Глава 2

Братья

Эмили

Я заканчиваю сушить полотенцем волосы и бросаю его на пол. Брызги капель покрывают зеркало в ванной, и я наклоняюсь поближе, чтобы проверить татуировку на ключице в виде черепа. Она полностью зажила, и ее черные чернила будут клеймить мою кожу до конца моей жизни. Я поскребла ее.

Угу. Она настоящая.

Не знаю, почему я все жду, что она сотрется. Полностью заполняю воздухом легкие и выдыхаю его. Чертовски ненавижу ее. Ненавижу этот череп и то, что он представляет.

Страх и обладание.

Это символ психопата, который пережил ужасную невыразимую трагедию и решил поступить так же с другими, как поступили с ним. Это ненормально. Заставлять других чувствовать боль, которую он ощущал в тот момент, когда его жена и еще нерожденный ребенок были вырваны из его жизни... это... это не то, о чем я хочу думать перед завтраком. Все, что связано с Черепом, обычно имеет силу выворачивать мой желудок, и, поскольку запах бекона так восхитительно витает в воздухе, не хочу, чтобы это произошло сегодня утром.

Вздохнув, я беру фиолетовую расческу и провожу ею по своим длинным волосам. Она цепляется за колтуны и узлы, но, приложив немного усилий, мне удается их распутать. Обычно я не вкладываю много усилий в свои утренние ритуалы, но с тех пор как «переехал» брат Джая, чувствую необходимость хоть чуть-чуть постараться. Это немного глупо, но я хочу быть на уровне стандартов, которые он, несомненно, имеет для своего младшего брата.

Вернув расческу на раковину, я запускаю пальцы в волосы и немного их взбиваю, добавляя нужное количество «беспорядка». Не хочу выглядеть так, словно специально потратила время на свою внешность. Я наклоняюсь ближе к зеркалу, проверяя легкий макияж, который нанесла ранее. Никогда не думала, что признаю это, но правильная тушь может творить чудеса с обычным лицом.

Я выпрямляю спину, откидываю волосы за плечи и поправляю потертую черную футболку с изображением группы Lynyrd Skynyrd (Примеч.: американская рок-группа, наиболее известный представитель и популяризатор южного рока 1970-х годов).

Моя любимая. Я стащила ее у парня, с которым однажды переспала, когда была немного моложе и глупее. Если честно, самое яркое в том событии — это футболка, а не секс. Все, что касалось секса, было «посредственным». Если вы понимаете, о чем я.

Выйдя из ванной, я следую за запахом еды до самой кухни. Чувствую напряжение в воздухе, как только вхожу. Оно густое. Удушающее. Не ожидала увидеть столько враждебности между братьями. То, как Джай описывал свои отношения с братом, были отличны от других. Я предполагала, что Джоэл его лучший друг.

По-видимому, больше нет.

Разочарование волнами исходит от Джая, пока он, опираясь на локоть, слегка покалывает вилкой кусочек банана. Настроение в комнате угнетающее и неловкое, что ослабляет мою радость от завтрака, расставленного на стойке. Как и у Джая, у Джоэла так же есть талант к готовке. С тех пор, как живу в домике у озера, я прибавила в весе. Немного, но мои тазовые кости уже не так выпирают, как несколько недель назад, и лицо округлилось. Но мне все нравится. Это тело женщины, о которой хорошо заботятся и которая (только бы не сглазить) счастлива.

Джоэл стоит у плиты спиной ко мне, поджаривает, судя по запаху, лосося. Как и Джай, Джоэл держит себя в фантастической форме. Его тело — это одни мускулы. Он выше, чем Джай, но ненамного. Кроме того, мышцы Джая наращены в ширину, отчего он кажется крупнее, а его брат наоборот же, более худощав.

Я смотрю на татуировки на спине Джоэла. Это картина — смесь черных чернил и теней со светлыми пятнами цвета.

Черепа и огонь.

Мужчины и женщины.

Жестокое убийство и полная анархия.

Джоэл оглядывается через плечо, оторвавшись от плиты. Темные круги окружают его глаза. Думаю, он до сих пор плохо спит.

— Доброе утро.

Тотчас же опускаю взгляд на стойку, жар обжигает мои щеки.

— Доброе утро, — говорю я, стараясь изо всех сил звучать экстра-жизнерадостно, а не чертовски взволнованной из-за татуировок на его спине.

У меня одна татуировка… одна… и она причинила мне адскую боль. Как Джоэл решился забить все тело? Сколько времени это заняло? Сколько это стоило? Я смотрю на него, а он слегка наклоняет голову, изучая меня своими темно-синими глазами. Глазами, которые так выделяют братьев. Он заметил, что я таращилась на него?

— Тебе не нравятся татуировки? — спрашивает Джоэл, вернув внимание к сковороде.

Он просовывает длинную металлическую лопатку под кусок лосося и переворачивает его. Пока он занят, я перевожу взгляд на Джая, который закатывает глаза. Я растягиваю губы в полуулыбке, когда он делает большой глоток воды из своего стакана и выдвигает стул рядом с собой.

— Не нравятся, — отвечаю я, обойдя вокруг стойку и усаживаясь на табурет. — Но твои выглядят довольно неплохо.

С искренней улыбкой Джоэл снимает сковороду с огня, подходит к нам и выкладывает огромный кусок лосося на небольшую тарелку. Я смотрю на стол. Неужели он ожидает, что мы втроем съедим всю эту еду? Здесь слишком много. Бекон, лосось, яичница, сосиски и блинчики. И где, он думает, мы будем хранить все это?

— Хорошо. Возможно, ты сможешь убедить моего брата, что татуировки не делают меня монстром.

Джай хмурится, его челюсть напрягается.

