Как бы всё повернулось, если бы меня не подменили? Я бы выросла в Триновантуме с Риксом и... и...

И кем?

Если Рикс — мой отец, то кто моя биологическая мать?

Отвлечение. Я отчаянно мечтала, чтобы что-нибудь отвлекло меня от этих воспоминаний, и теперь, когда передо мной повис этот мучительный вопрос, я лихорадочно ухватилась за него. Вероятно, где-то там у меня есть мама. Если я найду её, то возможно, вновь обрету семью. Может, она хочет меня увидеть.

Я пока не могла вернуться в Штаты. Мне всё ещё предстояло разгадать собственное прошлое. Мне надо узнать, кто я. Я родилась пикси; у меня имелась человеческая мать, чьего имени я не знала.

Я поднялась с кровати, отказавшись от надежды поспать, и надела обувь.

***

Когда я спустилась по скрипучим ступеням в Винный Бар Лероя, грустная джазовая мелодия витала поверх тихого гула разговоров. Под звуки трубы и саксофона женщина скорбно пела о потерянном любовнике, который оставил её на морском берегу.

Остановившись внизу лестницы, я на мгновение окинула взглядом комнату, осматривая знакомую обстановку — туннели, расходившиеся от основного помещения, бочки с выдержанным вином и старинные геральдические эмблемы, висевшие на стенах: ворон, голубь, череп под водой, наперстянка, феникс. Но больше всего меня привлекала та, чья поверхность была стёрта. Шесть королевств Триновантума, и одно из них разрушено. Как-то раз я спросила Роана об уничтоженной эмблеме, но он просто сменил тему.

При мысли о нём и о выражении на его лице, когда он вышвырнул меня из своего дома, у меня заныло в груди. Я обняла себя, впервые посмотрев на посетителей Лероя. Именно тогда я заметила дюжины подозрительных взглядов, уставившихся прямо на меня.

Как только я вошла, все разговоры прекратились. Женщина, чьи синие волосы спадали до самых бёдер, глазела на меня молочно-белыми глазами; другая с коричнево-красной кожей, одетая в белый бархатный камзол, не донесла бокал с вином до рта, уставившись в мою сторону. Мужчина с заострённой бородкой и чёрным кружевным воротником сощурился, изучая меня. Даже саксофонист и тот таращился.

«Точно». В свой последний визит сюда я привела с собой Скарлетт, а она угрожала всем пистолетом с железными пулями. Видимо, фейри-народу такое не нравилось.

И всё же они не выглядели так, будто собирались напасть. Единственной, кто на меня не смотрел, была женщина, певшая в микрофон. Её серебристые волосы струились поверх кроваво-красного платья, и она словно затерялась в боли своей песни. Я ещё несколько секунд послушала музыку, встречаясь с сердитыми взглядами вокруг и стараясь выглядеть небрежно, расслабленно. Постепенно лица стали отворачиваться, приглушённые разговоры возобновились.

Я тяжело вздохнула и заметила худой силуэт, сгорбившийся на барном стуле. Косматые светлые волосы свисали ему на глаза. «Элвин». Вот его-то я и хотела найти.

Держа голову опущенной, я пошла к нему. На ходу я невольно засекла, что посетители бара как будто заметно отшатывались от меня, пока я проходила мимо.

Когда я приблизилась к Элвину, меня приветствовала пелена марихуанового дыма, и он повернулся, лениво улыбнувшись мне. Его глаза покраснели.

— Ты в норме, босс?

— Ага, — соврала я. — Как сам?

— Лерой! — крикнул он. — Кларет для моей подруги! И мне тоже бокальчик заодно.

Лерой оттолкнулся от двери возле бара, хмуро посмотрев на меня.

— Хочешь два кларета?

Я кивнула, моё тело напряглось от нервной энергии.

— Щедрую порцию, пожалуйста, — я побарабанила пальцами по выцветшей древесине барной стойки, и моя грудь заныла от знакомой пустоты. — Вообще-то, можешь просто принести нам бутылку?

Он кивнул и повернулся к стеллажу позади него. Я же крутанулась на стуле и повернулась лицом к Элвину. Он был одет в чёрную куртку поверх футболки с надписью «Если не сможем, то притворимся, что смогли (с) НАСА, 1969 год»¹.

Он уставился на меня остекленевшими глазами.

— Ты уверена, что ты в порядке?

Я кивнула.

— Да, спасибо. Как ты? Всё хорошо с твоими... знакомыми?

При нашей последней встрече Элвин сказал мне, что работал двойным агентом в фейри-подразделении ЦРУ. Если бы король узнал, то Элвин был бы уже мёртв. Так что я помогла ему, удалив его имя из базы данных ЦРУ.

— Да. Теперь всё отлично. Спасибо тебе за это.

Я пригладила свою помятую одежду и бросила очередной нервный взгляд на собравшихся за баром.

— Кажется, сегодня все на пределе.

— Да?

— Да, — я наклонилась поближе, прошептав: — Думаю, они всё ещё сердятся из-за той ситуации с пистолетом.

Он фыркнул.

— Брось, Касс. Всем похер на это.

— Да? Тогда почему меня сверлят убийственными взглядами?

— Ты даже не чувствуешь, что ты проецируешь? — он поиграл водой в стакане. — Ты же как шторм на горизонте, Касс. Ты ощущаешься как ураган злости и боли.

Я моргнула.

— О. А ты, похоже, не против.

— Я налёг.

— Чего?

— Я под кайфом, говорю. Это помогает.

Лерой поставил на бар два больших винных бокала, затем медленно наполнил их, и я зачарованно наблюдала, как янтарная жидкость переливается в тусклом свете свечей. Он оставил бутылку и отступил в тень, где встал в углу и прислонился к стене со скрещенными на груди руками и сонным видом.

