К счастью, Отэм увязывается с нами. Суперсила мамы, похоже, в ее сверхъестественной способности подбирать самую уродливую одежду для своих детей. Именно поэтому, Отэм – замечательная группа поддержки. Но, к сожалению, непосредственная близость всех троих означает, что любое мобильное исследование о Себастиане должно проводиться скрытно. Отэм может удивиться, если застукает меня, гуглившего картинки с нашим сексуальным ассистентом. Мама и Хейли знают, что мне нравятся мальчики, но в данном случае мама не придет в восторг, когда узнает, что объект моей нынешнего интереса – сын местного епископа.

Организованная религия – то, что в нашем доме воспринимается с не очень большой теплотой. Мой отец – еврей, но много лет не посещал Храм. Мама выросла в СПД, только чуть севернее отсюда, в Солт–Лейк–Сити, но в возрасте девятнадцати лет отказалась от церкви, после камин– аута ее младшей сестры, моей тети Эмили, в старших классах, и ее родители и церковь отвернулись от нее. Конечно, меня тогда не было, но я слышал несколько историй и вижу мамину венку на лбу, которая проступает, когда заходит речь о любом аспекте узколобости церкви. Мама не хотела разрывать отношения со своими родителями, но, как и любой нормальный, милосердный человек, не могла оправдать отчуждение того, кого любила, из– за кучки старых правил в книге.

Тогда, вы можете спросить, почему мы здесь, живем в самом чрезвычайно– мормонском месте в мире? Так же, как ни странно, из– за мамы. Два с половиной года назад крупный супер– нагруженный софт, основанный здесь, переманил ее из Google, где она была единственным инженером– программистом женского пола и в основном отбивалась от атак всех вокруг. NextTech предложили ей место генерального директора, но вместо этого она попросила должность главного технического директора, которая шла почти с неограниченным бюджетом на развитие технологий. Сейчас ее команда разрабатывает какое– то программное обеспечение голографического 3– D моделирования для НАСА.

Для любой другой семьи с шестизначным доходом, чуть ли не экономя в Саус– Бей, решение могло бы быть простым. Бо́льшая зарплата в месте, где прожиточный минимум может вписаться в наш крошечный шкаф в Пало– Альто? Сделано. Но из– за маминого прошлого, решение о переезде было мучительным. Я все еще помню звуки споров родителей поздними вечерами, когда предполагалось, что мы с Хейли должны были спать. Папа считал, что это возможность, от которой она не может отказываться, и та, которая будет подпитывать ее воображение. Мама согласилась – но волновалась, как это отразится на ее детях.

Точнее, она волновалась, как это отразится на мне. За два месяца до поступившего предложения, я признался родителям, что бисексуал. Ну, «признался» слишком сильно сказано. Своим выпускным проектом в школе мама создала не отслеживаемое программное обеспечение, которое помогало работодателям следить за тем, чем занимались их сотрудники. Оказалось, что оно настолько удобное в использовании и с приятным интерфейсом, что была разработана потребительская версия и продана чуть ли не в каждый дом Штатов с работающим компьютером. Вероятно, мне стоило сложить дважды два и догадаться, что мои родители тоже будут использовать ее в нашей домашней сети перед открытием того, что я могу просматривать порно на телефоне.

Это был неловкий разговор, но, по крайней мере, привел к компромиссу: я мог посещать определенные сайты, а они не будут отслеживать меня онлайн так долго, сколько я не буду маячить в местах, как выразилась мама, «которые дадут мне нереалистичные ожидания того, каким должен быть секс или о том, как должны выглядеть тела».

В итоге мои родители, ярые противники мормонов, переехали с дочерью– эмо и сыном– геем обратно в Страну Чудес Мормонов. Чтобы компенсировать свое чувство вины и убедиться, что я защищен любой ценой (в переводе: быть очень, очень осторожным в том, кто я есть), мои родители создали в нашем доме гейскую «пещеру гордости». Мы с Отэм проводим большую часть времени у нее в доме, а Хейли ненавидит практически всех (и никто из ее злобного клана не приходит к нам), поэтому очерки ЛГБТ, PFLAG^[5]– брошюры и радужные футболки вручались мне со спонтанными поцелуями и несменным гордым взглядом. Мама подкладывает иногда в мою наволочку наклейки на бампер, которые обнаруживаются, когда острый уголок ночью встречается с моей щекой.

