Глава 18. Неоплаченные счета

- Шкура индийского тигра жёлтая с чёрными полосами на красной подкладке, 100 мин. 26 локтей расписной ткани для шатра, 280 драхм. Подушки, набитые пером обшитые золотой бахромой, 160 драхм. Метрет хиосского вина, 100 драхм. Плата Перибею, 10 драхм. Кто такой? – поднял глаза Идоменей.

- Устроитель праздников в доме господина Агафокла, -  объяснил Кодр.

- Так, дальше… рапсод, две флетистки, арфист и барабанщики, акробаты, на всех 35 драхм. Благовония, масло для светильников…, Идоменей быстро пробежал начало свитка глазами, - два десятка угрей по 3 драхмы за пару, мёд, метрет хиосского вина, специи… Вот! Пятьдесят золотых статеров взятых у трапезита Евномия. Стленгида с орнаментом из пшеничных колосьев и цветов, золотая чеканка, 45 мин. Ожерелье серебряное с тремя рядами подвесок, один из рядов со вставками из золотистого электрона, 32 мины. Серьги золотые с подвесками в виде колесницы Гелиоса… браслет в виде змеи, глаза змеи из индийских смарагдов… бусы жемчужные… венок золотой листья плюща… перисцелиды с колокольчиками из серебра… двенадцать серебряных булавок… две золотые фибулы филигрань…

По спине Кодра струился пот, он всё ждал, когда господину Идоменею, надоест читать длинный список и он посмотрит в конец свитка, где выведена итоговая сумма, тогда грозы не миновать.

- Кувшин серебряный скифская чеканка два дерущихся льва… гребень черепаховый инкрустация перламутром, так… зеркальце… шкатулка вырезанная из цельного розового камня крышка с золотым навершием… пятнадцать локтей пурпурного шёлка, десять локтей синего, семь локтей шнура, сплетённого из разноцветных нитей, сандалии серебряные, сандалии позолоченные, шесть локтей виссона… колесница инкрустированная слоновой костью и позолоченным серебром заказанная в мастерской, ремесленника Алексиса, но ещё не изготовленная, уплачено вперёд 30 мин…Хм…

Идоменей, наконец заглянул в конец списка, и свернув свиток задумался. «На эти деньги можно построить и снарядить большой торговый корабль». Кодр страшась взглянуть на сидящего в кресле господина Идоменея, перевёл взгляд на Гектора надеясь найти в нём хоть какую-то поддержку, но слуга, сидя у стены на низком табурете клевал носом. Хозяин дома молчал, и Кодру показалось, что он совсем забыл о его присутствии. Однако, когда Идоменей заговорил, лицо управляющего вытянулось от удивления, он ждал, что грянет гром, разверзнется земля и он, Кодр придавленный обвинениями и упрёками, отягощённый собственными грехами провалится в бездну Тартара.

- Ладно, - сказал Идоменей, - откладывая свиток, - Расскажи мне, как твой господин умудрился навлечь на себя гнев Совета и жрецов? Его обвиняют в богохульстве, ты знаешь об этом?

- Господин! Никто в нашем доме богов не хулил!

- Верю тебе, поэтому и спрашиваю не о том, хулили или нет, а как попали под столь тяжкое обвинение?

- Ума не приложу, господин, - пожал плечами Кодр, - уже второй месяц мой хозяин никого не принимает.

- Вот как? Как же так случилось, что господин Агафокл разогнал всех своих параситов? – усмехнулся Идоменей, - но это ничего не меняет… Известно ли тебе, что через два дня в Совете будет суд черепков, что господину твоему грозит изгнание?

- Неужели это возможно? – не верил своим ушам Кодр, - Господина Агафокла выгонят из Прекрасной Гавани?

- Лишив всех имущественных прав на время пока его не будет в городе, - дополнил картину бедствия Идоменей, - Дом, земли, доходы от торговли – всё будет конфисковано.

- А что будет с рабами, господин?

- Они станут собственностью полиса, а дальше, как решит Совет. Кого-то оставят обрабатывать землю, остальных отправят на общественные работы, на стройки и рудники, - спокойно объяснил Идоменей.

- И я?  А меня? – залепетал Кодр.

- Насчёт тебя я похлопочу перед Советом. Негоже господину Агафоклу ехать в изгнание одному, он привык к тебе, Кодр, ты один сможешь скрасить своему господину годы жизни на чужбине и создать ему, хотя бы подобие тех удобств, к которым он привык.

- Годы? Господин! – Кодр упал на колени, - Молю, господин! Не отсылайте меня из города!

- В чём дело, раб? Ты отказываешься служить своему господину?

Управляющий затрясся в рыданиях. Идоменей равнодушно смотрел на плачущего мужчину, ему совершенно не было жаль его.  Хозяин дома не сомневался, что как минимум десятая часть той суммы, что была выведена в конце свитка красными чернилами перекочевала в карман этого пройдохи. Когда Кодр подполз, чтобы облобызать ему ноги, Идоменей брезгливо оттолкнул его:

- Встань! – приказал он рабу, - Мне нужно подумать, возможно я смогу помочь тебе.

- Господин! - воскликнул Кодр поднимаясь с колен, - Я сделаю всё что вы попросите, только пообещайте…

- Я не собираюсь ничего обещать тебе, раб! – повысил голос Идоменей.

