— Пффф. У нас нет шкафчиков. Если ты не хочешь таскать с собой сумку, тебе придется бегать в свою комнату между занятиями, и поверь мне, на это дерьмо времени не хватит. Пошли. С тобой все будет в порядке.

В комнате воцаряется тишина, когда Карина приводит меня на английский. Головы студентов резко поворачиваются, разговоры резко прекращаются... и волосы у меня на затылке встают дыбом. На потрепанной кожаной кушетке под массивным панорамным окном развалился парень из прошлой ночи, как будто он проглотил кучу наркоты на завтрак, и она только что подействовала.

Он — первое, что я замечаю.

Второе? Здесь нет никаких столов.

Ну, во всяком случае, не в традиционном смысле.

Слегка ошеломленная, я, разинув рот, оглядываю комнату, рассматривая все вокруг: шкафы, пуфики, кресла и потертые старые письменные столы, расставленные по всему огромному пространству. Самое удивительное, что в дальнем конце комнаты стоят книжные стеллажи, деревянные скамьи, а в открытом камине, низко склонившись, ревет огонь.

Я никогда в жизни не видела ничего подобного.

— Эм... наш урок английского проходит в библиотеке?

Раздается хор смешков, любезно предоставленных другими студентами, развалившимися на креслах и прислонившихся к письменным столам. Два парня, сидящие на полу у другого большого окна, обмениваются между собой насмешливыми «какого черта?» взглядами. У меня такое чувство, будто я только что вошла в ТАРДИС Доктора Кто (прим. ТАРДИС — машина времени и космический корабль из британского телесериала «Доктор Кто», которая, будучи живым существом, росла на родной планете повелителей времени, до её перемещения в параллельную Вселенную. ТАРДИС может доставить своих пассажиров в любую точку времени и пространства. Она могла принимать любую форму, но однажды этот механизм был сломан, и теперь ТАРДИС Доктора всегда снаружи выглядит, как полицейская будка образца 1963 года, но внутри она гораздо больше, чем снаружи.) и совершила ошибку, воскликнув: «Подождите! Она больше внутри, чем снаружи!».

Карина пинает сапогом одного из парней, сидящих на полу, и ведет меня мимо них к пустому дивану в цветочек. Парень бросается вперед, обнажая зубы и щелкая ими на нее, но она игнорирует его выступление.

— Нет, библиотека гораздо больше этой. Это логово Дока Фитцпатрика, как он любит это называть. По сути, он здесь настоящий бог. Ему сойдет с рук даже убийство. Он должен был проводить свои занятия в комнате, которую ему выделили в английском блоке, но говорит, что легче вдохновлять своих учеников в более приятной, расслабляющей обстановке.

Это место действительно очень хорошо расслабляет. Я никогда раньше не видела дивана в классе, не говоря уже о том, чтобы посадить на него свою задницу.

— Эй, Карина? Кто это? — Я киваю подбородком в сторону парня, который оказал мне такой теплый прием прошлой ночью.

Парень взял одну из цветочных подушек с дивана, на котором лежит, и положил ее себе на лицо.

Карина замирает, выгибая бровь таким образом, что я чувствую себя так, будто совершила еще один промах.

— Э-э-э, ух. Это Рэн Джейкоби. Он скорее дикий пес, чем человек. Я.. честно... — она тяжело вздыхает, заставляя себя заняться делом, вытаскивая большой блокнот из сумки у своих ног. — Я бы посоветовала тебе держаться от него подальше, но в этом месте невозможно никого избегать. Кроме того, у Рэна есть способ запугивать и вмешиваться в твои дела, нравится тебе это или нет, так что…

Сморщив нос, я наклоняю голову набок, щурясь на него.

— Знаешь... я почти уверена, что на нем та же одежда, что и вчера вечером.

Это вызывает у меня резкий смешок.

— Ага. Так и есть.

Откуда, черт возьми, Карина знает, во что он был одет прошлой ночью? Если только... она сказала, что несколько девушек ждали меня. Она явно ждала вместе с ним; он сказал, что вытащил короткую соломинку и должен бодрствовать до моего прихода. Я ничего не знаю об этом парне, кроме того, что он курит, но почему-то я не могу представить себе Рэна, болтающегося с кучей девушек, ожидающих, чтобы поприветствовать нового студента Вульф-Холла.

— Рэн и его парни, они любят забавляться с людьми, Элоди. А когда никто не хочет играть в их дурацкие игры, жить по их дурацким правилам, они развлекаются друг с другом. Пакс поспорил с ним, что до рождественских каникул Рэн не сможет трахнуть десять девчонок. А когда он провалил испытание, его друзья сказали ему, что он должен носить одну и ту же одежду в течение целого месяца, когда мы вернулись с каникул. Так что да. Рэн определенно одет в ту же одежду, что и вчера вечером. На нем та же одежда, что и две недели назад. Думаю, они разрешают ему стирать её каждые пару дней. Но могу поспорить на свою задницу, что он будет носить ту же самую черную рубашку завтра, и послезавтра, и послезавтра, вплоть до первого февраля. Потому что единственное что может быть хуже, чем проиграть пари парням в Бунт-Хаусе... это неспособность оплатить счет, когда проигрываешь. Не важно, чего это им будет стоить или кто пострадает по пути.

