Упругая метафора

— Людочка, ты щас умрёшь!

Этим Людочка и не преминула заняться. Сердечный приступ — сильные, но короткие судороги, кровь изо рта и все прочие прелести, что подобают умирающей. Упала на пол, сшибла вазу, придавила хвост кота, не преминувшего убежать.

Любочка на другом конце провода не переминула подругу оживить:

— Ой! De mortuis aut bene, aut nihil, — взволновано пробормотала она. — О Мёртвых либо хорошо, либо ничего… Сучка!

На что Людочка не преминула восстать из мёртвых, отряхнуться, оттереть кровь, с хрустом расслабить мышцы, чертыхнуться по поводу разбитой вазы, но глубоко в душе решить убрать осколки «попозже». Взяла трубку и невозмутимо спросила:

— Ну, привет, Любочка. Рассказывай.

— Я такого парня встретила — перчик! Попа стальная, жгучий пронизывающий взгляд… Как только я его увидела, то разорвалась на тысячи осколков, а Богиня внутри меня возликовала! Ну, помнишь, как в той нашумевшей книге? Я поняла: это судьба…

***

Солнечный сквер в это время был весьма многолюден. Идущая в толпе Любочка на первый взгляд ничем не выделялась, собственно, как и двухметровый перец, стоящий возле фонтана с голубями. Но что-то привлекло её — стальной блеск не менее стальной задницы оного овоща. Он словно тоже что-то почувствовал. Остановил на ней взгляд, оставив ожог первой степени и дырки в костях.

Любочка поначалу сжалась от смущения, подобно галактической звезде. И, переполненная чувствами, взорвалась множеством осколков. Взрывной волной задело двух девушек, четырёх мужчин, дюжину голубей, одного из которых звали Геннадий, и старушку по имени Аделаида Андреевна. Двум мужчинам оторвало руки. Почти всех голубей пришибло насмерть.

В эпицентре взрыва плясала обнаженная женщина, подобная языку пламени. Всех, оставшихся в живых, включая жгучий перец, она одарила огненной лаской своего ликования.

Богиня.

***

— Ну а ты что? Ну а ты что?! — нетерпеливо восклицала Людочка. — Подкатила?

— А как же! Загадочно подкатила и подцепила его, разумеется предварительно ошеломив своей харизмой. Мы поехали в ресторан…

***

К счастью, в этот день Любочка надела ролики. Решив поразить молодого человека, она загадочно сошла с тротуара в кусты и покатилась по земле, желая удивить свою жертву. Когда она подкатила к дереву, находящемуся около своей цели, она вытянула из удачно оказавшегося у неё рюкзака удачно оказавшуюся там «харизму». Дубинку исполинских размеров с надписью «харизма» на ручке.

Ошеломила предмет воздыханий и удачно оказавшимся в кармане крюком мясника подцепила любовь. Любовь вскрикнула, очнувшись. Кажется, от страсти, подумала Любочка.

Радостная, вдохновлённая, она поехала на роликах в ресторан, со всей присущей ей женской силой волоча истошно визжащую любовь.

***

— Рассказывай всё целиком и не отнекивайся. Со всеми деталями. Так, ресторан. Что вы там заказали, как вообще прошёл вечер?

— Он был так любезен: заказал мне «секс на пляже», а сам взял «тифозную Мери». Знаешь, — шаловливым тоном подметила Любочка, — понравилось. Весьма-весьма. В конце был «Наполеон». Наслаждаясь вкусом, я поймала на себе пристальный взгляд Геннадия, такое же имя было у одного голубя, которого я пришибла, — отстранённо кивнула сама себе женщина. — Подняла свои глаза, встретилась с его. Между нами пробежала искра, наши взоры высекли её.

***

«Секс на пляже» принесли довольно быстро. Точнее, Любочку привели к нему. Молодой официант помог женщине встать, нежно взял под локоток и повёл к своей машине. Они поехали на пляж.

Пока Любочка наслаждалась своим сексом на пляже, Геннадий довольствовался обществом Тифозной Мери. Как она призналась ему позже, Мери сыпного тифа.

Томная Любочка вернулась спустя два часа, щёки пылали румянцем, нагревая температуру воздуха в ресторане. Из сумочки кокетливо торчал кусочек белой ткани. И только Любочка знала, что это были трусы. Геннадий вернулся следом, не такой томный и довольный, как его спутница. Но всё же счастливый. Застегнул ширинку и почесал шею, покрытую частично сыпью ветрянки, частично — загноившимися кластерными отверстиями.

— Ну, как оно? — спросила женщина.

— Здорово, — признался Геннадий, тут же избавившись от новоприобретений. — А где твой официант?

Любочка наклонилась и шепнула:

— Съела!

Она закашлялась, прислонила к губам батистовый платочек, тут же окрасившийся в загадочно-бордовый. Но не только разводы чужой крови оказались на ткани — Любочка нечаянно отхаркнула фалангу левого мизинца пропавшего (и безумно сладкого) официанта.

