К одесситам:

«Господа одесситы. Перед вами лежит тело зверски убитого матроса Григория Вакуленчука, убитого старшим офицером эскадренного броненосца «Князь Потёмкин-Таврический» за то, что Вакуленчук заявил, что «борщ не годится». Мир праху его. Отомстим кровожадным вампирам! Смерть угнетателям! Смерть кровопийцам! Да здравствует свобода!

Команда эскадренного броненосца «Князь Потёмкин-Таврический».

К казакам:

«Просим немедленно всех казаков и армию положить оружие и соединиться всем под одну крышу на борьбу за свободу; пришёл последний час нашего страдания. Долой самодержавие. У нас уже свобода, мы уже действуем самостоятельно, без начальства. Начальство истреблено. Если будет сопротивление против нас, просим мирных жителей выбраться из города. При сопротивлении город будет разрушен».

А вот текст третьего воззвания:

«Его превосходительству французскому консулу.

От броненосца «Князь Потёмкин-Таврический».

Почтеннейшая публика города Одессы. Командой броненосца «Князь Потёмкин-Таврический» сегодня, 15 июня, было с корабля свезено мёртвое тело, которое и было передано в распоряжение рабочей партии для предания земле по обычному обряду. После чего, пройдя несколько времени, была прислана этими рабочими на корабль шлюпка, что и заявила: стражу, стоящую у мёртвого тела, казаки разогнали. Тело оставлено без надзора. Команда броненосца просит публику города Одессы:

1. Не делать препятствия в погребении матроса с корабля.

2. Учредить общее со стороны публики наблюдение за правилами.

3. Требовать от полиции, а также от казаков прекратить свои напрасные набеги, почему это все бесполезно.

4. Не противодействовать доставлению необходимых продуктов для команды броненосца рабочей партией.

5. Команда просит публику города Одессы о выполнении всех перечисленных выше требований. В случае, если во всем этом будет отказано, то команда должна будет прибегнуть к следующим мерам: будет произведена по городу орудийная стрельба из всех орудий. Почему команда предупреждает публику и в случае возникновения стрельбы просит удалиться из города тех, которые не желают участвовать в противодействии. Кроме того, нами ожидается помощь из Севастополя для этой цели несколько броненосцев, и тогда будет хуже».

Как видит читатель, политические воззрения авторов этих обращений были весьма наивны. Они искренне думали, что представитель республиканской Франции стоит за революционное движение в России и захочет и сможет оказать ему помощь. В своих обращениях они то и дело путают «почтеннейшую публику» с казаками и властями.

И всё-таки это были серьёзные политические документы. В них была целая программа борьбы, которая должна была закончиться свержением самодержавия. 15 них было понимание того, что эта борьба должна вестись вооружённой рукой. Наконец, под обращением к французскому консулу скрывалось, быть может, ещё плохо осознанное стремление начать дипломатические переговоры с иностранными державами. Это был своего рода акт нового правительства. Во всяком случае, власти Одессы прекрасно поняли грозное значение этих документов. Полиция и казаки были немедленно отозваны из одесского порта.

Уже приближался рассвет, когда комиссия кончила заседание. Теперь надо было привести в исполнение принятые решения. В первую очередь предстояла сложная задача: обеспечить броненосец продовольствием хотя бы на ближайшие два дня. Решили прибегнуть к хитрости. В городе ещё не знали о восстании. Написали требование на провиант, и трое матросов отправились в город. Снабжённые пропусками, они беспрепятственно добрались до поставщиков.

— Продукты-то мигом доставим в порт, — заявил главный поставщик, — да только как их грузить? В порту ведь забастовка, пикеты стоят...

— На этот счёт не беспокойтесь. Всё устроим, — отвечали матросы.

Поставщик лукаво улыбнулся:

— Кабы вся власть такая решительная была, давно бы этих смутьянов укротили.

И, обрадованный, он побежал распорядиться.

Пока Бредихин хлопотал о провианте, матрос Шендеров отправился известить о восстании одесских социал-демократов.

Между тем поставщик флота доставил в порт закупленный матросом Бредихиным провиант.

Теперь команда броненосца получила возможность действовать открыто.

Горнист проиграл сбор. Выстроившись во фронт, команда провожала тело своего героя. Под звуки военного оркестра траурная процессия — катер с гробом и несколько восьмёрок[26] — подошла к пристани.

Здесь их встретили пикеты забастовщиков. В кратких словах Матюшенко рассказал о событиях на «Потёмкине». Сбежались портовые грузчики, подошли матросы бастовавших торговых кораблей. Тут же выделили рабочих для погрузки продовольствия на броненосец. Откуда-то достали брезент, соорудили большую палатку, чтобы защитить тело от горячих лучей южного солнца. Выставили почётный караул.

Наконец прибыла и полиция — пристав во главе казачьего патруля. Пристав долго и тупо слушал рассказы о восставшем броненосце. Наконец с невозмутимым спокойствием заявил:

— Ну, на это у них своё начальство есть. И без нас разберутся. — Потом сердито добавил: — А вы расходитесь, — и сделал знак казакам.

Те стали теснить конями толпу. Разогнали караул, чуть было не опрокинули палатку.

Но показавшаяся шлюпка с вооружёнными потёмкинцами заставила казаков быстро отступить.

— Держи!.. Держи!.. — кричали им вслед рабочие. Казаки пришпорили коней.

В этот день одесские власти долго не могли понять, что, собственно, произошло.

Жандармское управление не придумало ничего лучшего, как послать на броненосец десяток жандармов во главе с вахмистром «для ареста зачинщиков».

— Катер, стой! — крикнули с броненосца. Катер остановился.

— Куда курс держите?

— Честь имею доложить, — начал рапортовать с катера бравый вахмистр: — прибыли в распоряжение его высокородия командира для ареста зачинщиков...

И вдруг слова застряли у него в горле... Показавшийся на броненосце караул подошёл к борту, поднял винтовки и взял катер на прицел.

— Шашки наголо! — раздалось с броненосца.

Жандармы на катере вытащили шашки из ножен.

— Шашки в воду! — донеслась новая команда с броненосца.

Огорошенные неожиданностью приказа, жандармы колебались.

— Не понимаешь? Караул, по катеру к стрельбе готовьсь!

Шашки полетели в воду.

— Снимай кобуры с оружием!

Теперь жандармы уже не колебались. Они глядели на дула винтовок и с точностью и быстротой бравых служак выполняли приказы матросов.

В воду полетели кобуры, затем тесаки...

— Снимай погоны!

С лихорадочной торопливостью жандармы стали срывать с себя погоны.

— Катер, вполоборота полным ходом в порт!

На берегу жандармов ожидало новое испытание: смех и улюлюканье тысячеголосой толпы.

У палатки, в которой лежало тело Вакуленчука, собрались тысячи портовых рабочих.

Кто-то выставил у изголовья Вакуленчука большую чашку. Народ щедро бросал в неё деньги на памятник убитому герою.

Громкое «ура» неслось навстречу потёмкинским катерам и шлюпкам.