— Парни Бунт-Хауса?

— Ага. — Карина хмурится. — У этих трех идиотов есть дом на полпути вниз по склону горы. Они называют его Бунт-Хаус. Все так делают. Им разрешено жить там по какой-то непонятной гребаной причине, в то время как остальные из нас должны дрожать здесь в течение зимних месяцев и жариться летом.

— У академии есть жилье за пределами кампуса?

Карина озадачена моим замешательством.

— Нет. Рэн при деньгах. Домом владеет его семья. Или он сам им владеет. Я не уверена в деталях. Все, что я знаю, так это то, что они могут делать там все, что им вздумается, а остальные должны оставаться здесь и подчиняться.

В голосе Карины слышится горькая нотка. Однако, когда она поднимает глаза от своей сумки, на ее хорошеньком личике появляется солнечная улыбка.

— В любом случае, Пакс, Дэшил и особенно Рэн. Берегись их, это все, что я тебе скажу, девочка. В противном случае тебе придется сожалеть об этом, это я могу тебе обещать.

— Красивая речь, Кэрри. Рад видеть, что ты вводишь прелестную маленькую Элоди Стиллуотер в курс дела.

Никто из нас не заметил, как парень, ранее сидевший на полу, встал и подошел к нам. Он красив в том самом опасном смысле, в каком красивы змеи, пауки и волки. Его волосы сбриты до темной щетины. Татуировки выглядывают из-под его белой футболки. Его голубые глаза сверкают, как будто они переполнены живым электричеством. Когда его взгляд встречается с моим, кажется, будто меня пригвоздили к спинке дивана, вокруг моей руки обмотан провод под напряжением, и я не могу его отпустить.

— Отвали на хрен, Пакс, — шипит Карина сквозь зубы.

Я впервые слышу, чтобы ее голос звучал иначе, чем дружелюбно, и от яда, капающего с ее слов, у меня перехватывает дыхание. Она не просто не любит этого парня. Она его ненавидит.

Пакс обнажает зубы самым странным образом, которое я когда-либо видела, его льдисто-голубые глаза сверлят Карину. Есть что-то откровенно плотское в энергии, исходящей от него, и это заставляет кожу на моих руках покрыться мурашками. Мне это не нравится, но я не могу оторвать от него глаз. Справа от него с громкими стонами друг Пакса поднимается на ноги.

Если Пакс выглядит как бывший заключенный со своими татуировками, бритой головой и странным поведением, этот парень — который может быть только Дэшилом —выглядит как библиотекарь. Одетый в белую рубашку на пуговицах и серые брюки со стрелками, кажется, парень тщательно готовился к сегодняшнему уроку. Толстые очки в черной оправе придают ему вид человека, который любит читать — размашистое, бессмысленное обобщение, но быстрый ум в его карих глазах, кажется, подтверждает эту теорию. Как и его глаза, волосы у него не одного цвета: светло-каштановые с одного ракурса, но, когда он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, они превращаются в темно-русые.

— Извините, дамы. Пакс не знает, как вести себя рядом с такими красавицами. Этим утром он выпил слишком много кофе, так что вы должны понять, он немного не в себе.

Ох. Вау. Английский акцент. Гладкий, как шелк, голос Дэшила сразу же успокаивает. Он держится уверенно и спокойно, как будто уверен в своем месте в этом мире и в том, как именно он вписывается в него. Уверенность — ловкий трюк. Странным образом, это заставляет чувствовать себя рядом с ним в безопасности, в то время как рядом с Паксом чувствуешь себя совершенно наоборот.

Карина ерзает, не сводя глаз со стопки книг на другом конце комнаты, старательно избегая взгляда Дэшила. Ее реакция на Пакс была открытой враждебностью, но теперь она, похоже, замкнулась в себе, полностью отключившись.

— Кэрри? Ты разве не собираешься познакомить нас со своей новой подругой? — мурлычет Дэшил.

Моя новая подруг застыла, как камень. Карина выглядит так, словно вот-вот свалится с дивана, и я спасаю ее от ответа.

— Ты уже знаешь, кто я. Вульф-Холл не очень большое место. К тому же он только что назвал меня по имени, — говорю я, бросая взгляд на Пакс. — Я Элоди Стиллуотер. Перевелась сюда из Тель-Авива. Отец — военный. Мама умерла. Я увлекаюсь живописью, музыкой и фотографией. У меня аллергия на ананасы. Я единственный ребенок в семье. Ужасно боюсь грозы и обожаю блошиные рынки. Как-то так. Этой информации достаточно?

Я перечисляю эти случайные факты о себе с улыбкой на лице, но это звучит слащаво и чертовски фальшиво. Пакс издает смешок, в то время как Дэшил в ответ на мою большую речь полностью переключает свое внимание на меня, медленная, расчетливая улыбка расползается по его лицу. Он очень быстрый и умный. Вы практически можете видеть, как шестеренки жужжат в его голове, когда он записывает данные, которые я только что предоставила. Почему вдруг мне кажется огромной ошибкой то, что я передала эти незначительные факты о себе?