Свет отражался от тёмно-зелёного стекла бутылки — оно было цвета глаз Роана. Я отпила кларета, позволив сладкой жидкости задержаться на языке, и только потом проглотила. Может, если я достаточно напьюсь, то наконец-то сумею расслабиться.

Я кивком головы показала на певицу.

— А она хороша.

Элвин пожал плечами.

— Она поёт эти печальные песни несколько сотен лет. Я уже слышал их все ранее.

— Она печалится о чём-то конкретном?

Он развернулся на стуле, наблюдая за певицей.

— Её приятель бросил её ради предначертанной пары триста лет назад, а она так и не оправилась от этого.

Я отпила ещё глоток кларета.

— Ради предначертанной пары?

— Ага. У некоторых фейри есть предначертанные пары. Говорят, что это типа дар богов, но обычно это только рушит всем жизни. Например, нашей Роксанне, — он поднял бокал, салютуя певице. — Её жизнь испорчена.

— То есть... некоторым людям просто суждено любить кого-то, и тут ничего не поделаешь? Приходится бросать того, с кем был сотни лет, просто потому что так гласит судьба?

— Да. Херня какая-то, если хочешь знать моё мнение.

— Никаких возражений с моей стороны.

Он повернулся ко мне лицом.

— Я удивился, увидев тебя здесь. Я слышал, ты отправилась в Триновантум.

— Как ты вообще об этом услышал? Кто тебе сказал?

— Я знаю всякое, Касс. Именно этим я занимаюсь.

Я отпила вина.

— Ну, я вернулась. И мне нужна информация.

— Вот как? — его глаза сверкнули оранжевым свечением. — О чём?

— О моей биологической матери.

— О? А что с ней?

Я сделала большой глоток перед тем, как ответить:

— Ты знаешь, кто я.

— Хорошая девушка, — сказал Элвин. — Федерал. Пикси...

— Подменыш.

— Ага. И это тоже.

— Ты знал с самого начала. Ты даже сказал мне, когда я спрашивала о Сиофре, — я чувствовала, как глаза щиплет от слёз.

Он пожал своими костлявыми плечами.

— Мне было известно... кое-что из этого.

— Ты мог бы уберечь меня от больших проблем, если бы просто сказал с самого начала. Возможно, ты бы спас немало жизней.

— Я торгую секретами, Кассандра. Знаешь, что делает секрет ценным?

Я допила содержимое бокала, не отвечая.

— Конечно, знаешь. Секреты ценны тогда, когда их знает мало людей.

— Это всё, что тебя волнует? Ценность твоих товаров?

— Что тебе нужно, Касс?

Я вновь наполнила свой бокал.

— Я хочу знать, кто произвёл меня на свет... кто моя настоящая мать.

— Я понятия не имею.

Моё настроение упало. Это с самого начала было хлипкой надеждой, но теперь, когда она разлетелась на куски, я почувствовала, что пустота снова начинает пожирать меня.

Он сделал глубокий вдох.

— Но у меня есть кое-что, что может помочь тебе выяснить.

Я встретилась с ним взглядом, стараясь казаться спокойной.

— Что именно?

— А что ты дашь взамен?

— Что тебе нужно?

— Ты всегда можешь... задолжать мне услугу.

— Нет уж. Больше никогда, — в прошлый раз я едва не погибла. — Назови другую цену. Как насчет ужина?

— Нет, этого далеко не достаточно. Но тебе всё равно стоит купить мне ужин. Это хорошее начало торгов, если ты понимаешь, что я имею в виду? Лерой недавно приобрёл головку Вашрен-Мон-д’Ора², и он изумительно хорош. Давай начнём с этого, ладно?

Я вздохнула и глянула на Лероя.

— Можно нам тарелку... вот этого вот, что он хочет, и немного хлеба?

— И проследи, чтобы это был Вашрен. Не давай мне то американское дерьмо, рассчитывая, что я не узнаю, Лерой. Я всегда знаю, — он уставился на Лероя, бормоча: — Я всегда знаю.

Лерой хмыкнул, скрывшись за дверью кухни.

Я сделала большой глоток кларета, затем встретилась взглядом с Элвином.

— Так как мне найти мою мать?

— Сначала поговорим о том, что ты можешь мне дать.

Со следующим глотком вина я наконец-то ощутила то, в чём нуждалась — мягкое замедление и приглушённость мыслей. Наконец-то напряжение начало уходить из моих плеч. Так что там ценил Элвин?

— Как насчет информации?

Он кивнул.

— Что тебе известно?

Лерой вернулся, поставив на бар круглый деревянный поднос с ломтями хлеба и сыра. От хлеба поднимался пар. Элвин схватил ломоть и размазал сыр по поверхности. Он откусил большой кусок и зажмурился от удовольствия.

Я схватила ломтик тёплого хлеба.

— Прошлый мэр Лондона была подменышем.

— Брось, Касс. Все это знают. В этом никакой ценности.

Я усиленно задумалась.

— Надвигается война. Король планирует напасть на Благих.

— Тебе действительно нужно, чтобы я ещё раз объяснил, что делает секрет ценным? — Элвин пососал палец, слизывая с него капельку сыра.

— Ладно! — я заскрежетала зубами, подумывая уйти. Потом закрыла глаза и поискала в своём сознании частичку информации, которая могла бы заинтересовать этого раздражающего фейри. И когда я стала думать, в моём сознании выжегся образ. Глаза Сиофры после того, как я заточила её в отражении. — Сиофра, — медленно произнесла я.