— Кли, когда закончишь страницу, спустись вниз. Мне надо скопировать перед отправкой несколько писем.

— Да, сэр, — ответил писец, покорно взмахнул пером и вернулся к прилежному переписыванию.

Тигней увлёк библиотекаря с собой, из коридора до Пена донёсся приглушённый разговор, сопровождаемый взглядами в его сторону, после чего Тигней ушёл, а библиотекарь вернулась. Она на ходу удостоила Пена своего рода профессиональными кивком, после чего занялась своими загадочными делами за столом в углу.

Ошеломлённый выбором, Пен сначала двинулся к полке со сказками, но потом сел ко второму столу и, движимый страхом, что его новоприобретённая способность исчезнет так же внезапно, как появилась и лучше воспользоваться возможностью, пока она есть, вновь открыл цедонийские хроники. Хроники вполне годились в качестве сказок, императорский двор неизбежно выглядел почти столь же фантастическим, как логово великана. И он хотел узнать больше об императоре, который был инженером и строил фонтаны для своего народа. Это казалось странным занятием для императора. Разве не предполагается, что императоры занимаются завоеваниями? Считается, что именно так и становятся императорами.

Писец Кли закончил страницу, прибрал свои принадлежности на полку и удалился, хмуро кивнув в направлении Пена. Не совсем дружеское прощание, но вежливое признание его существования. Пен ответил кивком и улыбкой, чувствуя себя послом, заключающим перемирие в сражении, о котором он не имел ни понятия. Библиотекарь не выходила до тех пор, пока не стемнело и Пен не отправился вниз в поисках ужина. Выходя, она тщательно заперла за ними дверь.

Простой, но обильный ужин был подан за длинным столом в белёной подвальной трапезной. Пен обнаружил, что тут столовались не все работающие в здании дедикаты и аколиты — некоторые из них снимали поблизости жильё или были женаты. Тингея не было, а Кли — был, и почти приветливо показал ему на скамью рядом с собой, где представил просто как «посетителя». Усталый и голодный Пен довольствовался ролью слушателя и говорил мало. Кли избегал вопросов, слишком близко приближающихся к причине, приведшей Пена в Мартенсбридж. Дедикаты, в основном молодые, обменивались слухами, обсуждали свою работу, которая, похоже, была в основном административной, быстро ели и уходили.

Следующими ужинали слуги, Пен, выходя, встретил входящего Ганса. Грум казался вполне удовлетворённым тем, что ему ничего не надо делать, а еда на ближайшие несколько дней обеспечена, но всё равно спросил:

— Лорд Пенрик, когда мы поедем домой?

— Пока не знаю, — ответил Пен. — Похоже, что это решит Просвещённый Тигней, после того, как разберёт пожитки Просвещённой Ручии.

Насколько сложной может оказаться эта задача? Все её вещи умещались в одном вьюке, да и то по большей части была женская одежда. Ну… кроме демона.

— Думаю, он своего рода её душеприказчик.

Ганс ответил на это угрюмым хмыканьем, а Пен последовал за Кли вверх по лестнице, где оказалось, что он делит комнату именно с писцом. Тот не казался настолько недовольным потерей своей приватности, как этого опасался Пен. В этом доме полагалось рано ложиться и вставать с первым светом, так что Пен приготовился лечь. День действительно казался длинным как год и настолько же богатым переменами. Кли не сразу задул их общую свечу, а задал сначала несколько общих вопросов о семье Пенрика, сельских лордах того, что как начал понимать Пен, было просто крохотной горной долиной.

— Ты из этого города? — в свою очередь спросил Пен. Писец казался для этого достаточно утончённым.

— Сейчас да, — ответил Кли. — Но я родился не здесь. Я родился в Замке Мартенсден [Куницина нора — прим. переводчика], милях в десяти вверх по озеру. Мой брат там барон.

— О, как и Ролщ, — ответил Пен, радуясь тому, что нашёл такое сходство. — Так ты — Дедикат Лорд Кли?

Кли сморщился:

— Я должен был сказать — мой единокровный брат.

— Ох, — воскликнул Пен. После неловкой паузы, он заметил: — У меня есть полу-дядя, он фермер недалеко от Гринвелла. Мне он нравится. Его жена всегда была ко мне очень добра.

Пен полагал, что это подразумевает: Так бывает, не проблема.

Кли фыркнул.

— Замок Мартенсден это не просто укреплённая ферма. Род Мартенсденов властвовал над этими землями в течение столетий.

Пен подумал, что такое описание Дома Джуральдов несправедливо. Или, по крайней мере, он должен быть здоровенной укреплённой фермой.

— У моего брата натянутые отношения с городом, который домогается его земель, доходов и прав, — начал Кли. — Отцы города становятся всё более самоуверенными. Они уже выкупили дюжину владений мелких лордов, попавших к ним в долги. Я думаю, что купеческие гильдии специально сговариваются, чтоб обводить их вокруг пальца.