Кодр умолк, боясь ещё больше разгневать хозяина дома. Он заранее смирился со всем, что ему предложит господин Идоменей, другого выходя не было. Как всё не вовремя, такое несчастье, теперь, когда он уже скопил необходимую сумму денег, чтобы выкупиться из рабства и приобрести небольшой домик с участком… он уже и женщину себе присмотрел…Эх!

- Расскажи мне, Кодр. Расскажи всё по порядку, что происходило в доме твоего господина этим летом.

Кровать Идоменея мягко покачивалась, словно он ещё плыл по морю на керкуре, дождь закончился, лёгкий ветерок проникший в комнату через приоткрытое окно раздувал занавесь балдахина словно парус. Но если на корабле, в тихую погоду он быстро засыпал убаюканный волнами, то сейчас, не смотря на глубокую ночь и усталость, Морфей никак не хотел распахивать ему свои объятья. Гектор из соседней комнаты слушал, как вздыхает и вертится на ложе его господин. В такие бессонные ночи спасение только в одном. Слуга поднялся со своей лежанки и бесшумно вышел из комнаты.

- Господин! –  шёпот прозвучал над самым ухом.

Идоменей резко приподнялся на локте и увидел стоящую перед ним женщину, волосы её были распущены, она куталась в длинную накидку, которую придерживала у груди обеими руками.

- Что ты здесь…, - начал было Идоменей, удивлённый, что рабыня посмела без разрешения прийти в его покои.

 В простенке между окнами он увидел Гектора, который снял резной колпак с медного лампиона, чтобы приглушить свет. Идоменей откинулся на спину, рабыня, посчитав это за приглашение, скинула с себя накидку, скользнула к мужчине под одеяло. Нагая трепещущая, она прижалась к Идоменею всем своим телом, и он слышал, как часто и звонко бьётся сердце в её груди.

Первый раз Идоменей проснулся на исходе ночи, недоумённо ощупал войлочное одеяло, что лежало поверх обычного, видимо неугомонный Гектор, боясь, что господин озябнет под утро, укрыл его потеплее. Рядом с ним спала рабыня, её тёмные волосы водорослями разметались по подушке. Когда он проснулся второй раз женщины рядом уже не было.

Ещё вчера мучаясь от бессонницы, Идоменей обдумал весь сегодняшний день, с юности он привык планировать свои дела, как на дальнюю, так и на ближнюю перспективу. Пока раб накрывал стол к завтраку, Идоменей попросил Гектора принести письмо, доставленное из Тритейлиона. В своём послании, Федра лишь вскользь упомянула о делах поместья, в основном речь шла о сыновьях, также она просила Идоменя как можно быстрее приехать в Тритейлион и опять же, привезти с собой письма мальчиков, по которым она ужасно скучала.

- Гектор, ответ я напишу позже, а пока, прошу, отправь в поместье самого сообразительного раба пусть передаст на словах, что дела задерживают меня в городе на неопределённое время, письма сыновей привезу с собой, жду встречи с нетерпением, желаю госпоже здоровья и всех благ.

- Слушаюсь, господин, - склонил голову слуга, - но тут ещё одно послание для вас.

- От кого?

- От Нисифора.

- Потом, - Идоменей отмахнулся от письма управляющего, - пошли в порт узнать, какие корабли отплывают завтра из Прекрасной Гавани и куда.

- Так, через декаду ваш корабль, господин, отправляется на зимовку в Ольвию, неужели запамятовали?

- Нет, в Ольвию не надо, куда угодно, только не туда, - загадочно сказал Идоменей.

Подперев рукой голову, Пирра лежала на неубранном, после ночи, ложе и наблюдала, за одевавшимся мужчиной. Это был он - её сотер, её спаситель. Она ждала его долго, с того самого дня, как родные свезли её на рынок, где продавали рабов и скотину. Потом был дом женщины, с синими как ледышки глазами, после него далёкий остров посреди моря. Землевладелец с Эвбеи был стар и недолго развлекался с ней. Когда он умер, Пирра стала жить с его старшим сыном. Женившись, молодой хозяин отпустил её, дал денег, чтобы она смогла вернуться на родину. В порту, когда Пирра искала корабль, идущий в Таврику, она познакомилась с одним навархом, он уговорил её плыть с ним в Милет. В городе они сняли дом и жили вместе пока у неё не закончились деньги, потом он уплыл и больше не вернулся. Что дальше? Пирра нахмурила брови. Мужчины, много мужчин. Она уже перестала надеяться, что её кто-то спасёт и падала всё ниже. Повезло попасть на симпосий к одному военачальнику, он заплатил щедро, и теперь у неё были деньги, чтобы вернуться назад, в Таврику. Здесь снова – пиры, вечеринки, мужские тела, молодые и старые. Это возвращение ничего не изменило в её жизни, везде было одно и то же. Страсть этого мальчишки, Агафокла, совсем не трогала её, увидев его богатый дом она хищно решила – возьмёт отсюда сколько сможет, будет как те, что брали от неё всё, вычерпывая душу до самого донышка. И вот, когда она всё глубже проваливалась в трясину пьянства и разврата, появился он – её меднокудрый спаситель. В ту ночь все перепились, Агафокл от вина ослаб настолько, что не смог взять её. Сон ли это был, явь ли? Всё плыло в сизой угарной дымке. Кто-то грубо тряхнул её за плечо, она открыла глаза и увидела перед собой рыжего верзилу. «Какой урод!», - мелькнуло в голове. Её отчего-то развеселило это воспоминание и Пирра уткнулась лицом в подушку, чтобы подавить смешок. Мужчина склонился над ней: