Глава 5

— Кассандра? Кассандра, поговори со мной!

Низкий голос пробился в мой сон без сновидений, и я почувствовала сильную руку на своём плече.

Я лежала на спине... возможно, на полу. Как только я приоткрыла глаза и впустила лёгкий жемчужный свет, мой мозг начал раскалываться. Кажется, он пытался сбежать из моего черепа. Я попыталась что-то сказать, но выдавила лишь тихий стон.

— Слава Богу, — голос окрасился облегчением, и я не сразу поняла, что он принадлежит Габриэлю.

Мои веки затрепетали, приоткрывшись, и я тут же пожалела об этом. Яркий утренний свет пронзил мой череп как горячая кочерга.

— Свет, — прохныкала я.

Он тихо выругался, вставая, затем задёрнул шторы.

Я осмотрелась по сторонам и осознала, что лежу возле пустой бутылки виски и собственной разбросанной одежды. Если бы мне не казалось, что я умираю, я могла бы смутиться из-за чёрных скомканных трусиков на полу. С задёрнутыми шторами комната погрузилась в тень. Габриэль прошёл мимо моего безвольного тела, и я услышала, как он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Через минуту он вернулся, присел возле меня и протянул стакан воды.

Он нахмурил лоб, в ореховых глазах проступило беспокойство.

— Сесть сможешь?

— Я в норме, — подавляя тошноту в нутре, я медленно села и потянулась к стакану. Схватив его, я едва не разлила содержимое, потому что мои пальцы дрожали. Сжав стакан сильнее, я сделала маленький глоток. Для моего пересохшего горла вода показалась блаженством, но в следующее мгновение тошнота усилилась. Я протянула стакан обратно Габриэлю и улеглась на пол, надеясь, что теперь он уйдёт и оставит меня умирать. К своему ужасу я обнаружила, что спала в куче разбросанных кукурузных палочек с сырным вкусом, и некоторые из них запутались в моих волосах. Оранжевые специи от палочек покрывали мои пальцы, а новый телефон валялся среди мусора. Когда, чёрт возьми, я купила новый телефон? Я этого не помнила, но разбивать и покупать телефоны стало почти привычкой в Лондоне.

Габриэль пристально смотрел на меня.

— В норме, говоришь?

Я тяжело сглотнула, и во рту был такой вкус, будто там что-то сдохло.

— Я часто сплю в продуктах с сырным вкусом. Они прогоняют кошмары. Старое суеверие фейри.

Видимо, со смертью придётся подождать, потому что Габриэль решительно настроился меня оживить. Он пошёл к моему чемодану, и я слушала, как он там копается, содрогаясь при мысли о том, как он шарится в моих тампонах и блеске для губ, визуально придающем объём.

Через несколько секунд Габриэль вернулся ко мне, держа на ладони две белые таблетки.

— К счастью для тебя, я нашёл парацетамол, — он положил таблетки мне в руку. — Фокус в том, чтобы принять их перед сном. Подавляет похмелье.

Я проглотила таблетки.

— Спасибо. Ну, хотя бы меня не стошнило, — не дай Бог лишиться последнего достоинства. Я вытряхнула сырный порошок из волос.

— Наверное, тебе стало бы лучше, если бы тебя стошнило.

Я слабо кивнула.

— Верно. Можешь помочь мне подняться?

Присев рядом, он обнял меня одной рукой за плечи, другой поддержал за спину. Медленно и осторожно он помог мне встать. Я пошатнулась, мир вокруг всё ещё покачивался. Тошнота подступила к горлу, и я снова подавила её. Плохо уже то, что Габриэль нашёл меня на полу рядом с разбросанными трусиками и кукурузными палочками; я не хотела ещё и окатить его рвотой.

Я села на краю постели, окинув взглядом комнату.

— Бл*дь.

— Да уж, я тоже на своём веку бывал в запоях, но ты вывела это на новый уровень. Ты делаешь алкогольные запои прямо-таки произведением искусства.

Осколки зеркала усеивали ковёр, вместе с ними валялось несколько пакетов и горы грязной одежды. Я видела всего одно или два целых зеркала. Я смутно помнила, как купила их, но не припоминала, как разбила. Что я в них увидела?

Я с трудом сглотнула, стараясь думать сквозь туман в голове. Я определённо помнила, как разбила зеркало, увидев...

Мой разум отпрянул от этого воспоминания. Пока что нет.

Я сделала глубокий вдох, впервые осознав, как сильно я воняла. Ещё один пункт в списке полного унижения.

— Кажется, мне надо в душ.

— Иди, — согласился Габриэль. — Я принесу тебе что-нибудь поесть.

Я застонала так, словно он только что пригрозил мне ужасной пыткой, но ничего не сказала. Я не в том положении, чтобы спорить. Я побрела к двери общественной ванны, хрустя разбитым стеклом под ногами.

***

После душа я почистила зубы в ванной, заполненной паром, и впервые осознала, чего не хватает. Крики. Я больше их не слышала и едва не зарыдала от облегчения, вызванного этим открытием. Воспоминания о них всё ещё шептали в глубинах моего разума, и я была почти уверена, что никогда этого не забуду. Но они уже не вибрировали в моём черепе. Может, виски простерилизовало мой мозг.

Помывшись, я замоталась в белый банный халат и открыла дверь в свой катастрофичный номер хостела. Габриэль сидел на стуле в углу комнаты, у его ног находился пакет с продуктами. На шаткий столик рядом с собой он поставил тарелку с двумя круассанами и стакан из Старбакса.