Пен вспомнил развалины вдоль дороги и подумал, что расширение городских земель происходило по большей части благодаря силе оружия, а не торговой хитрости. Однако, подумал он, сначала появляется богатство, позволяющее купить армию. Мартенсбридж был свободным королевским городом, что делало его неподвластным никаким лордам, кроме самого Священного Короля Вилда. Он с трудом балансировал между своим далёким господином и разнообразными условиями договоров с близлежащими городами. У Пена сложились впечатление, что Мартенсбридж чувствовал себя куда более свободным, чем королевским, и вспомнил шуточную молитву, произнесённую за обедом одним аколитом: Пятеро Богов да благословят и хранят Священного Короля — подальше от нас!

— А что принцесса-архижрица? — спросил Пен. — Я никогда не видел принцессу. Или архижрицу. Надеюсь, у меня будет возможность её увидеть до того, как я вернусь домой. Она очень красивая?

Кли рассмеялся:

— Ей пятьдесят.

Пен полагал, что принцессы в сказках всегда юны и прекрасны потому, что вырастая они становятся королевами. Титул принцессы-архижрицы был более политическим и не был связан с её брачным состоянием.

— Думаю, даже настоящие принцессы могут заниматься каким-нибудь делом, — заметил Пен.

Кли пожал плечами.

— Архижречество в Мартенсбридже уже сотни лет служит свалкой для тех королевских особ, которым нет места в столице. Этой следует отдать должное, она весьма проницательна. Кроме управления храмовыми землями, она поощряла тут изготовление шёлка, которое принесло ей ещё больше денег, что позволило ей купить ещё больше земли. Никто не знает, что случится, когда город и принцесса съедят всё вокруг и начнут пожирать друг друга.

Сделав это расплывчатое замечание, Кли задул свечу и отвернулся. Веки Пена отяжелели от усталости и он даже не пытался поговорить с Дездемоной.

Следующие два дня Пен просидел в библиотеке, читая и спускаясь вниз, только чтобы поесть, застенчиво улыбаясь людям, которые казались слишком занятыми, чтоб разговаривать с ним. За исключением Кли, который иногда отрывался от своей работы писца. Закрытый шкаф казался соринкой в углу глаза.

Пен считал, что даже библиотекарю иногда надо посещать уборную, но эта никогда не покидала комнату, если в ней не было кого-нибудь ещё: копировщика или двоих, читающих и делающих заметки дедикатов или аколитов. Никому кроме старших жрецов, которых кроме Тигнея в здании было трое, не разрешалось выносить ценные книги из библиотеки, но даже они получали в придачу к томам суровые взгляды и наставления.

Пен дочитал очаровательную цедонийскую хронику и начал следующую — на дартакане. Он обнаружил, что каким-то образом стал более бегло читать на этом языке: ему не приходилось останавливаться и размышлять над предложениями, он, похоже, понимал куда больше слов, чем выучил в Гривелльской школе. В тонкой хронике на удобном вилдийском он прочитал историю Мартенсбриджа. Как убедительно утверждал текст, болотная деревушка, расположенная близ места, где из длинного озера вытекает река, получила своё имя, когда былой лорд из рода Мартенсденов построил тут первый каменный мост. Улучшение дорог повлекло за собой рост богатства. Как-то несправедливо, подумал Пен, что потом род Мартенсденов потерял контроль над растущим городом, когда его сюзерены погибли вся эта огромная территория попала под управление принцев Вилда. Город вскоре то ли купил, то ли добился силой или взятками первого королевского указа о своих привилегиях (тут хроника была неясной, но, похоже, явно присутствовала передача денег подходящим лордам с голодными армиями), потом спрятался под плащом принцессы-архижрицы и с тех пор не давал ему соскальзывать. С севера, из Адрии и Саона, через высокие перевалы пришли мастера работы со стеклом и шёлком, кузнецы и ювелиры из Карпагамо, пришли и поселились в новом свободном городе. Сюда приходили караваны даже из сильно уменьшившегося ныне наследника цедонийской Империи. Пен задумался, не удастся ли ему встретить таких путешественников где-нибудь на рынке или в торговых домах, чтобы проверить свой новый язык.

Хроника утверждала, что однажды город посетил Великий Аудар и пересказывала легенду о сделке, которую он заключил с благодарной говорящей куницей [matren — куница (англ.) — прим. переводчика], что каким-то образом благословило окружающую местность и давало городу более возвышенное происхождение названия. Пен уже читал эту легенду как минимум ещё про два других города, в одной из них фигурировала змея, а в другой — сокол, и в обеих — Великий Аудар. Это вызывало у Пена некоторое недоверие к автору книги. По крайней мере, в части говорящих животных. Хотя и ходили слухи о том, что у Священного Короля есть странный тайный отряд шаманов, имеющих особые отношения с родовыми животными их страны, в те давние годы Аудар Дартакский был злейшим врагом Древнего Вилда и его лесной магии, так что Пен не думал что это может быть какая-то туманная отсылка к этим загадочным ритуалам.