— Послушай меня. Ты не лузер. И больше не говори при мне эту чушь. Хорошо?

Он кивнул, его лицо раскраснелось от холода и нашего разговора.

— Когда меня вышвырнули, — проговорил я, — я заставил себя двигаться дальше ради детей. На себя мне в то время было насрать. Теперь это изменилось. Поэтому если у тебя не выходит собраться ради себя, то сделай это ради сестры. И может быть даже ради меня. Понял?

Он моргнул. А потом уголок его рта наконец приподнялся.

— Да. Понял. — Он прильнул ко мне. — А ты умеешь в подбадривающие разговоры.

Я отпустил его.

— Ну… я часто проговариваю все это себе.

— Обалдеть. Мне ты кажешься таким собранным. И уверенным.

Я пожал плечами.

— Иногда я и впрямь ощущаю себя собранным и уверенным. А иногда нет. И вот тогда приходится себя как-то подбадривать. — Я мягко подтолкнул его. — Побежали дальше.

С полмили мы с ним молчали, потом Доминик вдруг сказал:

— Только не может быть.

— Ты о чем?

— Не может быть ради тебя, а точно ради тебя. Я не хочу, чтобы ты спал с каким-то проблемным типом.

— Доминик, ты не…

— Эй! — Он поднял руку. — Сейчас я подбадриваю себя. Не мешай.

Я рассмеялся, тревога на лице Доминика рассеялась, и мы побежали дальше.