— Я никогда не говорил, что они делают тебя монстром. Я сказал…

— Пахнет вкусно, — вмешиваюсь я, не желая быть втянутой в еще один их нескончаемый спор.

Джоэл и Джай наблюдают, как я утаскиваю четыре ломтика бекона и пять больших ложек яичницы себе в тарелку. Мой желудок сводит судорогой от ожидания, отчаянно нуждаясь, чтобы я, наконец, зачерпнула все это вилкой и засунула себе в рот.

— Проголодалась? — спрашивает Джай, и в уголках его губ появляется сладкая улыбка.

Я улыбаюсь ему, одновременно насаживая на вилку бекон поверх яичницы, слой на слой.

— Умираю от голода.

Я просто люблю еду для завтраков. Я могу есть ее во время каждого приема пищи всю свою оставшуюся жизнь. Джоэл бросает на Джая взгляд — приподнятая бровь и ухмылка на губах — на что Джай отвечает смехом.

— Завтрак — ее любимая еда. Как и мороженое.

Я засовываю порцию в рот и наслаждаюсь вкусом.

— М-м-м. Ты почти так же хорош, как и Джай, когда дело доходит до приготовления завтрака.

Джоэл удивленно улыбается. Его белые зубы на удивление ровные и сияющие. Он ставит сковороду на стойку и перекидывает полотенце через плечо.

— До сих пор не могу поверить, что Джай готовит.

Я киваю с полным ртом еды, а Джай отодвигает свою тарелку.

— Мне пришлось научиться, — заявляет он грубым и резким тоном. — Кому-то же надо было готовить для Джессики.

Выражение лица Джоэла, когда Джай упоминает об их младшей сестре, разрывает мое сердце надвое. Эмоции за эмоциями отражаются на его лице. Сначала я вижу страх, затем следует сожаление, гнев, чувство вины и, наконец, признание. Я смотрю на свою тарелку и проглатываю еду. Как можно больше, чтобы избежать ругани.

— Она в порядке? — тихо спрашивает Джоэл.

Джоэл переживает о своей семье. Конечно, Джай это видит.

— Она в порядке. Ты должен знать, что она в Италии... на случай, если собирался выкроить время из своего напряженного графика, чтобы спросить о ней.

— Джай... — бормочу я, скользнув рукой по его руке, лежащей на столешнице.

Мышцы, покоящиеся под его кожей, натягиваются и напрягаются от разочарования, которое он чувствует. Джоэл кивает, проведя татуированной рукой по лицу и по черным волосам.

— Ладно. Я это заслужил.

— Ты заслуживаешь большего.

— Джай... — Я пытаюсь снова, отчаянно желая успокоить его, прежде чем он выйдет из себя.

Оба брата сильны и оба не боятся драться. Бог знает, если между ними что-то вспыхнет, то не останется никакого домика у озера. Они разгромят это место.

— Я заслужил это! — выкрикивает Джоэл, отчего мое сердце застревает в горле. — Я дерьмовый брат. Я бросил вас, когда вы нуждались во мне больше всего, и свалил все свои проблемы и обязанности на тебя. Сколько еще раз ты хочешь, чтобы я извинился?

Джай вскакивает на ноги, с грохотом роняя деревянный стул на пол.

— Вот в этом то и дело, придурок. Ты не извинился.

Возражение Джоэла застревает в его горле, и осознание мелькает на его красивом лице. Потрясенный, он приоткрывает рот.

— Ты настолько не в себе, что даже не помнишь, что, черт возьми, говорил?

— Я уверен, что сказал это... — Он смотрит на меня для поддержки, и я пожимаю плечами.

— Ну... технически, ты сказал это однажды, но это вряд ли было извинением, — говорю я, избегая его взгляда.

— Мне очень жаль. Черт. Что еще ты хочешь, чтобы я сказал? — Кадык Джоэла дергается, когда он проглатывает свои эмоции. — Я занялся этим и отвлекся… как и ты, Джай, так что не смотри так на меня, блядь.

Подняв руки, я слезаю со стула и ухожу в гостиную.

— Не втягивайте меня в это.

Каждая ругань связана со мной и Моникой, и, честно говоря, это раздражает. Я плюхаюсь на диван, немного огорченная, что оставила тарелку со своей горячей едой на стойке.

— Я отвлекся? — выкрикивает Джай, хлопнув ладонью о деревянную поверхность. — Чушь собачья. Ты здесь! Я сделал то, что, блядь, намеревался сделать.

— Я должен что-то сделать! — спорит Джоэл, не сводя свирепого взгляда с Джая. — Я не могу бросить ее.

— Почему? Ты без проблем бросил меня и Джесс.

Разочарование сглаживает черты лица Джоэла. Это видно по вскинутым бровям и напряженным мышцам вокруг его челюсти.

— Я бы сделал это для тебя, младшего брата. Я бы тебе помог.

— Не вешай это на меня. Это несправедливо.

Как только Джоэл отворачивается от Джая, раздается стук в дверь. Инстинктивно, все мое тело напрягается. Мы с Джаем обмениваемся взглядом, который говорит: «Ты кого-то ждешь?».

Я отрицательно качаю головой.

С видом жертвы, Джоэл идет по коридору к двери. Вдалеке я слышу низкий гул голосов и отчетливый смех. Есть только одна знакомая личность, кто смеется так противно и громко. Парадная дверь с грохотом захлопывается, и звук тяжелых ботинок гремит по деревянным доскам. Я наклоняюсь вперед, когда мужчины появляются на кухне один за другим. Впереди Тэд, в светло-фиолетовой футболке с черными шортами-карго и с футбольным мячом. За ним с несчастным видом тащится Хасс, одетый в розовое поло и темные джинсы, доходящие до белых ботинок. О, черт. Я поднимаюсь на ноги.