Глава 6

– Как это понимать – кузен Холлиндрейка наблюдал за нашими окнами? – прошептала Пиппин на следующее утро, когда она и Талли двигались вдоль буфета, выбирая завтрак с переполненных едой блюд, стоявших перед ними.

Благодатная перемена по сравнению с днями, проведенными на Брук-стрит, размышляла Талли, перемещаясь вслед за кузиной.

– Ты все верно расслышала. Мистер Райдер здесь для того, чтобы шпионить за нами, – прошептала она в ответ, бросив через плечо взгляд на другой конец комнаты и осознавая, как сильно изменилась их жизнь за последние шесть месяцев. Теперь им приходится тесниться возле буфета, шепотом обмениваясь секретами, потому что во время трапез рядом всегда находились родственники или слуги. Громадное различие с необходимостью относить подносы в салон пустого дома рядом с Гросвенор-сквер – в единственную комнату, которую они могли позволить себе обогреть – или спускаться вниз в кухню, посидеть у плиты с миссис Хатчинсон.

– Чушь! – с жаром произнесла Пиппин, привлекая внимание других персон – леди Чарльз, леди Дженивы и леди Стэндон.

Талли бросила на нее удрученный взгляд и заговорила еще тише.

– Он не тот, кем хочет казаться. Когда ты с ним встретишься, то поймешь, что я имею в виду.

Пиппин готова была поспорить с этими словами, но, еще раз оглядев комнату, она мудро решила держать язык за зубами.

Леди Чарльз выглядела доброй и миролюбивой, наслаждаясь завтраком и улыбаясь девушкам. Однако о леди Стэндон или леди Джениве нельзя было сказать то же самое; этим ярким солнечным утром обе дамы уселись на дальнем конце огромного стола и обменивались сплетнями и пикантными новостями, извлекаемыми из груды недавно пришедших писем.

Стейнс и несколько лакеев стояли наготове, завершая переполненную картину.

Холлиндрейк и Фелисити позавтракали раньше и уже отправились по различным делам, требовавшим их внимания – Холлиндрейк погрузился в управление обширным поместьем, а Фелисити – в суматоху по поводу ожидавшегося сегодня днем приезда многочисленных гостей.

Поэтому здесь отсутствовал только один человек, но Талли испытывала облегчение от его отсутствия.

Потому что с тех пор, как она вырвала сапог из рук мистера Райдера, девушка терялась в догадках, как этот предмет мог попасть в лабиринт и кто мог носить его. Но если и было что-то более удивительное, так это преображение самого мистера Райдера.

Торопливо сунув нож обратно в сапог, он поднял на нее взгляд.

– Я… я… я не испугал вас, нет? – спросил викарий. – Я так рад, что забыл убрать этот нож. Я положил его туда, чтобы у меня был хотя бы один столовый прибор на тот случай, если на постоялых дворах их будет не хватать. – Он слегка пожал плечами, а затем добавил: – Мы должны сообщить его светлости о том, что вокруг бродят бандиты.

Прежде, чем она смогла возразить в ответ на это нелепое предложение, мистер Райдер схватил ее за локоть и повел в сторону дома, несколько раз оглянувшись через плечо, словно ожидая, что их будет преследовать целый отряд разбойников. Он не отпускал Талли до тех пор, пока они не добрались до дома, и то сделал это только тогда, когда они оказались в дверях салона.

Жар его пальцев обжигал ее кожу, и Талли то и дело поднимала голову и бросала на него взгляд, пытаясь обнаружить того мужчину, который обнимал ее и которого она целовала, но лицо мистера Райдера выражало лишь вежливую стойкость. Словно он только что провел самый скучный из всех вечеров, только и делая, что играя с ней в вист.

– Доброй ночи, мисс Лэнгли, – сдавленным голосом произнес мистер Райдер, а затем направился к Холлиндрейку, чтобы шепотом сделать ему доклад. Проделав это, он вышел, не поклонившись, и поднялся по лестнице сдержанным, неторопливым шагом.

Талли некоторое время смотрела ему вслед, сжимая в руках свои туфельки и одинокий сапог, пытаясь соединить в одну мелодию все эти запутанные, нестройные ноты, прозвучавшие в ночи.

Этим она и занималась большую часть ночи, лежа без сна в кровати, разрываясь между воспоминаниями о том поцелуе и о том, как холодно мистер Райдер отстранился от нее. И к ее разочарованию, ничто не становилось понятнее – только раздувало ее любопытство до новых высот.

Кто же этот кузен Холлиндрейка? Этот незнакомец?

Пиппин потянулась через Талли с вилкой в руке и подцепила несколько сосисок, добавив их к горке еды на своей тарелке, а затем, после размышления, положила еще несколько на тарелку тетушки Минти.

– Без сомнения, ты ошиблась, – прибавила она, кладя себе вторую лепешку и кружочек сбитого масла. – Не думаю, что мистер Райдер приехал сюда, чтобы шпионить за своим кузеном.

Талли бросила взгляд на переполненные тарелки в руках Пиппин и покачала головой. Как будто тетушка Минти сможет все это съесть. Затем, еще больше понизив голос, она ответила:

– Он изучал дом… словно искал что-то… – Девушка сделала паузу и выгнула брови, потому что она не осмеливалась даже произнести это вслух.

– Или кого-то, – закончила за нее Пиппин.

Талли с облегчением выдохнула. Конечно же, ее кузина увидит ситуацию в том же свете, что и она сама. Оглядевшись, дабы убедиться, что никто не видит – главным образом, леди Дженива, которая держала Брута в страхе – она столкнула со своей тарелки сосиску для песика, который сидел на задних лапках и очень мило выпрашивал угощение. Но вместо того, чтобы приняться за завтрак, собачка негромко зарычала. А если и это не было достаточно неожиданным – потому что Брут любил сосиски – то затем Пиппин едва не сбила ее с ног единственным вопросом.

– Этот мужчина вон там? – спросила кузина, слегка кивнув головой в сторону двери. – Это тот человек, которой должен внушить мне страх?

Талли посмотрела в том направлении, куда указала Пиппин, и обнаружила мистера Райдера, который мялся в дверном проеме, словно не мог решить, что важнее – его голод или внушительная женская аудитория в столовой. За стеклами очков его глаза по-совиному моргали, как будто он даже не был уверен в том, где находится.

Она перевела взгляд на Пиппин, но на ее лице отражалось неприкрытое веселье. А когда Талли снова посмотрела на мистера Райдера, пытаясь отыскать хоть малейший признак того мужчины, с которым она встретилась в саду прошлой ночью, мужчины, которого она мельком увидела в кабинете Тэтчера, то не нашла ничего общего, кроме того же плохо скроенного сюртука и бриджей, которые были на нем вчера.

Взгляд Талли переместился обратно к тарелке, которую она держала в руке. Как она могла так ошибиться в нем? Где тот мужчина, которого она видела в саду прошлой ночью и готова была поклясться в этом?

Тот беспутный дьявол, которого она целовала. Или, что важнее, который целовал ее.

Талли поморщилась, когда услышала, как позади нее мистер Райдер споткнулся о стул и пробормотал другим леди извинение за свою неуклюжесть.

Пиппин покачала головой.

– Это тот человек, который, по твоему мнению, следил за нашими комнатами?

– Хм, да, Пиппин, но…

– Кузен Холлиндрейка?

– Хм, да.

– Рукоположенный священник, викарий, присутствует на приеме Фелисити, чтобы шпионить за нами?

Ну, когда она выразилась подобным образом…

– Я знаю, что это прозвучит неправдоподобно, но, Пиппин, он сказал, что изучает архитектуру, – возразила Талли. – Поверь мне, та сторона дома мало что может предложить для изучения. И с чего бы ему вздумалось заниматься этим ночью?

– Ах, мисс Лэнгли, доброе утро, – послышался знакомый скрипучий голос. – Вижу, что вы завтракаете.

Пиппин бросила на нее взгляд, который говорил: Он заметил твой завтрак. Как наблюдательно с его стороны.

Талли изобразила улыбку и повернулась, чтобы поздороваться с ним.

С противоположного конца комнаты мистер Райдер выглядел, хм, просто заурядно, но вблизи он выглядел совершенно взъерошенным – словно спал в одежде. А его воротничок сидел вовсе не так, как положено. Хотя викарий и потратил время на то, чтобы расчесать непослушные волосы, он закончил этот процесс, нанеся на них помаду⁷, от запаха которой у Пиппин задергался кончик носа, а у Талли заслезились глаза.

На мистера Райдера едва можно было смотреть, когда от него пахло так… мерзко.

– Да, завтракаем, – сумела ответить она, теперь уже окончательно потеряв аппетит. И этого мужчину она целовала прошлой ночью? В самом деле, это слишком унизительно, чтобы поверить! Потому что как подобный тип смог так окончательно и бесповоротно взволновать ее сердце и возбудить ее страсть?

Прошлой ночью, в тени и тайнах лабиринта и лунного света, Талли убедила себя в том, что ее соблазняет пират, шпион, человек, который опаснее всех, с кем она когда-либо встречалась.

О, но при свете дня ее ожидала поистине ужасная расплата.

И еще она была уверена, что скорее умрет, чем признается Пиппин – даже если это и усилит ее подозрения насчет того, что мистер Райдер не совсем тот, кем кажется – что она, Талия Лэнгли, упала в объятия этого человека, словно опытная куртизанка.

И впервые испытала вкус восторга от прикосновения его губ.

– Мистер Райдер, – с трудом проговорила Талли, не желая даже мельком заглянуть в его лицо. – Это моя кузина, леди Филиппа Ноулз.

– Леди Филиппа, выражаю самую искреннюю радость, – прохрипел он, вытирая ладонь о свои бриджи перед тем, как взять руку Пиппин и безвольно сжать ее.

Пиппин бросила на нее озадаченный взгляд. Он? Шпион? О, Талли!

Сомнения залегли в животе Талли с такой же обескураживающей тяжестью, как и одна из печально известных лепешек миссис Хатчинсон. Между тем, мистер Райдер рассматривал две наполненные тарелки, которые Пиппин удерживала в одной руке.

– Вот это да! У вас замечательный аппетит, леди Филиппа! Я не думал, что юные леди так много едят, – заявил он громким, неодобрительным голосом, в то же время, наполняя собственную тарелку двойной порцией с каждого блюда. – И хотя боюсь, что мой опыт общения с женским полом, увы, недостаточен, но я всегда слышал, что de rigueur⁸ для леди – есть как птичка, – добавил викарий, изуродовав французскую фразу ужасным акцентом.