«НИЧТО НЕ БУДЕТ ПРЕЖНИМ, ЕСЛИ НЕ БУДЕТ ТЕБЯ!»

«СМЕЛОСТЬ – КАЖДЫЙ ДЕНЬ БЫТЬ СОБОЙ В МИРЕ, КОТОРЫЙ ТВЕРДИТ ТЕБЕ БЫТЬ КЕМ– ТО ДРУГИМ»

«ЛЮБОВЬ НЕ ЗНАЕТ ГРАНИЦ».

«НОРМАЛЬНО – ЭТО ПРОСТО ШКАЛА НА СТИРАЛЬНОЙ МАШИНЕ».

Отэм находит их в разных местах на протяжении многих лет, но отмахивается от них с бормотанием, «Господи, Сан– Франциско».

Забавно думать сейчас об этом в машине, тайно пролистывая с отвисшей челюстью фотографии Себастиана, потому что я начинаю представлять, что они произносятся в моей голове его низким, мягким голосом. Даже при том, что Себастиан заговорил сегодня всего лишь три раза, этот звук все еще кружит пьяной пчелой в моей голове.

Привет, ребята.

Ох, книга выходит в июне.

Я здесь, чтобы помочь вам, когда это потребуется, поэтому пользуйтесь мной.

Я почти пропал, когда он произнес это.

Поиск по сети не дает мне ничего, что я уже бы не знал. Большинство результатов по «Себастиан Бразер» – снимки из стейкхауса в Омахе, ссылки на статьи о Семинаре, или объявления о книге Себастиана.

Google– картинки, вот где я срываю джек–пот. Там есть снимки, где он играет в бейсбол и футбол (да, сохраню эту), и несколько с его интервью местным газетам. Когда я нажимаю на них, его ответы немного рассказывают о нем – они кажутся довольно механическими – но он в галстуке на большинстве снимков, а в сочетании с его волосами? Я уже готов завести папку с порно коллекцией Себастиана Бразера.

Серьезно, он – самый сексуальный парень, которого я когда– либо видел лично.

Facebook – тупик. Аккаунт Себастиана заблокирован (естественно), поэтому я не только не могу посмотреть его фотки, но и не могу узнать его семейный статус. Не то, чтобы меня это волнует, или будет волновать через несколько дней. Он – красавчик– мормон. Эта вспышка безумного увлечения ни к чему интересному не приведет. Я не позволю – мы по разные стороны очень толстого забора.

Закрываю все окна браузера в своем телефоне, пока не пал жертвой самой худшей из возможных преследований в соцсетях: бесполезной охоты на его Snapchat или Instagram. Даже сама идея наткнуться на сэлфи сонного, полуголого Себастиана наносит ущерб моей нервной системе.

В торговом центре мы с Отэм следуем за мамой, пока она петляет между стоек в мужском отделе Nordstrom. Я – скучающая марионетка в их руках. Мама приводит меня к столу с футболками, прикладывая несколько к моей груди. Она сощуривается, спрашивает мнение Отэм, и обе женщины совещаются, перед тем как молча отвергнуть большинство из них. Я никак не комментирую. Я знаю, как все это работает.

Моя сестра где– то покупает сама себе вещи, предоставляя нам приятную передышку от ее постоянной нужды препираться с нами. Мама и Отэм поладили, и когда они вместе, я получаю передышку от обязанности уделять внимание тому, кто и о чем говорит; они развлекают друг друга сами.

Мама прикладывает ужасную футболку с темой Вестерна к моей груди.

Я не могу позволить вот этому проскользнуть.

– Нет.

Она игнорирует меня и смотрит на реакцию Отэм. Но Отти в команде Таннера, и морщит свой нос от отвращения.

Повесив обратно футболку, мама спрашивает ее:

– Как тебе расписание в этом семестре?

– Мне нравится, – Отти протягивает маме голубую рубашку на пуговицах и с короткими рукавами от RVCA. Я тайно показываю ей большие пальцы. – Мне, возможно, стоит сменить Современную литературу на Шекспира, и математический анализ, наверняка, сведет меня в могилу, но в остальном – все хорошо.