекарь бога демонов…

Перо перестало скрипеть и обернувшись Пен обнаружил что дедикат-писец смотрит на него так, как будто Пенрик внезапно отрастил на лбу оленьи рога.

— Как ты заполучил демона? — ошеломлённо спросил он.

Уже напрактиковавшись, Пен рассказал короткую версию истории, обобщив катастрофу в нескольких относительно связных предложениях. Довольно связных.

Расширенные глаза писца сузились.

— Знаешь, никому, не достигшему ранга жреца не позволяют получать храмового демона и дар волшебства. Это считается высоким и редким достижением. Люди соревнуются просто за место в очереди, учась и готовясь и потом ждут годами.

Пен почесал затылок.

— Время от времени должны происходить случайности. Я имею в виду, нельзя управлять временем и местом смерти человека.

Ну… в голове Пена возник один надёжный способ, но до него не доходило никаких слухов о том, что Храм делает такое.

Писец только сжав губы покачал головой.

Библиотекарь вернулась и привела с собой Просвещённого Тигнея. Пен просветлел.

— О, сэр! Нельзя ли мне читать те книги? — он показал на запертый шкаф. — Вы, определённо, не можете сказать, что у меня нет в этом нужды.

Тигней вздохнул.

— Лорд Пенрик, я только начал распаковывать вещи Просвещённой Ручии. Я пока и понятия не имею, какие нужды мне предстоит найти в этой путанице.

Он посмотрел на Пена, который ответил своим лучшим взглядом голодного мальчика. Выражение лица жреца не столько смягчилось, сколько стало задумчивым.

— Но, пока вы ждёте, вы определённо имеете право читать книги с других полок, здесь, в этой комнате, когда она открыта. Надо думать, это займёт вас на некоторое время.

А также привяжет его к этому месту, что, как подумал Пен, было невысказанным продолжением. Но Тигней на самом деле не сказал Нет, никогда.

— Разумеется, сэр, — готовясь к возможному реваншу, Пен попытался изобразить послушное отступление. Он сообразил, что до сих пор держит в руках цедонийскую хронику и негромко сказал, демонстрируя её Тигнею:

— Когда я открыл эту книгу, я обнаружил, что могу её читать. Это… обычно?

Губы Тигнея скривились:

— Полагаю да, если ты цедониец.

В ответ на эту сомнительную шутку Пен изобразил слабую улыбку. Хотя, это конечно лучше, чем гнев и грозные запреты.

— Но я-то нет. Я не знал ни слова пока… ну, до сих пор.

Его шутка оказалась вознаграждённой, Тигней успокаивающе кивнул Пену.

— Да, это обычно. Если демон служит носителю достаточно долго, он впитывает в себя его родной язык. И переносит его дальше. У Ручии под рукой было с полдюжины таких языков и на всех она говорила как на родных. Очень полезно для неё и для Храма.

— Она была великой учёной?

Тигней заколебался:

— Не совсем, — он ещё немного посмотрел на Пена. — Но ты воспринял его очень быстро. Обычно на то, чтоб просочилось такое знание как язык, нужны недели или месяцы. Но демон Ручии был необычно старым и могущественным.

Он вздохнул.

— У меня уйдёт некоторое время на то, чтоб разобраться в её пожитках. Может быть я захочу поговорить с её демоном непосредственно, как с самым близким, хотя и не самым надёжным свидетелем её дел. Я буду благодарен, если ты будешь к этом готов.

— Разумеется, сэр, — ответил Пен, решивший довольствоваться этой половиной победы, пока была такая возможность. — Но… Похоже я не могу управлять её речью.

— Можешь, ты просто этого пока не умеешь.

К Пену вернулась надежда познакомится со шкафом. Однако, он вряд ли сможет прочитать все эти книги за день.

Тигней продолжал:

— И наоборот, когда он управляет тобой, ты знаешь об этом совершенно точно, — он мрачно посмотрел в сторону, заставив Пена задуматься о его бывшем демоне, от которого как-то избавились.

Жрец повернулся к бесстыдно подслушивающему писцу, который уже перестал даже притворяться, что работает: