Глава 1

Я моргнула. Потом еще несколько раз.

— Что ты только что сказал?

Мужчина, который сидел за столом напротив, повторил.

И все же я не сводила с него глаз. Я расслышала его правильно и в первый раз. Он говорил громко и четко. Понятно. Но мой мозг никак не мог осознать фразу, слетевшую с его губ. По отдельности я поняла все слова в предложении, но сложить их вместе в тот момент было равносильно тому же, что и потребовать от слепого срочно что-то разглядеть.

В общем-то, это было невозможно.

— Ты мне нужна, Сал, — настаивал тренер Гарднер. Он требовал от меня невероятного.

Я откинулась на спинку стула и взглянула на его седеющие волосы, гладкое лицо без морщин и футболку-поло «Хьюстон Пайперс». Несмотря на то, что ему было далеко за сорок, он все еще был красив. С напрочь поехавшей крышей, но, тем не менее, красивый.

Если подумать, Джеффри Дамер тоже был довольно привлекательным. Но хорошая внешность — не самая лучшая шкала для оценки психического здоровья человека.

Успокойся, сделай глубокий вдох и соберись, Сал. Сосредоточься. Чтобы расслабиться, мне нужно было переключить внимание на что-то другое. Я выбрала стены его кабинета.

Справа от Гарднера аккуратно в ряд висели дипломы. С каждой стороны также располагались фотографии с играющим на поле сыном и с командой «Пайперс». Фото с «Пайперсами» были сделаны в течение прошедших лет. Моя любимая — прошлогодняя, когда мы выиграли чемпионат Женской Профессиональной Лиги. Тренер стоял в середине группы с трофеем Лиги — этим метровым чудовищем, и держал его высоко над головой. Я стояла рядом с ним, держа под мышкой футбольный мяч, а другой рукой обнимая Дженни, вратаря нашей команды. Тот же снимок висел у меня в квартире — постоянное напоминание о том, что двадцать лет упорного труда того стоили. Кроме того, по утрам, когда я сидела на краю кровати, чувствуя себя скорее мертвой, чем живой, эта фотография служила мне мотивацией встать и отправиться на свою ежедневную восьмикилометровую пробежку.

— Сал. — Главный тренер команды снова позвал меня по имени. — Ты никогда не подводила меня раньше. Ну же. — Он отчитывал меня низким, игривым голосом, делая вид, что дает выбор.

Но он не давал.

От одной только мысли о том, чего он от меня хочет, сердце бешено заколотилось. Я впала в ступор минуту назад, как только он произнес слова «ты» и «пресс-конференция» в одном предложении. Затем, когда добавил слово «сегодня», мой мозг пожелал мне удачи и отключился. Я не знала, что делать, кроме как тупо на него уставиться.

Пресс-конференция. Я. Сегодня.

Я бы предпочла удалить у зубного нерв, пожертвовать почку или вечно страдать запором. Серьезно.

Вчера вечером, когда Гарднер позвонил мне, я не придала этому большого значения. Потому долго не раздумывала, когда он попросил меня прийти в его кабинет в штаб-квартире «Пайперс», чтобы обсудить кое-что лично. Как бы я хотела сослаться на пищевое отравление или сильные судороги, чтобы избежать этого, но, очевидно, было уже слишком поздно. Я попала прямо в его ловушку, физически и эмоционально.

Камеры. Так много камер.

О, Боже, от одной мысли об этом меня чуть не вырвало.

Первой мыслью было: «Нет. Пожалуйста, нет». Некоторые люди боятся высоты, темноты, клоунов, пауков, змей... Я никогда не смеялась над ними, когда они боялись. Но из-за моего ужасного страха выступать перед камерой и людьми, меня называли тряпкой, по меньшей мере, сотню раз. В основном, мой брат, но все равно считается.

— Ты хочешь сказать, что не можешь этого сделать? — Тренер дразнил и брал меня «на слабо». Он приподнял бровь, ясно показывая, что у меня нет выбора.

Ведь именно я оказалась в кабинете Гарднера в десять утра, а не кто-то другой, потому что он так хотел.

Сукин сын.

Будь я слабовольной, у меня бы задрожала нижняя губа. Я могла бы даже моргать и хлопать глазами, сдерживая слезы. Но мы оба прекрасно понимали, что я не могу сказать ему «нет». Я бы и не сказала.

Даже если это убьет меня, я сделаю то, что он хочет. На это Гарднер и рассчитывал. Потому что я идиотка, которая всегда принимает вызов. В одиннадцать лет сломала руку, потому что полезла на огромное дерево, лишь бы доказать, что могу. Это должно было научить меня тому, что уступать время от времени вполне нормально, но не научило.

Я мысленно шагнула в свои «Носки Большой Девочки» — их еще в моем детстве придумал отец, вместо «трусиков больших девочек», потому что считал это выражение гадким.

— Я сделаю это. — Я поморщилась, и, скорее всего, со стороны выглядела так, будто съела лимон. — Но... Джи, почему не Грейс? Или Дженни? Ты же знаешь, что это они обычно дают интервью и все такое. — Потому что я, черт возьми, избегаю их. Или, по крайней мере, тех, которые нужно давать перед камерой.

— Я не просил Грейс, потому что считаю, что тебе было бы полезно, — объяснил он свое мнение насчет ветерана и капитана нашей команды. — А Дженни приедет только в воскресенье.

Я еще несколько раз моргнула, глядя на него и старательно сдерживая позывы тошноты и диареи. Моя нога уже начала дрожать, и я положила на нее ладонь, стараясь унять дрожь.

Гарднер сцепил руки в замок, перегнулся через стеклянный стол и нежно мне улыбнулся.

— Ты даже не спросила меня, чему посвящена эта пресс-конференция.

Как будто меня это волновало. Даже если кто-то нашел лекарство от рака, для меня это не имело значения. Мне все равно пришлось бы постараться, чтобы держать себя в руках. Мое сердце забилось быстрее при упоминании этого слова на «К», но я заставила себя сделать вид, что не борюсь с приступом паники.

— Ладно, и чему же? — медленно спросила я.

Предсезонные тренировки нашей футбольной команды должны начаться через полторы недели, поэтому я сразу предположила, что это и есть цель пресс-конференции.

Но едва вопрос слетел с губ главного тренера, как он начал улыбаться, широко распахнув карие глаза. Гарднер наклонился вперед и произнес нечто, что звучало так же ужасно, а возможно, и хуже, чем просьба о моем участии в пресс-конференции. Шестнадцать слов, которые я не готова была услышать. Шестнадцать слов, которые изменили всю мою жизнь, но я еще даже не догадывалась об этом.

— Мы только что получили подтверждение, что в этом сезоне Рейнер Култи займет должность помощника тренера команды, — объяснил Гарднер, и его тон подразумевал: «это лучшее, что когда-либо случалось».

Выражение моего лица говорило: «Нет, черт возьми, это не так».

Прошла минута, прежде чем его улыбка погасла, а на лице появилось смущенное выражение. Это было похоже на то, как медленно, но верно, разваливается башня «Дженга».

Он вопросительно взглянул на меня.

— Почему у тебя такое выражение лица?

Мне было семь лет, когда я впервые увидела Рейнера Култи по телевизору. Я точно помню момент, когда он появился на экране. Это был полуфинал Кубка Мира — турнира, который проводился каждые три года между всеми национальными футбольными командами мира, постепенно выбывающими в отборочных турах. Это было самое громкое спортивное событие в мире из всех, что показывали по телевизору.

А почему бы и нет? Соккер, также известный как «настоящий» футбол или просто футбол, был самым популярным видом спорта на всех обитаемых континентах. Никакой дискриминации. В футболе не важно, высокий вы или низкий, худой, бедный или богатый. Все, что вам нужно, — это мяч, который хотя бы немного надут, и что-то, из чего можно сделать ворота. Это может быть что угодно. Банки из-под кофе, кока-колы. Мусорные баки. Что угодно. Вы можете быть девочкой или мальчиком. Иметь униформу, или не иметь. И, как сказал мой папа, тебе даже не нужна обувь, если ты действительно хочешь обладать отличной техникой.

В детстве я думала, что мой брат — самый крутой человек на свете, и, поскольку он любил футбол и играл в него, я заставила родителей отдать меня в команду, когда мне было около шести лет. Маму такое желание немного напугало, и она записала меня еще на карате и плавание. Но маленькая часть моей души всегда знала, что футбол нравится больше, чем все остальное.

По отцовской линии я происходила из рода футбольных фанатиков. Касильяс мало играли, но мы были преданными болельщиками. За исключением старшего брата, который проявил интерес и талант к футболу, как только научился ходить, все остальные просто наблюдали за играми.

Но я помню историю, которую папа пересказывал уже сотни раз. Перед игрой, брат и мой отец рассуждали, собирается ли Испания размазать по полу Германию или нет. После первого тайма, большинство игроков немецкой команды пришлось заменить из-за разных травм.

Эрик — мой брат — сказал: «Германия проиграла». Но мой отец утверждал, что у обеих команд еще есть время, чтобы отыграться.

И я ясно как день помню незнакомого девятнадцатилетнего игрока, который вышел на поле. Он впервые играл на международной арене и остался последним запасным в команде. Светло-каштановые волосы, которые казались еще светлее из-за нашего старого телевизора, чистое лицо — он был гладко выбрит — длинное и худое тело... Боже, этот парень был самым симпатичным и молодым игроком, которого я когда-либо видела на Кубке Мира.

По правде говоря, Германия должна была проиграть. Все шансы были против них. Черт, да собственные фанаты, вероятно, к этому моменту уже болели за Испанию.

Тем не менее, никто, казалось, не попытался донести это до команды.

В какой-то момент между началом второго тайма и до конца основного времени, этот худенький парень с симпатичным лицом, который на вид был не особо старше меня, сумел отобрать мяч у испанского форварда, атакующего немецкие ворота, и пойти в атаку. Он бежал, и бежал, и бежал, и каким-то чудом ему удавалось обхитрить каждого преследующего его игрока команды противника.