— Ты что это сестренку мучаешь? — говорит она.

— Ты, девочка, почему своего брата не слушаешь? — говорит другая тетенька.

Сабина все еще упирается, пригнулась чуть не до земли, и Стефан вдруг отпускает ее. Сабина падает, но Стефан успевает ее подхватить. Сабине страшно. Она плачет.

И плачет так, как будто вот-вот умрет. Водичка бежит по лицу. Стефан ладонью вытирает слезы.

— Перестань, — говорит он. — Перестань! Ладно, покажу тебе, что обещал. Идем. Ну идем же! — Теперь он ведет сестру, обняв за плечики. Что-то еще булькает у нее в горлышке, она сопит, но не плачет. Так они добираются до дома.

— Покажи теперь, — говорит Сабина, после того как они на лифте поднялись в квартиру.

Стефан открывает школьную сумку — маленький носишко готов залезть в нее. Интересно, что она ожидает увидеть? Шнаттеринхен или Питтиплача[1]?

А Стефан вытаскивает серый рисовальный альбом и из него разрисованный лист. Синий-синий пруд, на нем лебеди, совсем белые лебеди. И зеленые деревья. И дом. Наш дом!

— Ты узнала наш дом? — спрашивает Стефан.

Сабина узнает и не узнает. У дома много-много окон, одно над другим до самого края листа.

— Вот мы где, — пальчик Сабины показывает самое верхнее окно. Неверно. Сабина ищет. Пальчик добирается и до хижины и до ребятишек — кругленьких попугайчиков. Останавливается он и на зайце Итцеплитце. Сидит слушает, длинноухий. — Зайчик, зайчик, скажи мне, где я? — уже играет Сабина.

— Ты вот где, — показывает Стефан. — В красной шапочке слева.

— А мне здесь хочется, — говорит Сабина, показывая направо.

— Там Зилке сидит. У нее локоны. У тебя нет локонов.

— Будут.

— Ладно, — говорит Стефан. — Пусть у тебя будут локоны.

— А кто нарисовал этого красивого лебедя?

— Толстого? Его учитель Бази нарисовал. Сперва — двойку, а потом яйцо. Показать?

— А что вот тут на дереве?

— Ты же видишь — дом.

— Кукольный?

— Детский. Каждому разрешается в нем пожить.

— Я первая! — говорит Сабина. — А это, что это такое?

— Это самый короткий в мире тоннель. В него могут входить только очень смелые.

— А это?

— Это половинка луны.

— А где другая половинка луны?

— На небе. Разве ты не знаешь? Она же там светит.

Дети и не заметили, как вошел отец. Он стоит посредине комнаты и смотрит на своих детей — оба лежат на полу, перед ними рисунок. Отец неслышно подошел и так же неслышно вернулся к двери — не хочет подслушивать.

Остановившись, он спрашивает:

— Ну, как вы тут живете?

— Стефан детскую площадку нарисовал! — кричит Сабина. — Это вот — я. — Она показывает на девочку с локонами и хихикает, должно быть ей стыдно. Отец, склонив голову набок, слушает и смотрит.

— Знаешь, я поражен, — говорит он. — Дом на дереве и половинка луны, потом самый короткий тоннель в мире… И лебеди. Пруд, и на нем лебеди! Может, надо еще и лодку, а?

— Лодку? На пруду детской площадки лодку?

— Или карусель. Маленькую, чтобы собачки могли кататься.

— Ты шутишь, что ли? — спрашивает Стефан.

— Почему? — говорит Герман. Он встал на цыпочки, вытянулся, как доска, поднял руки, зевнул и приложил ладони к потолку. А ведь это мама Сусанна строго-настрого запретила!

— Не пора ли вам ужинать? — спрашивает он.

— Ничего не пора, — говорит Сабина, но она всегда так говорит.