- Послушай, - сказал он рабу, что управлял его домом, - нужно срочно найти ребёнка, девочку. Не моложе пяти лет, но не старше девяти. Она должна быть сообразительной, послушной, с приятной внешностью. Будет очень хорошо, если она говорит на нашем языке. Заплачу щедро… Что ты так смотришь на меня? – спросил Агафокл, перехватив непонимающий взгляд мужчины.

- Простите господин, - закашлялся раб, - что значит срочно?

- Срочно – это как можно быстрее!

- Но где найти такого ребёнка?

- Не знаю, - Агафокл пожал плечами, - на рынке…  или может быть, какая-нибудь нищенка пожелает получить деньги в обмен на дитя.

- Детей на рынке очень мало, господин, нет спроса, что касается продажи ребёнка родителями, то городской совет запрещает…

- Найди! Остальное я улажу.

- Слушаюсь, господин, только боюсь, что срочно не получится. Ещё осмелюсь спросить, господин, для чего нужен ребёнок?

- Моя тётушка, госпожа Федра, желает взять себе в дом воспитанницу, а я хочу сделать ей подарок, - проговорил молодой человек и тут же возмутился, - ты смеешь меня допрашивать, раб?

- Простите, господин, я хочу лишь уяснить… Будут ли ещё какие-нибудь пожелания? Например, цвет кожи, волос?

- Хм, пожалуй, лучше если дитя будет светловолосым, или, скажем, рыжеволосым.

- Понимаю, господин, - раб опустил глаза, чтобы не выдать насмешки.

В доме все слуги знали о страсти господина Агафокла к рыжей скифянке. После того, как гетера согласилась принять ухаживания хозяина, управляющему пришлось бежать к ростовщику готовому ссудить необходимую сумму. Красавица поставила условие, что все деньги должны быть выплачены золотом, пришлось обещать заимодавцу тройную цену – золотые статеры были редкостью в Таврике.

Монеты золотым дождём текли с серебряного блюда, золотоволосая гетера даже не взглянула на звенящие у её ног статеры. Серебристо-голубой наряд с тончайшей драпировкой выгодно оттенял золото волос красавицы. В кудрях словно светлячки мелькали дымчатые топазы, длинные серьги подчёркивали стройность шеи и изящность плеч. Она неотрывно смотрела на Агафокла своим колдовскими глазами, в которых плясали зелёные искорки, а он не мог пошевелиться, обессилев от её красоты и близости.

- Всё ли так? – едва дыша произнёс он.

- Да, мой господин, - ответила гетера, опустив длинные ресницы.

Ни начала, ни середины симпосия Агафокл почти не помнил, боялся отвести взгляд от своей драгоценной гостьи – вдруг исчезнет. Неразбавленное вино оказало на него странное действие, тело отяжелело, но голова оставалась светлой и ясной, несмотря на это он упустил момент, когда Пирра скинула своё одеяние и осталась в тонкой прозрачной рубашке. Он с жадностью разглядывал её, отметил высокую грудь с тёмно-розовыми подкрашенными сосками, плавный изгиб талии, тонкую складочку кожи у живота. Рывком поднялся с подушек, положил руку ей на бедро. В ответ на ласку, Пирра приблизила своё лицо к лицу юноши, легко коснулась губами его виска потом щеки. Агафокл задохнулся от восторга и желания, всё что он хотел в этот момент, это остаться с Пиррой наедине. О, боги! Сделайте так, чтобы умолкла эта заунывная музыка! Чтобы все исчезли и я, наконец смог насладиться любовью этой женщины! Сжигаемый страстью, Агафокл не заметил, что говорит вслух. Словно по волшебству шатёр опустел, с тихим шелестом упала ткань полога, мелодия резко прервалась. Стук двух сердец и прерывистое дыхание, треск разрываемой ткани, по тигровой шкуре разметались пряди золотых волос, кожа у гетеры молочно-белая с золотистым отблеском. Последняя мысль Агафокла: «Кто дал ей это дурацкое имя Пирра? Она не рыжая, она золотая!»