— М-м… Думаю, я знаю, чем тебя поразить, — Геннадий прищёлкнул пальцами, призывая другого несчастного: — Наполеона нам!

Любочка издала восхищённое восклицание:

— Мне, пожалуйста, ножку. Ножку!

Желание дамы тут же было исполнено.

— Наполеон, фаршированный наградами в собственном соку! — торжественно воскликнул официант.

Отдавая дань чудесному металлическому привкусу во рту, Любочка неожиданно почувствовала, как нечто мелкое перебирает склизкими лапками у нее на предплечье. Дама, как ей и подобает в подобных случаях, вежливо завизжала и пришибла неизвестную мерзость. Посмотрела на руку. На ней оказался взгляд Геннадия.

— Ой, взгляд! — воскликнула она.

От такой неожиданности у Любочки выпали глаза. Она подняла их и не успела протереть, как от встречи ее и Геннадия взоров в воздухе сама собой появилась искра. Пробежала между ними, перекинулась на шторы, зацепила дорогие обои и буквально за считаные минуты охватила весь ресторан.

Любовь.

***

Нетерпеливая Людочка решила сразу перескочить на главное:

— Люб, а ты его… лампочку приглашала закрутить?

— Приглашала, Люд, приглашала.

***

В ночном полумраке единственным звуком, нарушавшим сумеречную тишину, был скрип, нежный, неторопливый, наводящий на мысль о райских удовольствиях.

Скрип резьбы закручиваемой лапочки.

Геннадий стоял на стремянке, вытягиваясь во весь свой немалый рост. Любочка находилась внизу и, скрестив руки, наблюдала за мужчиной, периодически недовольно поглядывая на часы.

Чертовски долгий, тянущийся скрип. Уставший взгляд. Часы. Скрип. Взгляд. Часы.

Скрип смолк — вместо него послышалось несколько кратких тяжелых шагов. Геннадий остановился напротив Любочки, Люба молча указала на дверь. Мужчина кивнул, но предложенным выходом не воспользовался. Вопросительно взглянул. Люба кивнула как отрезала и снова указала на дверь. Он обиженно вздернул бровь, но печальный взгляд его намекал на возможность прощения. Ответный взгляд Любочки же был пуст. «Наверное, забыла вставить после ресторана», — подумал Геннадий.

И со вздохом покинул квартиру.

***

— Блин! Ты меня не поняла. Он вставил свой жезл в твою пещерку?

Любочка вспоминала недолго:

— Знаешь, да, было дело.

***

По счастливой случайности Люба уже как три года выращивала соляные пещерки с помощью детских наборов. Скорее всего, именно та же случайность заставила Геннадия приобрести нефритовый жезл.

— Вставишь?

— Ну, вставлю.

— И как?

— Впритык.

***

— Люба, ты дура! — в сердцах вскричала Людочка.

— Да ну тебя! — отмахнулась Любочка. — Всё. Я полетела.

Положила трубку и, вспорхнув голосистой пичужкой, вылетела в окно.

***

Тем временем подобный, но мужской разговор происходил между Геннадием и его другом:

— Ну как она?

— Задница у неё упругая.

Друг одобрительно кивнул.

***

Кровать стояла напротив зашторенного окна. Любочка лежала на животе, изогнувшись и сладко поглядывая на Геннадия, звала его. Молча. Страстно.

Геннадий не мог противится этому зову. Разбежался подобно метателю копья и в олимпийском прыжке прыгнул на Любу.

Упругая задница, не противореча закону Гука, оттолкнула от себя несчастного Геннадия. Физика и на этот раз сыграла плохую шутку с бедным героем-любовником: он снес изящные шторы, сорвал гардину с петель и вместе со всем этим великолепием вылетел в открытое окно. Там сила тяжести довершила дело и отправила мужчину перпендикулярно вниз с высоты одиннадцатого этажа.

— Геночка, ты где? — обиженно надула губы Люба.

***

— Ген, как думаешь, у вас всё серьёзно?

— Да, — без стеснений выдал мужчина, улыбнулся. — Она за мной хоть куда.

***

Первой тело заметила недавно пережившая клиническую смерть старушка Аделаида Андреевна. Закричала, взвыла. На место происшествия собралась толпа людей.

Они услышали свист. Изначально тихий, словно стрела, идущий откуда-то сверху. Люди задрали головы и неожиданно для себя стали свидетелями необычайного происшествия.

Любочка стремительно пикировала вниз, целясь своей обнажённой пятой точкой прямо на мёртвое тело. По счастливой случайности, она соприкоснулась своим упругим задом со стальным задом мёртвого Геннадия. Согласно закону Гука, металлические половинки мужчины стойко выдержали напор деформации, чем не смогла похвастаться попа Любочки. Пружиной, она на миг сжалась и тут же, в непреодолимом усилии вернуть себе прежнюю форму, отправила свою обладательницу в новый полет.