— Ты выглядишь получше, — сказал он.

— Ага. Думаю, часть алкоголя вышла через кожу с паром, — обезболивающие уже начали работать над пульсацией в черепе.

Он нахмурился.

— Я нашёл три пустые бутылки из-под виски. Как долго продлился этот запой?

— Не уверена, что я могу ответить на этот вопрос, — пробормотала я, предпочтя не упоминать три другие бутылки, которые он не нашёл.

— Что случилось, Кассандра? Я понимаю уйти в загул на ночь, может, на две, но это же перебор.

Я сощурилась, пытаясь найти способ объяснить это всё.

— Давай я сначала выпью кофе, — я села на угол кровати, и Габриэль протянул мне стакан чёрного кофе. Я сделала глоток, слегка вздрогнув от крепкого вкуса. — Это помогает.

Он протянул бумажную тарелку с круассанами, и я откусила краешек одного из них. Как только масляное и слоящееся тесто попало на мой язык, желудок взревел от голода. Я умяла круассан, засыпав крошками весь халат. Мне понадобилось ещё тридцать секунд, чтобы справиться со вторым.

Внезапная волна тошноты едва не заставила меня выблевать всё обратно, но я сделала несколько неглубоких вдохов, стискивая край кровати, пока тошнота не отступила. Я медленно допила остатки кофе, чувствуя, как разум обретает ясность, а туман уходит из моего сознания. Как только это случилось, в голове всплыло воспоминание — то, что я увидела в отражениях. Женщина, сгоревшая насмерть у основания Лондонского Камня.

Я с трудом сглотнула.

— Откуда ты знал, где меня искать?

— Я и не знал. Скарлетт позвонила мне два дня назад, сходя с ума от беспокойства. Она знала, что с тобой что-то не так. Что ты говорила как пьяная, и она не психолог, но ты также... казалась дезориентированной.

— Она сказала, что я выжила из моего бл*дского ума.

— По сути да. Она попросила меня найти тебя, и последние два дня я этим и занимался, — он выгнул бровь. — Ты бы очень помогла мне, если бы использовала свою кредитку.

— Привычка после жизни в бегах.

— В итоге я нашёл тебя по полицейским отчётам. Некоторые из них упоминали пьяную и неопрятную женщину с розовыми волосами на Кэннон-стрит возле Уолбрука. Отчёт о проникновении в спортивный магазин на Кэннон-стрит, где всё стекло было в крови. Похоже, кто-то хотел добраться до Лондонского Камня. Представляешь? И серия странных звонков в диспетчерскую из-за того, что зеркала странно мигают. И почти все отчёты в радиусе менее мили от этого места. Так что я проверил отели поблизости, показывая свой удобный жетон детектива и ища женщину с розовыми волосами. Если ты так привыкла находиться в бегах, то твой вид что-то совсем не помогает слиться с толпой.

Я кивнула и тут же пожалела об этом.

— Логично говоришь.

Габриэль отпил своего кофе.

— Когда я видел тебя в последний раз, у тебя на плече сидел ворон-хамло, и ты сказала, что направляешься в Америку. Что случилось?

— Один в приюте для животных, кажется.

Он приподнял бровь. Его явно интересовал не ворон.

— Я думала, что Роану нужна моя помощь, — я проигнорировала хмурое выражение на лице Габриэля. — Я дала ему слово. Но я пришла слишком поздно, и он был не заинтересован. Так что я вернулась.

— Ладно, — он откинулся на спинку стула, затем кивком головы указал на разбитые зеркала и хаотичное состояние комнаты. — А это всё? Почему ты целую неделю нажиралась в хлам и била витрины?

Я испустила долгий вздох.

— Я искала свою мать. Свою биологическую мать, имею в виду. У меня была магическая безделушка, которая привела меня к Лондонскому Камню, а потом я почувствовала, как он манит меня ещё ближе. Он обладает магией, Габриэль. И он полон ужаса. Прикоснувшись к нему, я слышала те крики, и они... — «они переполнили меня восторгом». — Пока я прикасалась к нему, это блокировало мои мысли. Но когда я уходила, они просто отдавались в моей голове эхом. Габриэль, я не думаю, что смогу объяснить. Это всё равно что быть в комнате с тысячью людей, которые плачут от боли. Только эта комната — твой мозг, и крик заглушает твои мысли. И ты не можешь уйти, не можешь зажать уши. Я не могла спать. Думаю, Камень — какой-то лич страха, как я. Он впитывает страх, но вместе с тем снова выплёскивает его.

— А когда ты пила?

— Мне надо было как-то приглушить крики, и тут в дело вступило виски. И я продолжала возвращаться к тому Камню, — я крепче сжала кулаки. — Но это ещё не всё. Я слышала там голос, завывавший громче остальных. Не могу объяснить, почему, но я думаю, что это была моя мать. В смысле, женщина, которая родила меня на свет. Я просто почувствовала это. Мне нужно понять её связь с Камнем.

— Я не понимаю. Она жива?

Я покачала головой.

— Нет, я так не думаю. Мне кажется, это воспоминание о ней. Или какая-то её сущность, её ужас, хранящийся в камне.

— Может, тебе лучше оставить это похороненным.

— Нет. Мне нужно знать, кем была моя мать, — мой голос надломился.