— Да, это все для тебя.

Он окинул меня беглым взглядом.

— У тебя учащенный пульс. — Потом он выпрямился, но не отступил ни на сантиметр. — Тебе нравиться, что я стою так близко? — Голос его глубокий, но тихий, даже успокаивающий.

Господи.

Я отступил и проигнорировал его слова. Он все мои реакции собирается озвучивать?..

— Здесь есть еще ванная комната, — сказал я, открывая очередную дверь. — В этом доме можешь пользоваться всем, чем угодно, в любое время. И не нужно спрашивать.

Вернувшись обратно в холл, я показал ему главную ванную комнату.

— Это ванная для гостей, — пояснил я.

— Часто у нас бывают гости?

У нас. Он сказал: «У нас».

Мое сердце снова заколотилось, но Шон, к счастью, никак это не прокомментировал. Могу только предположить, что он уловил мое беспокойное состояние. Господи, как нелепо, раньше я испытывал затруднения в общении с людьми, а теперь вот еще с андроидами.

— Нет. Раньше у меня не особо много гостей бывало, да и сейчас тоже. Мне нравится уединение, и я во всем люблю… определенный порядок. — Это скорее всего проявление моего ОКР. — Люблю, когда все на своем месте. И от тишины получаю особое удовольствие.

Сколько раз я повторял эту фразу? И коллегам, и друзьям, и психотерапевту, и бывшему, но все они осуждали или реагировали так, словно я был ненормальным, и пытались надавать советов, как все исправить. А Шон улыбнулся.

— Я тоже так люблю.

Сердце вновь заполошно застучало, но в этот раз от облегчения, благодарности, и даже нежности. Его спокойное, умиротворенное поведение подходило мне идеальным образом. Несколько раз моргнув, проясняя мысли, я показал ему свою спальню. Открыл дверь и неуверенно шагнул внутрь.

— Это моя комната.

Он вошел, оглядываясь по сторонам. Моя комната была довольно большой: глянцевый бетонный пол, белые стены, белый текстиль на кровати, и над кроватью угольно-серые панно. Медленно поворачиваясь, Шон огляделся, а затем остановился лицом ко мне.

— Тебе нравится? — спросил я, растерявшись от его реакции. Неужели белый и серый раздражали какой-то из его сенсоров? Или он подумал, что комната чересчур холодная и отстраненная?

— Здесь очень умиротворенно, — ответил он.

Внезапно весь воздух из комнаты как будто испарился; я с трудом пытался выровнять дыхание, но голова шла кругом. Поразительно! Никто этого не понимал. Особенно Йен. Мой бывший просто ненавидел эту комнату. Я всегда говорил, что она меня успокаивает, а он отвечал, что чувствует себя как в музее. И это был не комплимент. Но Шон все понимал. Неважно, что он запрограммирован любить то же, что и я, я испытал небывалое облегчение.

— Спасибо, — прошептал я.

Шон, чуть склонив голову, некоторое время меня изучал. А затем, сделав пару шагов, встал передо мной.

— Ты хочешь заняться со мной сексом? — спросил он.

Шокировано моргнув, я сглотнул сухой комок в горле. Мне потребовалось несколько попыток заговорить, и в конце концов удалось выдавить:

— Нет.